Генри Олди - Снулль вампира Реджинальда

Нет, маги не смеялись.

Пумперникель был благодарен им за это.

– Немногим я рассказывал мой сон, – молодой человек втянул голову в плечи, как если бы в темном небе уже наметился контур гигантской длани. – Единицы поняли, остальные затаили улыбку или пожали плечами. Что ж, каждому – свое. Добавлю лишь, что это был первый случай, когда мне являлся кошмар руки, подводящей итог. Первый, но не последний. Вскорости я заметил: если рассказать о видении кому-нибудь, сон бежит меня. Спасибо, сегодня я проведу ночь спокойно.

Знакомый гвардеец принес еще две миски и стопку лепешек. Потом вояка вернулся к костру эскорта, и его хриплый баритон присоединился к хоровому исполнению «Милашки Сью».

– Сколько вам тогда было лет? – спросил охотник на демонов.

– Восемнадцать.

– На пять лет старше меня...

– В каком смысле?

Венатор улыбнулся.

– В смысле дня встречи с большим страхом. Мне было тринадцать... Уверен, мой страх так же смешон, как и ваш. И так же страшен. Они часто ходят рука об руку: смех и страх. Мы просто делаем вид, что различаем их, братьев-близнецов.

– Ты ничего мне об этом не рассказывал! – заинтересовался Матиас Кручек, набивая рот жарким. – А я, между прочим, твой друг детства!

– Что тут рассказывать... Ладно, слушай.

Три года обучения у лучшего венатора в мире – это ого-го!

Считай, диплом с отличием на руках.

Пора – в дело.

Жаль, Гарпагон Угрюмец, наставник юного Фортуната, в полной мере оправдывал свое прозвище. Говорят, есть люди, из кого доброго слова не выдавишь. Из Гарпагона, грозы инферналов, ни доброго, ни злого, ни нейтрального – никакого слова не выдавливалось без особой причины. Хотя с друзьями и коллегами венатор бывал вполне разговорчив.

Зато с учеником...

День рождения тринадцатилетний ученик встретил, как обычно – в тишине и одиночестве, стирая пыль с толстенных гримуаров, отмывая закопченные реторты, полируя властные жезлы и зубря чинную классификацию демонов по Триеру-Лапфурделю:

– Девятый чин – искусители и злопыхатели; восьмой чин – обвинители и соглядатаи, седьмой чин – сеятели раздоров; шестой чин – сосуды беззаконий... Нет, сосуды – это третий! А шестой... Лжечудесники? Каратели? А, вспомнил: шестой чин – воздушные власти, наводящие заразу!

Впереди маячили еще три классификации – планетарная, по роду занятий и по областям влияния. Честное слово, хотелось взять за шкирку мудрых классификаторов, которые живого демона, небось, и в глаза не видывали – и по сусалам, да под зад коленом!

Мы – охотники, или жалкие зубрилы?

Следует заметить, что Фортунат «живого демона» тоже покамест не видел. Только самоходные чучела в зале для учебных схваток. Ну, картинки не в счет. На картинках любой дурак...

«И в детстве, – подсказала память. – Помнишь, ты сидел на заборе, Матти прятался за кустом жасмина, а куча фиолетового навоза на ваших глазах сожрала фокстерьера Шумку? Ты тогда ни капельки не испугался.»

А сейчас – и подавно, ответил памяти Фортунат. Горсть «жарких игл» из рукава, 16-е заклятье Винера в контроктаве... Голос, правда, только начал ломаться. С контроктавой – скверно. Но боевая мобилизация ресурсов – и петух басом запоет! Левой рукой – мановение Трех Лекал, с капельным сбросом...

Увлекшись, он изобразил Три Лекала и едва не расколотил любимую реторту учителя. От испуга, забыв, что Гарпагона нет дома, юноша забубнил вслух классификацию по областям влияния:

– Смерть – ваалбериты и бабаэли; ненависть – андрасы и агалиарепты; тайны – пифоны и делепиторы...

