Андрей Плеханов - Перезагрузка

А! Знаю, где она! Она кончилась!

Значит, пошлем гонца.

Не вздумай, идиот. Ни шагу на улицу. Ты же пьян в жопу. Тебя сейчас не то что профессионал – любой придурок обидеть сможет.

И что же?

Спать.

Скоко время?

Полпервого ночи.

Тоды да. Спать.

Спокойной ночи, реб-решши.

Сам ты такой…

Утром Мила обнаружила Игоря спящим в ванне, заполненной водой до краев. Спал он, позвольте заметить, в одежде и даже в тапочках. Спертый, концентрированный дух водочного перегара заполнял ограниченную кубатуру санузла.

– Фу! – громко, с выражением сказала Милена. – Гоша, ты что вытворяешь?

– Лежу, – просипел Гоша.

– Вижу, что лежишь. Пьянь! А почему в одежде?

– Чтоб не замерзнуть, – объяснил Игорь, начиная сильно дрожать. – Бы-бы-блин, х-холодно-то как!

– Еще бы. Вода уж сто лет как остыла. Давай помогу вылезти.

– Н-не надо. Гы-гы-гырячую воду пусти. И пробку вы-выдерни.

– И часто ты так?

– Ры-редко!

– Сумасшедший!

Мила удрученно покачала головой и приступила к реанимационным процедурам. Наполнила ванну горячей водой, согрела окоченевшего Гошу и с руки скормила ему два десятка конфет. Через полчаса Игорь сменил цвет лица с синего на относительно розовый.

– Башка болит, – пожаловался он.

– И шоколад не помогает?

– Не-а.

– Зачем же ты такое изуверство над собой устраиваешь?

– Чтоб душа не болела. Это еще хуже, чем башка.

– Бедный ты мой, бедный. – Мила бултыхалась руками в ванне, пытаясь стащить с Гоши штаны. Штаны прилипли к ногам и не поддавались. – Как ты вообще живешь?

– Хреново. – Игорь схватил Милу за отворот халата, потянул на себя, и она с громким плеском свалилась в ванну, вытеснив, по закону Архимеда, половину жидкости на пол. – Тело, сунутое в воду, выпирает на свободу, – сказал Гоша. – Масса выпертой воды равна впёрнутой туды.

– Пусти! – крикнула Милка, лежа сверху на Гоше. – Надо пол вытереть, мы так соседей снизу утопим.

– Полежи со мной, Милка. Согрей меня. Мне с тобой хорошо. Я тебя очень люблю.

– Правда?

– Правда. А соседей не люблю. Они все время жалуются, что я их заливаю водой. Ну не сволочи ли?

– Сволочи, – согласилась Мила, сдирая с себя мокрый халат. – Не надо их любить. Люби меня. Заливай меня чем хочешь.

Гоша вел джип уверенно, но аккуратно, не лихачил. Левой рукой крутил баранку, а правую держал на коленке Милы. Время от времени его рука вспархивала к полке, отламывала кусочек от шоколадной плитки, лежащей там, кидала оный кусочек в гошин рот, после чего снова возвращалась на милкину ногу.

– Ты что, все время шоколад лопаешь? – спросила Милена.

– Нет. Только когда проецирую.

– А сейчас – проецируешь?

– Угу, мням (невнятное чавканье).

– А что проецируешь?

– Машину. Этот самый джип.

– Так он что, не настоящий?

– Настоящий. Только внешность у него сейчас фальшивая. Это дорогущий "Мерседес-Гелендваген" редкой серебристой масти, но для окружающих он выглядит как вульгарный "УАЗ", по габаритам они сходны.

– Это еще зачем?

– Я живу в условиях конспирации, – пояснил Игорь. – Ты интересовалась, как это мне удается? Очень просто. Изменяю свою физиономию. Приблизительно вот так, смотри.

