Андрей Плеханов - Перезагрузка

– Мерзкое второе я у тебя получается.

– Ты видела его. Ты сама говоришь, что Иштархаддон был не таким уж плохим. Хотел бы я посмотреть, что бы ты изобразила, дай тебе возможность переделать себя. Двухметровая блондинка, ноги от ушей, мужики падают штабелями…

– Но-но, прошу без намеков! – Мила погладила себя по голой ноге. – Конечно, ножки можно было бы и подлиннее… А насчет мужиков – это ты зря. Мужики штабелями – это вульгарно. Что с ними, штабелями, делать? Мне кажется, мое второе я почти не отличается от меня самой.

– Ошибаешься. На то оно и второе, чтобы быть тебе противоположным. Ибо если оно совпадает с тобой, то какое же оно второе – это есть первое я, то есть ты сама.

– М-м… Логично.

– Ладно, вернемся к старым событиям, – сказал Игорь. – Разложим все по полочкам. Итак, я получаю от Ашшура порцию вспышек, становлюсь креатором, и впадаю в трехдневный галлюцинаторный сон. В этом сне почти все похоже на реальную жизнь, но есть два момента, резко от этой жизни отличающихся. Первый – Слепые пятна. Второй – мой двойник, безупречный телом громила из древних веков. Почему именно такой вариант реализации второго я? Выскажешь свою гипотезу?

– Потому что ты историк?

– Умница. Никто бы другой не догадался. Итак, я придумываю своего двойника, и он – ассирийский военачальник, в совершенстве владеющий всеми возможными видами убийства. Там, во сне, мы с Иштархаддоном действительно существовали порознь, в разных телах. Но вот я очухиваюсь, события начинают развиваться, нас с тобой загоняют в угол и мы бегаем как крысы в лабиринте, тычемся в стены носами, пытаемся найти выход из положения. Что я делаю?

– Ты заставляешь меня идти к транскомпу. Пытаешься связаться с юнитом-Иштархаддоном.

– Да. И я исчезаю, оказываюсь в теле Иштархаддона. А где же в этой истории второй человек? Его нет. По прежнему есть я, единый телом, но уже раздвоенный разумом на меня и Иштархаддона. Я переношусь в Слепое пятно, мною же и созданное. Я давно уже действую как креатор, но не осознаю этого. Я материализовал свое alter ego, чтобы решить задачу. Я спорю с Хадди, бешено ругаюсь с ним, даже пытаюсь противиться его поступкам, не понимая, что, в сущности, спорю с самим собой. И все же мы с ним, и с тобой, и с примкнувшим к нам Ваней Бейлисом двигаемся к победе шаг за шагом – по-дурацки, хаотично, не подчиняясь никакой логике. И побеждаем.

– Почему Ашшур не смог убить нас? Он же был в стократ сильнее?

– Он был слабее. С самого начала – слабее. Половина тех гадостей, что произошла, была создана не им, а мною. Он пользовался тем, что я не понимаю происходящего, он играл, наслаждаясь собственной хитростью, использовал меня как могучего дурачка. И он доигрался.

– Мы же победили! – Мила приподнялась, нависла над Игорем, злость вспыхнула в ее глазах. – Почему ты решил убить себя, Гоша? Как ты мог такое сделать? Почему ты бросил всех нас?

– Ты знаешь, что такое раздвоение личности, Милка? Это сводит с ума. К этому моменту я стал окончательным шизофреником. Я надеялся, что со смертью Ашшура исчезнет и Иштархаддон. Это был мой личный приз, ради которого я боролся. Но он не достался мне. Хадди остался во мне, он полностью оклемался, он бегал внутри меня и вопил от ярости, он кричал, что я обманул его, и что я, всемогущий бог, немедленно должен дать ему отдельное тело. Я сходил с ума, Мила… – Игорь закрыл глаза, устало провел пальцами по векам. – Я ненавидел этого подонка, этого дикаря. Я не хотел так жить…

– Ты не рассказал, как с ним справился.

