Юрий Никитин - Артания

– Пожалуй, заглянем к его соседям.

В следующем доме оказалось так же пусто. Цветок уже не поскуливала, а тихонько подвывала. Придон переходил от дома к дому. Еще в двух обнаружил людей, но все спали мертвым сном. Осмелев, он пробовал трясти, будил, но ни один не шелохнулся.

– Колдовство, – проговорил он сдавленным голосом. – Черт, как я не люблю колдовство!

– Что такое… Он отмахнулся.

– Похоже, придется ночевать без ужина.

– Я смогу, – пообещала она. – Я поела, когда пошла за тобой.

Последний дом выглядел смятым, словно с небес дотянулся огромный кулак и легонько стукнул по крыше. Дом из мокрой глины перекосило, изогнуло, стены в складках, сейчас уже твердых, застывших.

Придон обошел опасливо, дальше ровная твердая земля, а вдали осточертевшая зеленая стена. Цветок легонько вскрикнула, Придон проследил за ее взглядом.

В трех шагах от дома лежал на спине и смотрел в небо лохматый человек. Длинная борода и волосы не просто касаются земли, а словно вросли в нее. Холодок пробежал по спине Придона: пальцы лежащего до половины в земле. Но не видно валиков вокруг пальцев, когда вот так втыкаешь в песок или мягкую землю. Да и пятки погрузились в землю…

Цветок вздрагивала, но послушно шла следом. В самом крайнем доме, что без крыши, Придон заметил еще одного лежащего, обошел со всех сторон. Этот тоже лицом вверх, хотя, правда, глаза невидящие, вроде бы и не смотрит, а если и видит что, то небо, только небо. Хмурое, в тучах, зависло на вершинах деревьев, вот даже верхушки тонут в серо-грязном тумане. Но все же там небо.

– Ты не спишь, – определил Придон. – Если слышишь меня, кивни… Ладно, не можешь кивнуть, моргни. Или у тебя глаза как у рыбы? У ящериц тоже не закрываются… Нет, закрываются. Скажи, где здесь можно перебыть ночь под крышей. Хорошо бы еще и поесть.

Он говорил и говорил, стараясь держать голос дружелюбным и беззаботным. Человек оставался таким же неподвижным, но, когда Придон, потеряв терпение, собрался уходить, вдруг сказал слабым голосом:

– Такой чужой запах… Вы не из Леса?

– А чужаков на ночлег не пускаете? – спросил Придон. – И не кормите? Пойдем, Цветок.

Цветок ухватилась за его руку. Человек сказал тем же ясным, но монотонным голосом без всякого выражения:

– Ночуйте здесь… Но ваш запах…

– Мы шли через болото, – объяснил Придон.

– Что такое болото?.. У вас запах тел… Цветок оттащила Придона за руку, его ухо чуть не обожгло ее горячим шепотом:

– Ты что? Он же безволосый!

Придон только сейчас заметил, что голова человека блестит, как обглоданный мосол, лицо не только без бороды, но и без бровей, даже, если присмотреться, без ресниц. Тело гладкое, ровное, без привычных волос на груди или ногах, похожее чем-то на жабье, у тех тоже мышцы неровными квадратами, или даже на тело барсука… если, конечно, с барсука снять всю шерсть.

– Да, – пробормотал он, – безволосый… Тот был волосатый, как… а это что-то вроде тритона.

Она толкнула его и потащила прочь с неожиданной силой.

– Ты чего разговариваешь с безволосым?

Придон оглянулся. Человек по-прежнему в той же позе, но ему чудилось, что безволосый слышит их, понимает, но не может или не хочет выбираться из своего чародейского сна.

Когда покинули деревню, а могучая стена деревьев замаячила совсем близко, Придон без сил опустился на землю.

– Извини, – сказал он честно, – вымотался. Ты просто двужильная, хоть и цветок. А что насчет безволосых?

Она осторожно присела рядом, осмотрелась, прихлопнула ладошкой то, что показалось пробивающимся сквозь глину ростком, но это оказался всего лишь мелкий камешек.

– Ты не знаешь?

– Я многого не знаю, – сообщил он. – Ну и что? Скажи, буду знать.

– Есть безволосые, – прошептала она жарким шепотом, – есть, наоборот, с корой вместо волос… Есть с черной шерстью на груди, эти вообще по ночам обертываются волками…

– А безволосые?

– Безволосые уходят в озера, – сказала она, сильно вздрогнув. – А те, что с корой, пускают на ночь корни. Когда стареют, так и остаются, понял? Постепенно превращаются в деревья. Мы таких уже встречали, ты не замечал…

Он запоздало вспомнил, что от некоторых деревьев она шарахалась в непритворном испуге, кивнул, стараясь не выглядеть слишком уж испуганным, сказал негромко, голос держал ровным:

– Раньше только слышал, а теперь встретил. То-то дубину о них изломал, а им хоть бы хны!.. А безволосые, понятно, превращаются в озерных и болотных чудищ?

– Да. А говорил, что не знаешь! Он зябко передернул плечами.

– Теперь знаю. Спи.

Утром Цветок хотела вернуться в деревню, попросить еды, но Придон потащил дальше. Днем сквозь тучи иногда просвечивало мутное пятно солнца, и, хоть карта потеряна, он помнил, что если держать солнце справа, то через два-три дня подойдут к Черному Капищу. Если очень хочется есть, то по дороге что-то да удастся изловить или пришибить камнем или палкой.

Шли до полудня, измучились, даже Цветок устала от непривычки: под ногами вместо мягкого пружинящего мха твердая земля, больно бьет в подошвы. Зверьки шныряют очень быстрые, юркие, удалось поймать и съесть несколько гусениц, кузнечиков да жуков. Еще Придон обнаружил в кустах птичьи гнезда с яйцами, напились вдоволь, сразу ощутили, как откуда ни возьмись хлынула сила, наполнила мышцы.

Теперь без остановок шли, почти бежали, до заката. В лесу темнеет быстро, потому Придон, чтобы впотьмах не искать место для ночлега, выбрал посреди полянки широкий пень, словно срезанный пилой, опустился со вздохом облегчения… пень с готовностью развалился. Придон провалился в коричневую влажную труху. Тысячи огромных красных муравьев тут же набросились, как на большого жирного червяка.

Он в панике вскочил, отбежал, отряхивался, забыв про смертельную усталость. К счастью, муравьи, отогнав зверя, бросились спешно уносить в подземелья нежные белые личинки и куколки, иначе быть бы ему позорно загрызенным не драконом, а крохотными муравьями!

Оглянулся, таких крупных никогда в Артании не видел, там муравьи и помельче, и посуше, носятся как стремительные молнии, а здесь быки, а не муравьи…

Следующую валежину выбирать сил не было, присмотрел рядом место, вроде бы чистое, опустился прямо на землю. Снизу тянуло холодным и влажным. Когда оперся локтем о землю, там сразу образовалась ямка и выступила гнилая, дурно пахнущая жижа.

Цветок спросила сонно:

– До утра?

– Спи, – ответил он.

– А ты?

– Я тоже… скоро.

– Ты не уходи, – предупредила она. – Мне без тебя будет…

– Страшно?

– Да, и страшно тоже.

Она свернулась калачиком и сразу же заснула. Ее лицо стало милым, детским, только губы капризно надула, даже нахмурилась, кулачки у подбородка, колени тоже подтянула так, что может стиснуть ими уши. Придон прислушался к ее тихому сопению. Отважная девчонка, могла бы остаться, но и среди женщин, видимо, рождаются такие неспокойные, что не могут усидеть на месте, если подворачивается возможность убежать в новые края.