Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Чарльз Давенпорт – герой. – Куничка решила быть справедливой, вот ведь сердечко! – Я хочу, чтобы он был счастлив, но далеко от меня.

– Кто бы спорил, – Матильда вновь глотнула отличной, Уилер явно знал места, тюрегвизе. – Но сейчас дело в тебе. Пока ты не замужем, прохода тебе от парней не будет.

– Мы с подругой ходим через сад, – тонюсенькая ручонка на военный манер приподняла бокал, явно где-то подсмотрела. – Пусть капитан Давенпорт обретет счастье и забудет ничтожную баронессу… В Аконе много молодых людей и их родительниц, они хотят переступить наш порог, но его стерегут.

– В Старой Придде придется хуже, а не ехать туда нельзя, порядок такой.

– Когда придется?

– Когда твоя Роскошная сможет. Мэллица, Урфрида знает, что ты… была с Альдо. Она имела дурость сунуться с этим ко мне, ну и огребла! – Но кто-то же поганке донес, а знают двое, прознают и мыши с мухами. – Так вот, за то, что Альдо натворил, с него спрос, не с тебя, ясно?

– Да, – согласилась Мэллица, она ничего не понимала, и, похоже, ее это не слишком заботило. Может, у гоганов и не трясут кровавыми тряпками, но за бергерами такое вроде бы водится.

– Наше прошлое касается только нас и того, с кем нам дальше жить. Повезет витязя встретить, он того, что прежде него было, и нюхать не станет, а нарвешься на ханжу – гони к Змею! Особенно если прощать примется. Такие только и могут, что душу годами мотать, а вот с чего начинать нельзя, так это с вранья. Способы себя девушкой выказать есть, насобачились за века, только это и себя не уважать, и мужа держать за дрянь, которой свадебная рубашка дороже человека. Да и жить во вранье сбесишься!

– Я не стану лгать любимому. – Ну и взгляд! Так перед алтарем не каждая поклянется. – И я скажу правду баронессе Вейзель, ведь она дала мне имя, и имя это было чистым.

– С баронессой подожди. – На генеральшу еще посмотреть надо. Слово свое назад она вряд ли возьмет, но как бы молоко от таких новостей не пропало.

– Я не знаю, когда увижу Роскошную, и я не доверю тайное бумаге.

– Еще чего не хватало! Так куда вас после Франциск-Вельде занесло?

То, что овдовевшую баронессу с приемной дочерью занесло к родичам Придда, Матильду не удивило. Светлоглазый Валентин на пути Мэллицы попадался постоянно и всегда к месту. Алатка помнила красивую непроницаемую физиономию, за которой прятались, как оказалось, бешеная воля и готовность швырнуть на кон всё. Такой плюнет и на сплетни, и на прошлое, но приглядеться к парню, благо он должен быть в Старой Придде, надо. Может, даже помочь шагнуть навстречу, а пара выйдет загляденье! Жаль только, что замуж идти баронессе Вейзель, а не господарке Сакацкой. Подбить, что ли, аспида взять воспитанницу, так человек не дайта – захотел и завел, тут судьба нужна!

– …приехали подобный Флоху Проэмперадор, – на странном слове девчонка запнулась, вернув Матильду в украшенную зимними цветами гостиную, – барон Райнштайнер и генерал Ариго. Генерал Ариго увидел хозяйку замка и полюбил ее, а нареченная Ирэной отдала гостю свое сердце. Это было неожиданно, но наполнило счастьем всех…

История сестры Валентина и одинокого вояки была странной и красивой, хоть сейчас в песню. Матишка таких в детстве наслушалась, с того, может, и одурела. Не повезло, сокол слизняком обернулся, но у других-то срасталось! Тот же Балинт. Ее высокопреосвященства подняла стопку.

