Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

— Кто ты и чего тебе надо? — закричали караульные, бросаясь к оружию.

— Торин сын Фрайна, сына Короля Трора Подгорного! — громким голосом произнес гном, и, ей-ей, ни у кого не возникло ни малейшего сомнения, хотя одежда его промокла и порвалась. На груди Торина сверкала золотая цепь, глаза потемнели и смотрели очень торжественно. — Я вернулся. Я хочу видеть вашего Градоправителя!

Что тут поднялось! Некоторые — поглупее — выбежали за дверь, посмотреть, не потекло ли золото с Горы и не пожелтели ли от него воды Реки. Капитан стражи выступил вперед.

— А это кто? — спросил он, показывая на Фили, Кили и Бильбо.

— Дети дочери моего отца, — ответил Торин. — Фили и Кили из рода Дарина, а также господин Торбинс, он пришел с нами с запада.

— Если вы пришли с миром, сложите оружие! — произнес капитан.

— У нас его нет, — ответил Торин, и это была правда: Лесные эльфы отобрали у них ножи и знаменитый меч Оркрист.

У Бильбо был короткий меч, разумеется, спрятанный под платьем, но он промолчал, а Торин продолжал:

— Не нужно оружие тем, кто возвращается в родной дом, так гласит древняя мудрость. Тем более, что мы не собираемся вступать в бой с таким множеством людей. Отведите нас к Правителю Города.

— Он на пиру, — сказал капитан.

— Тем больше оснований вести нас к нему! — вмешался Фили, потеряв терпение от церемоний. — Мы устали и изголодались в долгой дороге, с нами больные. Спеши, не тратя слов, а то у твоего начальника найдутся для тебя слова покрепче!

— Следуйте за мной, — сказал капитан и, взяв шестерых солдат, проводил их через мост, через городские ворота на рыночную площадь. Она представляла собой кольцеобразный деревянный настил над тихой водой с причалами для лодок; к воде в нескольких местах сбегали широкие деревянные сходни и вокруг стояли самые красивые и самые большие дома на крепких сваях. Из одного доносились веселые голоса. В этот дом, в большой зал с длинными столами, и привели гномов и Бильбо.

— Я — Торин, сын Фрайна сына Короля Трора Подгорного! Я вернулся! — крикнул Торин громовым голосом, прежде чем капитан успел что-нибудь сказать.

Все вскочили из-за столов. Градоправитель поднялся с кресла. Но больше всех удивились эльфы-плотогоны, сидящие в дальнем конце зала. Они пробились через толпу поближе к Правителю и закричали:

— Это пленники нашего Короля, гномы-бродяги, они удрали из тюрьмы, ничего путного о себе сказать не могут, они шастали по нашим лесам и причиняли всем беспокойство!

— Правда ли это? — спросил Градоправитель. Он был склонен поверить эльфам, ибо очень уж странно возвращался Подгорный Король, если он вообще существовал.

— Правда то, что Король эльфов несправедливо схватил нас и без причины заточил в тюрьму, когда мы пробирались через его владения в родные края, — ответил Торин. — Но ни стены, ни оковы не могут воспрепятствовать возвращению на родину, так говорят старинные предания. И этот город не принадлежит Королю эльфов. Я говорю с Градоправителем, а не с плотогонами!

Правитель заколебался и молча перевел взгляд с гномов на эльфов и обратно. Король эльфов был могущественным властителем. Правитель не хотел враждовать с ним и не очень верил в правдивость старых песен и сказок: его больше интересовала торговля — пошлины, грузы, товары, золото, — потому он и был Правителем.

Но остальные горожане были другого мнения, и ему пришлось уступить. Новость молниеносно разнеслась по городу. Деревянные настилы-улицы загудели от топота и голосов. Народ вспомнил старинные песни о возвращении Подгорного Короля.

Люди как-то даже не обратили внимания на то, что вернулся не сам Трор, а его внук. Над Озером зазвучали слова:

Так они пели или почти что так, только песня была гораздо длиннее, и звенели арфы и ликовали скрипки, и народ орал на улицах, — короче, подобного возбуждения и всеобщей радости в городе даже самый старый дед не помнил. Лесные эльфы удивились и даже немного испугались; они, конечно, не поняли, как бежал Торин, и начали думать, что тут их Король совершил большую ошибку. Что касается Градоправителя, то он видел: ему ничего не остается делать, как подчиниться воле сограждан, во всяком случае, в данный, момент, и притвориться, что он верит Торину.

Итак, он уступил ему свое большое кресло, и посадил на почетные места рядом Фили и Кили. Даже Бильбо усадили за главный стол, а о том, откуда он взялся, — ведь в песнях на него не намекалось, — в общей суете не спросили.

Вскоре в Город доставили остальных гномов. Народ действовал с удивительным энтузиазмом. Путников лечили, кормили, обеспечили всем необходимым и окружили любовью и почетом.

Торину и Компании был выделен большой дом. Им дали лодки и гребцов. Вокруг дома целый день толпился народ, и раздавались приветственные крики, как только кто-нибудь из них высовывал нос из окна.

Вошли в моду старые песни, но пелись и совсем новые. В них утверждалось, что дракон вдруг погиб, и в Озерный Город по Реке плывут богатые дары. Такие песни людям тайком внушал Правитель, гномам они удовольствия не доставляли.

Но своим положением гномы были очень довольны, быстро отъелись и восстановили силы. За неделю они вполне поправились и приоделись, каждому сшили одежду соответствующего цвета, вычесали бороды, и к ним снова вернулась гордая походка. Тории важничал так, словно уже вернул себе королевство и разрубил Смога на куски. И, как он сам говорил раньше, расположение гномов к маленькому хоббиту теперь день ото дня росло. Они перестали вздыхать и ворчать. Они пили за его здоровье, похлопывали его по плечу и вообще носились с ним, что было весьма кстати, потому что настроение у него самого было неважное. У него перед глазами так и стояла Гора, он все время думал про дракона, и кроме того, страшно простудился. Три дня он так чихал и кашлял, что не мог выйти из дому, и даже после этого его речи на банкетах сводились к одной фразе: «Пребдого вам бдагодаред!»

Лесные эльфы тем временем вернулись с новыми товарищами по Лесной Реке к себе в Королевство, и взбудоражили новостями весь дворец. Пока гномы гостили в Озерном Городе, естественно, никто не произнес ни слова о ключах и бочках, а Бильбо из осторожности ни разу не пытался стать невидимым. Думаю, что народ кое о чем догадывался, только с господином Торбинсом, без сомнения, было много неясностей. Во всяком случае, Король эльфов теперь знал (или думал, что знал) о целях похода гномов и говорил себе: «Отлично! Скоро увидим. Будут везти сокровище назад по Лихолесью, тут я скажу свое слово! Боюсь, однако, что они плохо кончат. Так им и надо!» Он, конечно, не верил, что гномы смогут убить в бою такого дракона, как Смог, и сильно подозревал, что они замышляют взлом или что-нибудь вроде, из чего ясно, что он бил мудрым эльфом, куда умнее озерных горожан. Но кое в чем и он ошибался, как выяснится в конце. Пока он выслал разведчиков вдоль берегов Озера и в сторону Горы, с приказом пройти как можно дальше на север, и стал ждать.