Людмила Астахова - Армия Судьбы

– Работа у меня такая. Думаешь, мне самой нравится?

– Так на покой уходи. Пусть молодые пророчат. Может, у них выйдет повеселее?

– Да ты, гляжу, совсем не боишься, – усмехнулась старуха добродушно.

– А должен?

– Ишь ты! – фыркнула она. – Как дракона повстречал, так думаешь – тебе и море по колено?

– Не думаю. Только подустал я от пророков и пророчеств несказанно. Надоело мне быть ходячим судьбоносцем. Скажу еще проще – меня с души воротит от божественных откровений, предсказаний, знамений, сакральных истин и прочей мистики.

– Верю. Меня тоже. Лично мне ты очень даже симпатичен, Ириен Альс. Однако приходится говорить тебе… Как ты там выразился?.. Гадость.

– Сочувствую, – устало пробурчал эльф.

– Сомневаюсь… Получается, я тебе хорошее настроение испортила уже… хм… н-да… и еще больше испорчу. – Старуха пожевала губами в задумчивости. – Готов слушать?

Альс коротко кивнул, мол, валяй, раз только за этим пришла.

– Бесстрашный ты, а это плохо, Ириен Альс, – вздохнула пророчица. – Тому, кому суждено столько, должен уметь бояться. Если не за себя, так за других.

– Не переживай, я умею это делать.

– Вот как? А выбирать ты умеешь?

– Между чем и чем?

– Между любимой и лангой.

– Это не выбор.

Они встретились глазами. Словно две непобедимые армии на поле предстоящей битвы. Точно грозовые фронты, чье соприкосновение высекает сверкающие сполохи молний.

Древняя беспощадная сила пророчицы и серебряные щиты эльфийского Познавателя.

– Тебе доведется выбирать, КОМУ ЖИТЬ, А КОМУ УМИРАТЬ, – молодым, сильным голосом промолвила Мать Танян.

Альс склонил голову на плечо, продолжая внимательно рассматривать старуху.

– Не нравится мне твое пророчество, – сказал он после долгого молчания.

– Мне и самой не нравится. Но о таком лучше знать заранее, – согласилась она. – Одна женщина против пятерых мужчин. Все предельно просто.

– Погоди, разве не волей всех богов и самой Пестрой Матери мы собрались? – резко спросил эльф.

– Смешной ты, разве так бывает, чтоб и любовь, и сила, и полцарства в придачу? Это против правил.

Улыбка у знаменитой пророчицы вышла очень и очень грустная. Видимо, Альс действительно нравился старой женщине по имени Танян. Но пророчество не признает личных приязней. Как град не выбирает, чей урожай бить, проходя по земле безликой полосой. Как молния бьет, не глядя, в дерево ли, в корову ли, в человека ли. Слепая сила.

– А если я не стану делать выбор?

– Значит, за тебя это сделает кто-то другой.

– А вот это мы поглядим, дам ли я что-то сделать.

– Обязательно, Ириен Альс, будем глядеть вместе. Я уверена, ты найдешь выход.

Старуха звонко потрясла своей чашкой и высыпала на землю гадальные пластины, но Ириен не стал их читать.

А Мать Танян не стала исчезать в ослепительной вспышке. Воображение поражать тут было поздновато, да и некому. Она деликатно и тихо растаяла в воздухе, как облачко дыма. А пластинки остались лежать в пыли.

На них архадскими рунами было написано: «ВЫБОР ВСЕГДА ЕСТЬ».

Лицо у Альса было покрыто толстым слоем копоти, будто он вычистил дымоходы во всех трубах от Ритагона до Инисфара. Впрочем, лангеры выглядели не лучше, как и все остальные жители Тарн-Ки без исключения. Живым копоть не мешала, обмыть мертвых не было никакой возможности. Город горел уже третий день подряд. И если б не отчаянные усилия его защитников, тушивших пожары, не жалея никаких сил, и не милость богов в виде проливного дождя накануне, то от Тарн-Ки уже давно остались бы одни тлеющие головешки.

– Не показывается, говнюк! – в сердцах прошипел Яримраэн, но выстрел из лука все-таки сделал, отправив к праотцам еще одного наемника по ту сторону крепостной стены.

– Деровеер вовсе не такой болван, – заметил Альс, отхлебывая из фляги теплую и пахнущую тиной воду.

– Думаешь, он все-таки посмеет ударить по нам?

– Магически?

– Да.

– Если решит, что останется безнаказанным, то возможно.

Вдохновленный перспективой быть зажаренным заживо, принц вложил очередную стрелу в тетиву. Он не терял надежды метким выстрелом достать осторожного мага.

– Смени позицию, – посоветовал Ириен. – Может быть, тебе и повезет, но я сильно сомневаюсь. До сих пор Деровеер не сделал ни единой ошибки.

– С-сволочь! – согласился Ярим и сменил бойницу.

Маг и в самом деле до сих пор не совершил ни малейшей ошибки. Он ни разу не попытался вступить в переговоры, не соглашался он и на большой выкуп. Он безошибочно выбрал себе в покровители достаточно неразборчивого в средствах владетеля, которому вполне хватало решительности, чтобы при необходимости взяться за оружие, а также средств, чтобы купить небольшое наемное войско. Деровеер разбирался в людях, этого у него не отнимешь. Хотя и в нелюдях он тоже неплохо разбирался.

– Ма-а-а-астер А-а-альс! Вас зовет сэр Э-э-эдорэтт! – Мальчишка-оруженосец запыхался, пока бежал вверх по лестнице.

– Уже иду, – отозвался Ириен. – Сейчас, только умоюсь.

Он брызнул из фляги на свой головной платок и, как мог, протер глаза и щеки.

– Лучше?

– Не-а!

Эльф бы искренне удивился, если бы развезенная по лицу грязь улучшила его внешний вид сколь-либо существенным образом, чтобы леди Улес перестала его бояться. Каждый раз напарываться взглядом на ее глаза, полные сдерживаемого страха, граничащего с отвращением, Альсу было неприятно. Он искренне постарался проявлять к благородной даме все возможное почтение, пользуясь своим орфирангским опытом придворного. Но ни изысканные манеры, ни деликатные жесты не смогли застить в глазах леди Улес кровавую сцену недавних дней.

Наверное, больше всего на свете, больше беспредельной высокомерности волшебников, больше презрительного хамства дворян, больше лицемерия и ханжества жрецов Ириен Альс ненавидел звериную жестокость простых обывателей, которых безнаказанность и анонимность толпы толкает на невиданные преступления, что не под силу ни обезумевшим магам, ни распоясавшимся нобилям, ни фанатикам от веры. Когда лавочник берет кухонный нож и выходит на улицу, полный праведного гнева, то перед его кровожадной фантазией бледнеют злодейства легендарных негодяев. Безнаказанность и безликость превращают добропорядочных отцов семейств в разбойников и насильников, а благочестивых матрон – в воровок и наводчиц. Бюргер не знает, что такое пощада или милосердие, ему сладки крики убиваемых, истязаемых и насилуемых жертв. Главное, чтобы вовремя нашелся тот, кто ткнет пальцем в «виновника всех бед» и крикнет: «Ату его!» Тогда «добрый» сосед и «честный» гражданин мигом скинет с себя тщательно лелеемую маску благочинности и покажет свою истинную личину, которая зачастую страшнее волчьего оскала.