– Чтоб он всегда возвращался, а она дожидалась! Ты в Сакаци про Пала, слепого господаря, и Барболку с пасеки слышала? Вот и у них…

Мэллица не помнила, но слушать о чужой любви хотела. Точно, есть у нее что-то, и наверняка с Валентином. Матильда отодвинула тюрегвизе – на сегодня хватит – и приготовилась говорить о счастье, не о смерти. Не вышло.

– Сударыня, – вбежавшая подружка Мэллит вина не пила, но глазки у нее блестели, – прибыл его величество король Гаунау и с ним Монсеньор… граф Савиньяк. Я сказала, что здесь вы, и его величество просит разрешения войти.

Все слова, кроме самого первого, были знакомы, но, оказавшись рядом, словно бы утратили смысл. Переспрашивать – дурно, и Мэллит не переспросила, однако Царственная повторила сказанное и быстро налила себе алатского питья.

– Не поняла? – рассмеялась она. – Сейчас поймешь… Меня с этим Хайнрихом сосватали, а я удрала. Променяла медведя на суслика!

– Его величество хочет возмещения ущерба, – испугалась гоганни, – или мести? Прошло ли со дня отказа четыре раза по пять лет?

– Еще как! Нет, глянуть на женишка мне порой хотелось, но чтоб вот так? И что ему только надо?

– Названный Хайнрихом мог пожелать расспросить подругу Селину или недостойную о странном. Мы видели много, но не знаем, что важно.

– Так вы что, видались уже?

– Подруга встречала его величество дважды и просила о помощи, но она не потребовалась, а я ради гостя вставала к жаровне…

Сказать больше гоганни не успела: в открытую кем-то дверь вбежал кот и немедленно вспрыгнул на угловой сундук, раздались голоса и в гостиную вступили его величество и первородный Ли. Именуемый Хайнрихом был наряден, но меж его бровей залегла складка. Он был варит, как и мараги, а во Франциск-Вельде пели о покинутых женихах, которые убивали разлучников и изменивших слову невест. В прошлый раз владыка гаунау был весел и не внушал страха… Неужели спустя столько лет он жаждет мести, и сможет ли Проэмперадор остановить беду? Любимое лицо было спокойней льда, и это пугало.

– Ваше высочество, – названный Лионелем слегка поклонился, – представляю вам его величество Хайнриха, нашего союзника и гостя.

– Благодарю, – Царственная подала руку, как первородные подают ее для поцелуя, но гаунау ответил пожатием, словно встретился с мужчиной и воином.

– Лучше поздно, чем никогда, – хохотнул он и обернулся к первородному. – Ну и кто здесь шутит, ты или судьба?

– Первородная Матильда желала видеть меня, – чтобы заслонить Царственную, пришлось обойти сопящего короля. – Она была добра ко мне, она добра и…

– Натворила кучу глупостей, – подхватила первородная, и за спиной Мэллит зажурчало. Кто-то разливал напитки, а внуки Кабиоховы не пьют, опасаясь дурного или же замыслив его.

– Вот ведь… – в голосе Хайнриха не слышалось гнева. – Куча-то хоть большая?

– Соразмерная. Вам, ваше величество, повезло, что натворила я ее в Агарисе. Тюрегвизе прежде пили?

– Пил, – рука Хайнрика затмевала иные бедра, и она легла на плечо первородного Ли. – Вот он приохотил! Не хуже нашей можжевеловой. Значит, повезло?

– Еще как! – засмеялась Царственная, и у Мэллит окончательно отлегло от сердца. – Так налить?

– Позже. Братец горностайкин где?

– Его уже вызвали, – коротко объяснил Ли, и все стало ясно. В Гаунау завелись бесноватые, и Герарду с Сэль предстоит сделать для Хайнриха то, что они уже сделали для дриксенского Бруно. Так надо, ведь это война, но недостойная не может остаться в доме без добродетельной женщины. Ей кого-то приведут, но как при незнакомой открывать дверь и жечь ночами свечи? И Царственная… Она захочет помочь, взять с собой, а это разлука!