Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Алёна

– Уго, я… Ладно. У меня ещё… никого не было.

– Сеньорита? Мучача?

– Ну, какой я тебе ребёнок. Так получилось. Такие у нас традиции. Правда, и у нас хватает… Но не в этом даже дело. Просто. Ну, не могу. Меня недавно… Господи, как же недавно всё было! Перед тем, как сюда привезти, трое… хотели… ну, понимаешь… Вот пока и… - она виновато пожала плечами.

Уго разразился несколькими словами, из которых Алёна смогла понять только " Негодяи"

– Надеюсь, они не очень быстро умерли? Помучались?

– Что ты, я тогда только… Ну, вообще в первый раз. Мне Серый помог. Волк такой. Он одного загрыз, а второго, как потом оказалось, оглушил. Я только третьего. И то, когда он Серого застрелил.

– Дааа. Защитнички у тебя. Надо быть поосторожнее. А то вот выскочит сейчас ягуар и вцепится в зад!

– Нет, что ты, - улыбнулась девушка. - Ты настоящий рыцарь! Это я… прости.

– Понял. И нечего извиняться. - Но всё же Уго был явно разочарован и вскоре, пожелав спокойной ночи, пошёл в "мужской шалаш".

– Конечно, после всех потрясений сегодняшнего дня надо отдохнуть, прийти в себя, - согласилась Алёна, хотя и понимала, что юноше следует прийти в себя от совсем уж недавнего потрясения. А ей? Словно ледяной водой обдало, когда он… И неожиданная вспышка отвращения. Да, отвращения к нему, его рукам, его поцелуям. Отвращения гадливого, до тошноты. Нет, когда он прекратил, всё отлегло, отхлынуло. Вот именно - "всё". Девушка вновь откинулась на мягком ароматном ложе и, глядя на звёздное небо, задумалась. Может, и хорошо, что "отхлынуло". Кто он для неё? И кто она ему? И вообще, кто она и что с ней творится? Такой длинный- длинный сон. С тех пор, как она дома потеряла сознание. Вот очнётся - рядом мама, братики. Отец. Она всхлипнула. И никаких чудес, никакого волшебства… Но, постой-постой, я же и раньше лечила - и братиков и зверушек. Она вспомнила, как зимой к ней через рукав шубы залезла за пазуху белка. Она думала, что та просто замёрзла. Принесла домой - оказалось - раненая. Тогда она на лапку из спичек шину наложила и бинтом перевязала. А для успокоения рыжей пациентки над лапкой ладони поставила и начала шептать что-то успокаивающее. И белка, задрожав, закрыла глазки-бусинки, потом успокоилась, вытянулась во всю свою длину и уснула. А Алёна почувствовала, как в ладошки вошла боль. Испугавшись, она встряхнула руками, и боль брызнула из пальцев в разные стороны. Удивлённая девочка попробовала раз, другой. Потом заметила, что вокруг пальцев, а если сосредоточится - то и ладоней появляется сияние. Уже через два дня лапка зажила. По крайней мере, белка считала именно так. Она изодрала Алёнину шину, носилась по комнате и начала грызть дверь. Пришлось пациента выписывать.

– Ну, быть тебе ветеринаром, - поделился своими выводами отец.

– Ну, почему, ветеринаром? Она у нас добрая и не только зверушек жалеет, правда, дочушка? Может, хороший врач получится?

– Ну, это тогда - хирург или этот… дантист. Они хоть зарабатывают порядочно.