Милка едва не взвизгнула – на водительском сиденье вместо брюнета-Игоря оказался толстощекий блондинистый дядя с типично "бычьей" внешностью. Он повернул раскормленную морду к Миле и усмехнулся, продемонстрировав пару сияющих золотом зубов.

– Въехала, телка? Крутые понты?

– Ага, – Мила робко кивнула головой. – А машине внешность зачем менять?

– Потому что «Гелендваген» – слишком круто. Как-то неохота мне с каждым встречным гибэдэдэшником общаться. Можно было бы, конечно, пересесть на какую-нибудь "Ниву", но вот нравится мне эта машинка, и все тут. В наследство от незабвенного Иштархаддона досталась. Любил Хадди роскошные вещички.

– Куда мы едем?

– В мою загородную резиденцию. С человечком одним встретиться, поговорить.

– У тебя и резиденция есть?

– Есть. У меня много чего есть. Я человек богатый.

– А бассейн там есть?

– Нет. Только сауна.

– О, здорово! Попаримся?

– Не получится, – сурово сказал Гоша. – Дома в тазике помоешься.

– А долго туда ехать?

– Да нет, совсем чуть-чуть. Часа три.

– Три?!

– Ну да. Может, чуть побольше.

– Что-то очень уж далеко, – усомнилась Мила. – Там уже не дачные места, там тайга сплошная.

– Зато природа красивая, – веско сказал Игорь. – Тебе понравится.

Мила проспала вторую половину пути – притомил ее однообразный вид сосен и елей, мелькающих в окне машины. Проснулась она от дикой тряски и обнаружила, что джип пробирается по лесной чащобе, прыгает колесами по тому, что и дорогой-то назвать нельзя.

– Гош, ты куда забрался? – спросила она, клацая зубами. – Заблудился, что ли? Тут не на машине – только на танке ехать. У меня уже все кишки друг на дружку намотались.

– Потерпи немного, – ответил Гоша, выкручивая баранку и вписываясь в просвет между деревьями с сантиметровой точностью. – Сейчас широкая просека будет, а там всего два километра до моей виллы останется.

Действительно, скоро дорога стала шире, а еще через несколько минут деревья расступились и джип поехал по полю, пересеченному темной лесной рекой. Игорь остановился у обширных развалин, заросших высокой лебедой и полынью.

– Пойдем, прогуляемся, – сказал он. – Такого ты еще не видела.

Милена брела по густому клеверу, задумчиво покусывала сладкий стебелек. Солнышко припекало затылок, цвиркали кузнечики, в воздухе висел запах разогретой травы. Уродливый полусгнивший забор лежал на земле, оплетенный рядами ржавой колючей проволоки. Рыжие руины бараков, провалившиеся крыши, мертвые горбы обрушившихся стен. Миле стало не по себе.

– Ну и местечко ты выбрал, – сказала она, зябко поводя плечами. – Здесь что, тюрьма была?

– Не тюрьма, а зона, – пояснил Игорь. – Колония строгого режима. В пятьдесят шестом ее закрыли за ненадобностью. Когда Сталин сдох, много людей на волю повыпускали – оказалось, видишь ли, что невиновны. Много зон тогда закрыли. Вон, видишь, дом на пригорке? – он показал рукой вперед. – Там поселок надзирателей был. Теперь только эта изба и осталась.

– Это и есть твоя резиденция? – догадалась Мила.

– Она самая. Я ее за семь ящиков водки купил.

– Да там, наверное, и жить-то нельзя!

– Можно. Еще как можно. Поехали.

Еще полкилометра немыслимых прыжков по едва видным в траве кочковатым колеям, и джип наконец-то достиг цели. Высоченный сплошной забор из толстых досок. Колючка по периметру. И басистый лай собак с той стороны ограды.

– Гош, мне страшно, – сказала Мила. – Это не вилла, это действительно тюрьма. Зачем ты так забаррикадировался? От кого? От воров?