«Доказать! – память уступила место гордыне. Внутренний голос наполнился звоном металла и громом оваций. – Вызвать демона, обуздать и продемонстрировать Гарпагону. Небось, он только и ждет, когда же я наконец проявлю инициативу... А что? Я бы на его месте вел себя точно так же. На словах запрещал бы даже к чучелу лишний раз подходить, а на деле – испытывал ученика бездействием. Проверял бы: мямля или настоящий мужчина? Буду послушен – всю жизнь проведу за полировкой жезлов...»

О, сладостное видение! Тихий, покорный, как овечка, делепитор в узах кланяется вернувшемуся учителю – и рассказывает, сколь ловко его обуздал сей молодой, но искусный маг, заслуживший поощрение. О, искушение сердца!

Охвачен волнением, Фортунат раскрыл гримуар, который держал в руках.

– Ингредиенты верного вызова по Мерлю: череп мертвеца, очищенный муравьями, кровь черного кота, земля трех перекрестков, осколки кружки, взятой у заснувшего пьяницы...

Пять минут – и все было собрано в наилучшем виде.

– Защита по Нексусу: пентаграмма с усеченными вторым и пятым лучами, три нимбус-факела, круг из морской соли, толченый нефрит, бубенцы Ко Юрга...

Еще пять минут – на установку защиты.

«А вдруг я вызову демона, с каким не смогу справиться? – толкнулась подленькая мыслишка. – Я? Не справлюсь? Стыдись, охотник!»

– Тохт'ада тартып хурадыр, – заклинание исподволь начало творить брешь в покровах мира. – Ат соонда айлан хал'ган! Чибетей тус килген...

Трещина расколола воздух над пентаграммой. Колыхнулось, дрогнув червоточиной, пламя факелов. Зеленоватый дымок стал похож на жидкое стекло. Толченый нефрит струйкой поднялся вверх, к потолку. Невнятно заговорил череп, щелкая челюстями. Звон бубенцов усилился, иглой ввинчиваясь в мозг.

Расширившись, трещина превратилась в узкий портал.

В глубине, сердцем в ране, пульсировала геенна.

А посреди ловушки стоял...

О да, юный Фортунат Цвях вызвал демона, с которым ни за что не сумел бы справиться.

– Я так и думал, – угрюмо сообщил вызванный, пиная ближайший нимбус-факел. – Соль, бубенцы, самоволка... Защита по Нексусу – отлично. Вызов по Мерлю – удовлетворительно. Поведение – отвратительно, но предсказуемо. Где тут у нас розги? В честь дня рождения одного наглого малолетки, по филейным частям...

Риторический вопрос.

Разумеется, Гарпагону Угрюмцу было прекрасно известно, где в его доме стоит кадка с рассолом – и розги, вымоченные как раз для подобных случаев.

– Откуда ж я знал, – развел руками венатор, когда слушатели отсмеялись, – что Гарпагон все вызовы из дома замкнул на себя? Барьер «Семь бед», с «трещоткой». Кого ни зови, хоть Вечного Странника – один черт... Нет, сейчас-то я его понимаю. А тогда: Он мне задницу так разукрасил – куда там живописцу Пёльцлеру! Неделю спал на животе!

Казначей подался вперед:

– А страх? Страх в чем? Вы имели в виду: испугались явления учителя?

Кривая ухмылка послужила ему ответом.

– Нет, сударь. Под страхом я имел в виду совсем другое. Портал-то был настоящий. И геенна – настоящая. Гарпагон демона гнал, спустился на 2-й ярус Ледяного Пекла, тут ему и звоночек... Вот, значит, я и увидел воочию: каков он, ад. В щелочку подсмотрел. Кричал потом ночами. Слезами умывался. Заикаться начал. Гарпагон отшептал, спасибо ему, умнице...