А окрылённая успехом девочка начала потихоньку практиковать. Рыжая пациентка наверняка разболтала всё соседям по лесу. Потому, что в скором времени прямо на подоконнике пристроился здоровенный ворон с подбитым где-то крылам. Он был горд, хмур и неразговорчив. Процедуры девочки принимал терпеливо, но как-то снисходительно, что-ли. И ел немного, как бы стесняясь своего положения нахлебника. Это в его - то годы! И только прощаясь, уже излеченный, улетая, каркнул что-то трогательно - ласковое. А потом появилась её лесная полянка - амбулатория. Так что, если сон, то не с того дня, когда в обморок упала… Девушка вдруг поймала себя на том, что тихо плачет, - настолько яркими и добрыми были эти воспоминания. Соскучилась. По своему дому и речке, по лесу и, конечно, по братикам, по маме. Мама… мама… - Вновь хлынули слёзы. " Видишь, что с твоей дочушкой творится? Мама, ну зачем ты ушла? Я справлюсь, мамочка, я выберусь, я найду и выращу братиков. Но как же я без тебя?" Алёна вспомнила как мама пекла блины… как наряжали ёлку… Уже на этих добрых, воспоминаниях девушка, наконец, уснула.

Происшедшее сильно изменило отношение к ней проводников. Они стали на свой манер почтительнее - обязательно немного склонялись, выслушивая вопрос, затем как можно проще, отвечали.

– Далеко ли ещё идти?

– Далеко.

– И всё время по воде?

– Нет.

– Потом опять по джунглям?

– Да.

– А ваш вождь… Он что, вообще не бывает в городах?

– Нет.

– Но сотовиком пользуется?

– Да.

– Может, у вас там и телевизор есть?

– Есть.

Ну, и в таком же духе. Можно многое узнать, но как-то утомительно. И девушка придумала другое развлечение.

– А давай-ка я буду учить этот их язык. Уго, давайте втроём называйте предметы, на которые я буду показывать!

Уже к вечеру первого дня учёбы девушка начала говорить, а учителя хрипеть. При фантастической памяти на чужие слова, странное щёлкающее произношение давалось с трудом и всем трём проводникам приходилось по несколько раз повторять каждое из слов, пока девушка не добивалась правильного произношения. Изрядно утомив невольных преподавателей, Алёна на базе уже изученных слов попыталась вникнуть в особенности и закономерности артикуляции. Удалось, и дальше дело пошло быстрее. На следующий день она приставала не только с названиями видимых предметов, но и словами, которые просто приходили на ум. Затем она перешла только на этот странный язык, заставляя более пространно отвечать на вопросы. Оказалось что народ проводников довольно многочисленен, но само племя, "сердце" живёт на исторической родине, куда привели их боги много веков назад. Даже инки не смогли покорить их племя. Историю народа расскажет вождь, если захочет. Живут они, сохраняя традиции. Нет, прогресс они понимают. Куда без прогресса. Но прогресс приносит и проклятье. И им, и тем, кто его пытается навязать им, хранителям чистоты и традиций…

– Послушай, хранитель? А ты чего в джинсах? Это испокон веков?

Пойманный на высокопарном лицемерии, разговорившийся было Большой замолчал. На вопросы отвечал, но уже не так пространно.

– А о каком проклятии ты говорил? Типа того крокодила?

– Крокодил, это маленький. Или большой. А тот - не крокодил, тот - зверь.

– А динозавра, ну того зверя, что в болоте, вы как называете?

– Там Чудовище.

– Что, больше зверя?

– Выше. И толще. Страшнее.

– Зверь похож на крокодила. Чудовище ни на кого не похоже.

– Он тоже будет… по дороге?

– Боги милостивы. Он в болотах на другой стороне.

Правда, когда они углубились во влажный зной джунглей, разговоры почти прервались - было утомительно просто идти, а не то, что ещё беседовать на отвлечённые темы. Шли по едва различимым тропкам. Ни дуновения воздуха. Редкие полянки. И одурманивающие запахи огромного живого организма, называемого джунглями. Он почему-то был враждебен девушке и не принимал её, как принимал свой родной лес. Угнетали эти огромные живые великаны, врущиеся куда-то к небесам и великаны мёртвые, через огромные стволы которых постоянно приходилось перебираться. В мелких ручейках проводники вылавливали мелкую рыбёшку и тотчас, у живой, откусывали головы. Это, конечно, не прибавляло им симпатии в глазах девушки.