– С собой, Милка, с собой. Первым шагом к успеху было то, что я наконец понял, что он – это я, и справляться мне придется с самим собой. Как раз в это время ты выгнала Хадди из дома, и в этом помогла мне. Я больше не наблюдал, как Хадди занимается с тобой любовью, я не испытывал мук ревности. Я начал переделывать себя. Начал учиться не воспринимать Иштархаддона как нечто чуждое. С удивлением я обнаруживал то, что многие его поступки, казавшиеся мне ранее дикими, вполне соответствуют логике моего собственного поведения. Иштархаддон давно уже называл себя в мыслях не Хадди, а Игорем. Он жил, работал, занимался бизнесом, успешно разбирался с партнерами и конкурентами, качал мускулы в спортзале, ходил в дискоклубы, снимал там девчонок и спал с ними, и я все больше убеждался, что нет в этом ничего патологического, и что он действительно есть я – только плюс двадцать килограммов мышц и минус полкило мозгов. Я смирился с тем, что Хадди не уйдет никуда, что он навсегда останется со мной как моя неотъемлемая, и, может быть, не самая худшая часть. Проблема, которую мне нужно было решить – слиться с ним, стать с ним единым целым. Я понимал, что в этом случае уже не стану собой прежним, но меня ждала солидная премия – соединившись со своей сильной половиной, я получал шанс стать действительно совершенным.

– Что же тебе мешало?

– Что-то… Нечто неосознаваемое. Оно упорно сопротивлялось моим попыткам управлять собственным телом. И однажды я понял, в чем дело. Ритуал. Был необходим некий ритуал. Ты помнишь Цветок Юности?

– При чем тут Цветок? Это было всего лишь игрой, условностью.

– Вот именно – игра! – Игорь поднял указательный палец. – Существование Иштархаддона началось как часть игры, и только по правилам игры оно могло закончиться. Кто был главным игроком – Хадди? Ну уж нет. Игроком был я, и я же составлял правила. Теперь мне предстояла сущая безделица – написать правила, по которым игра закончится. Придумать ритуал, выполнив который, Иштархаддон переставал бы существовать отдельно и сливался со мной.

– И что это было? Что-нибудь простое? Поковырять мизинцем левой руки в носу и одновременно пукнуть?

– Нет, это из другой оперы! – Игорь возбужденно вскочил с кровати, зашагал по комнате, забыв о том, что совершенно гол. – Ключевые слова: изменение реальности, креатор, энергия, шоколад. Вот составляющие алгоритма! Я загадал: как только Хадди слопает три шоколадки подряд, я получу достаточно энергии, чтобы пустить в ход способности креатора и изменю реальность так, как мне заблагорассудится. Это стало моей вербальной формулой, необходимыми условиями ритуала. Круто?

– Круто… Почти невыполнимо. Насколько я помню, Хадди терпеть не мог шоколад. Как тебе удалось подловить его?

– Я обнаружил, что могу немного контролировать действия Иштархаддона, когда он выпьет. К сожалению, этот гадский культурист вел здоровый образ жизни, пил редко и мало. И все же однажды это случилось. Он пошел с приятелем в ночной клуб, и там на колени ему плюхнулась девочка – ну, знаешь, из тех, что профессионально разводят на выпивку. Она, молодчина, уломала Хадди на рюмочку кальвадоса. Он не знал что это такое, тяпнул пятьдесят грамм и с непривычки его повело. Я почувствовал слабину. Я начал давить, нашептывать Иштархаддону в ухо как змей-искуситель. Да и девочка была что надо, молодчина, поддерживала мои порывы… – Гоша блудливо улыбнулся, заставив Милену недовольно нахмуриться. – Короче говоря, Хадди вмазал еще три рюмки пойла, и с каждым стопарем контролировать его мне было все легче. Потом по моей настойчивой просьбе он влил в себя полстакана водки, раскис, и можно было брать его тепленьким. Шоколадки он жевал, бессмысленно пуская слюни. Все вокруг очень веселились, глядя, как он это делает.