Андрей Плеханов - Перезагрузка

Игорь давно открыл, что алкоголь временно отключает его креаторские способности. Иногда баловался этим – глушил мозги водкой. Это было опасно. Он не должен был забывать, что постоянно находится под угрозой, что на него могут напасть в любой момент, что ему нужно всегда быть во всеоружии…

Мало ли чего он должен, не должен… Еще полстакашки, месье. У него сегодня праздник. Правда, отмечает он его в одиночестве, наедине с собой, но что ж тут поделать – Милке сейчас полезнее дрыхнуть, чем квасить водку. Великое событие – воссоединение с милой Милкой. Когда он станет властелином вселенной, он сделает этот день всенародным праздником, нерабочим днем. Совсем нерабочим, за всякий труд будет назначаться наказание в виде усекновения головы. Декапитация. Хорошее это дело. Почему вот, к примеру, у меня есть голова?. Все беды – от головы. Нет ее – нет проблем…

Еще пять капель, мессир. И занюхать рукавом.

Алкоголик? Если бы… Шоколадоголик. Сколько он уже не пил водки? Месяца два. Где ж тут пить, когда ж тут расслабиться? Навалилось все разом – креаторы вдруг поперли изо всех щелей, стали гадить по-крупному, на Милку наехали, сволочи. Пришлось нарушить конспирацию, а так не хотелось…

Зато теперь у него есть Мила. О телевидении ей, конечно, придется пока забыть – пусть и не мечтает. Полная и безоговорочная конспирация, господа.

Боже мой, как он по ней скучал…

Он вдруг понял, почему смог сегодня расслабиться – впервые за черт знает сколько месяцев, расслабиться еще до того, как начал пить водку. Именно из-за нее, из-за Милы. Он осознал, что его посетило давно забытое чувство спокойствия.

Мила. Хрупкая девушка с фигурой подростка, выглядящая моложе своего возраста, хотя душой, увы, намного старше. Невзгоды не молодят душу… Чем она могла помочь Игорю? Почти ничем. Не то, что она была глупа – совсем наоборот. Она была интеллектуалкой – эссенциальной, можно сказать, прожженной… Ну и что? Не это грело его.

Она любила его, и это было самым главным. Действительно любила.

Он мог бы купить любовь самых лучших, самых утонченных и дорогих… баб. Ну зачем столь грубо? Женщин – пожалуй, так лучше. И даже покупать было ни к чему – вполне вероятно, что многие из них полюбили бы его бескорыстно и даже искренне. В конце концов, совершенное тело, гармоничное сочетание запахов-феромонов и бешеная энергетика – это то, что стоит дороже любых денег. Сила и нежность в одном флаконе. И что дальше? Что будет через несколько лет? Путаные объяснения, что он козел, что она шлюха; что пошел бы ты подальше, только вот на определенные бабки, как свидетельствует мой адвокат, ты просел; а не пшла б ты на хрн, дорогая, вместе со своим жирным адвокатом, уйди отсюда, дорогая блдь… Роскошные женщины, как правило, выставляют требования по верхней планке. Да и что с ней делать, с этой роскошью, если нет любви?

Милена, Мила, Милка. Милая моя Милка – человечек, которого я знаю как свои пять пальцев. Любимая стервочка, готовая в любой момент закатить высококачественный скандал. Единственный человек, не способный на предательство – во всяком случае, в отношении меня. Это нельзя проанализировать, нельзя аргументировать. Можно только однажды понять, почувствовать, поверить в это, несмотря ни на что, и подумать – как тебе повезло.

Почему он так долго мариновал ее, держал в тоске и неведении? Почему не объявился раньше, сразу как только снова стал самим собой?

Креаторы. Все из-за них, проклятых. Вначале, когда он гнил, заживо похороненный в гиппокампе Иштархаддона, то мечтал только об одном: восстановить контроль над своим телом, а потом немедленно отравиться, застрелиться и вдобавок повеситься. Завершить незаконченное дело, избавить мир от себя, Творца – самозваного, ненужного бога. Бога лишнего в пантеоне богов давно существующих и давно придуманных. Он боялся… да что там боялся – был почти уверен, что может оказаться на этой земле богом единственным . Кому, скажите, нужна такая общественная нагрузка?

Потом, когда он снова смог шевелить своими руками, гулять собственными ножками и самостоятельно мочиться в унитаз… Что было потом? Он испугался? Ну да, само собой, разумеется. Вынырнуть из полусмерти, чтобы сразу же уйти в смерть настоящую – это слишком сильные эмоции. Он дал себе отсрочку – насладиться, нагуляться, надышаться перед кончиной, перестать ощущать свое тело как ежесекундный праздник, привыкнуть к нему, надоесть самому себе, разочароваться… А тогда уж и можно – давайте-ка, ребята, закурим перед финишем; здравствуй, моя смерть, я рад, что мы говорим на одном языке…

Не надоел, не успел. Он дико, до дрожи, испугался, когда обнаружил, что в сети есть другие, похожие на него – креаторы. Душа его выла от ужаса. А тело радовалось. Оно понимало, что появился повод для новой отсрочки.

И повод был действительно серьезным. Серьезнейшим. Откуда взялись виртуальные мрази, скачущие по просторам Интернета как блохи и сосущие кровь везде, где можно напиться? Породил их Ашшур во время своих предварительных экспериментов или появились они сами, в результате непредвиденных мутаций? Игорь не знал. Пока не знал… Выяснить это предстояло непременно, потому что надлежало справиться с креаторами полностью и тщательно – не только найти их и убить (увы, так вот негуманно, более того – уголовно), но и вырвать с корнями источник их возникновения.

Он должен был убить креаторов. Такова была его миссия, придуманная, осознанная и озвученная им самим. Чтобы потом, когда все кончится, сделать новую попытку убить себя, радикально избавить мир от этой заразы? Да-да, конечно, монсеньор.

Еще стопку – и все. Конец.

Водка кончится.

Придется идти за новым пузырем.

Вы что-то говорили о смерти, милорд? Ах, батенька, о чем вы говорите? Какая еще смерть, что за глупости? Существует определенное сочетание вспышек, и даже если мы изничтожим всех, кто смог подцепить эту болезнь, всех, кто стал креатором, то нет гарантии, что какая-нибудь гениальная сволочь не воспроизведет эту комбинацию снова. И снова со смертью придется подождать. Подождать до самой смерти, простите за банальность.

Он, как цербер, будет сторожить сети от креаторов. Кусать зубастой пастью всех, кто может воздействовать на виртуал посредством мысли, вырывать у них глотки. Он никогда не снизойдет до того, чтобы стать богом в настоящей реальности, попытаться построить живых людей и заставить их производить продукты, добывать минералы, размножаться и воевать во славу себя. Пусть живые живут так, как они умеют – это не его удел. Удел Игоря, его маленькое удельце – разбираться с подобными себе.

С креаторами, сэр.

Так точно, сэр. Кстати, где у нас водка?