Джейн Уэлч - Властелин Некронда

Больше говорить и не требовалось.

– Мы слушаем, – заверила его Ведунья Ясеня. Каспар потер подбородок.

– Надо вооружить воинов и возвести укрепления. Изелла немедленно отыскала уязвимое место в его плане.

– Даже наши воины не в состоянии совладать с целой армией Неграферра, особенно если присоединятся рабочие с рудников и солдаты, что едут в Оран. Нас мало, а охотничьи стрелы бесполезны против их доспехов, – заметила она.

– Да, но вы заставили Пеннарда оставить его доспехи у подножия утеса у входа в долину. Можно расплавить их и заострить наконечники стрел.

Изелла покачала головой.

– Нет, не выйдет. Мы не можем касаться черного металла. Он нас обжигает.

– Ох, – приуныл Каспар. Что бы такое придумать? – Но вы же по крайней мере можете выбить всех, на ком не будет доспехов.

– Ты уверен, что знаешь, что делаешь? – осведомилась старуха Ясеня, подрывая его и без того шаткую уверенность в себе.

Однако, хотя сердце ушло в пятки, юноша браво кивнул.

– Я же сын владельца крепости. Мой род уже тысячу лет держит пограничный замок, отбивая малыми силами нападения несметных воинств. И все благодаря лукам.

Изен ухмыльнулся и что-то одобрительно пророкотал. В глазах его появился огонек, движения стали не такими рассеянными и бесцельными.

Каспар устало улыбнулся в ответ, подавляя собственные сомнения и страхи. Пора переходить к приказам.

– Изелла, пошли кого-нибудь отыскать те доспехи. Возможно, они мне все-таки понадобятся. – Он вскинул руку, предотвращая ее возражения. – Вели им тащить доспехи на палках, чтобы не пришлось самим прикасаться к металлу. Затем пошли трёх охотниц к Неграферру с приказом тотчас же донести, едва завидят, что из города вышло войско.

Изелла кивнула и тут же исчезла.

– Каспар повернулся к собравшимся сзади старейшинам.

– Разбудите воинов. Пусть с помощью женщин нарубят толстые столбы и заострят их с обеих сторон. Надо построить хоть какие-то укрепления. Изен, – повернулся он к рослому сыну Ясеня, – я хочу взглянуть на ваше оружие.

Одна из старейшин, беспокойно бормоча, настояла на том, чтобы идти вместе с ними в общий чертог. Каспар от изумления раскрыл рот. Ну и луки! Такие длинные и толстые – ему нипочем не согнуть. А мечи! Тяжеленные, только вот, увы, ржавые-прержавые.

– А вы пользоваться-то ими умеете? – спросил торра-альтанец у Изена.

– Разумеется, нет! – резко вмешалась старуха.

– Очень даже умеем. Мы регулярно упражняемся, – рыкнул на нее великан.

Каспар нахмурился, не зная, как все это понимать.

– Это не настоящие упражнения, всего-навсего церемониал, не более того. Я решительно против всей этой затеи. – Старейшина качнула посохом в сторону Каспара. – Охотницам и молодым матерям ничего толком не рассказывали, но мы-то, старейшины, отлично все знаем.

– И хотите, чтобы нас всех перебили? – обрушился на нее Изен, хватая со стены исполинский меч и легко, точно пушинку, вертя его над головой.

В глазах его разгорелось жутковатое пламя. Окончив демонстрацию силы, великан с нежностью погладил клинок.

– Видите, я прекрасно могу использовать его по назначению, – проворчал он. – Обычно нам это запрещают, лишь во тьме новорожденной луны, когда Боги не видят нас, мы можем снимать мечи со стены.

– А луки?

Изен кивнул и ухмыльнулся.

– Еженедельно. Чуть меньше – и мы вовсе утратим навыки.

Он повел юношу в каморку, уставленную корзинами из ивовых ветвей, где хранились заостренные деревянные копья футов четырех в длину и по крайней мере впятеро толще торра-альтанских стрел. Этакие снаряды, да еще выпущенные с соответствующей силой, даже без стальных наконечников пробьют доспехи и нанесут тяжелые раны.

– И метко ли вы стреляете? – поинтересовался Каспар. Гигант хитро улыбнулся.

– Неплохо. Все попадаем в цель.

– Это не цель! – снова взвилась старейшина. – Просто-напросто метка, в которую стреляют во время религиозного обряда в напоминание об ужасах войны. Мужчинам запрещено пользоваться оружием. Нельзя позволить им сражаться!

Каспар приподнял брови.

– Тогда вы умрете, – с напускным хладнокровием произнес он, хотя внутри у него все так и кричало от досады. – Почему им нельзя сражаться? Почему это запрещено?

Старуха протерла глаза, затуманенные желтой пленкой, и повела юношу обратно в общий чертог, где на земляных стенах висели великолепные гобелены.

– Взгляни же, как мы жили встарь, – промолвила она, указывая на один из них, где изображалась уютная ярко освещенная деревушка, вкруг которой росли могучие ясени.

– Мы – народ Ясеня, – продолжала старуха. – И некогда были многочисленны, как эти деревья. Наши обычаи и образ жизни не похожи на ваши. У нас рождается много девочек и совсем мало мальчиков, зато каждый мальчик вырастает в рослого, сильного и любвеобильного мужчину, которому просто не хватит одной-единственной жены. Но сила эта несет с собой алчность и свирепость. Наши мужчины сражались, точно олени весной. Жаждали битв, любили их. И задолго до того, как по миру расселилось ваше племя, война началась.

Она говорила, точно рассказывая затверженный урок.

– Некий воин не захотел довольствоваться положенными по закону тремя женами. Он похитил жену своего брата, а тот в отместку убил его и забрал назад как свою жену, так и остальных жен погибшего. Сперва мужчины дрались лишь из-за женщин, совсем как олени в лесу. Потом начались распри из-за земель. Так оно и продолжалось. Мужчины убивали друг друга и постепенно начали объединяться в отряды, которым требовалось все больше и больше земли, чтобы прокормить многочисленных жен и детей.

Старуха умолкла, но Каспар, чувствуя, что рассказ еще не окончен, кивнул ей, прося продолжать.

– Скоро они сражались просто потому, что не знали ничего иного, и собирались в огромные армии. Осталось два великих вождя – один на севере, а другой на юге, и каждый желал отвоевать владения другого. Они сражались сотни лет, и вот уже никто не в силах был припомнить ничего, кроме войны и разрухи. В безумии своем они уничтожали посевы и припасы друг друга. Начался голод, мор. Тысячи, сотни тысяч погибли, а все из-за жажды войны. И хотя мы, женщины, восстали и протестовали против бесконечных сражений, но ничего не могли поделать, покуда число мужчин не сократилось настолько, что они сами узрели всю опрометчивость своей агрессии и не сложили оружие добровольно.

Рассказчица тяжело вздохнула.

– К тому времени от нас остались лишь разрозненные группки в разных уголках мира. Наши мужчины никогда более не брались за оружие, а мы ежечасно поим их успокаивающим зельем, дабы утихомирить их буйный нрав. Однако характер у них все столь же воинственен, их опасно даже подпускать к детям.