Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Умник! – королевские ручищи разжались, никто не задохнулся и не упал. – Говорят, ты ползимы пропадал?

– Пришлось.

– Потом расскажешь. Предлагаю начать с чего попроще, то бишь с политики и войн. Кадану я, само собой, прибираю, но это терпит. Куда идти?

– Вон проход, – игру в простоту Рокэ принял охотно. – Да, Кадана, Агария и Йерна, хоть сейчас и съедобны, могут отвлечь от главного.

– То есть от взбесившейся погани? Мне есть что сказать про Эйнрехт и не только. Что там у вас в Олларии? Не зря же вот он пропадал, оставив коня братцу.

– Что нужно, я сделал, хоть и не так, как думалось, – объяснил Лионель, – только это не политика и почти не война.

– Значит, отложим до ночи. Про нечисть лучше говорить в темноте и спьяну. Можно испугаться, но чувствовать себя спятившим не станешь. Я прав?

– Несомненно. – Рокэ остается собой в любой компании. Что он там ляпнул при знакомстве с Бруно? Сколько лет никогда не виделись… С Хайнрихом они никогда не виделись еще дольше.

– А раз прав, – осклабился гость, – начнем. Спрашивай.

– Извольте. Сколько просидит Марге?

– Сколько дадим. Ублюдок мне написал, он, видите ли, желает обзавестись внуками, только с Кримхильде хватит дриксенских каплунов. Я рад, что Фридрих не осчастливил меня наследничком с порченой кровью… Это еще что такое?

– Камни, – Алва остановился и склонил голову к плечу. – С дырками. Кажется, при строительстве аконской цитадели их оставили здесь на счастье. Они вам нравятся?

– Нет, это я им понравился. – Король Гаунау подошел к ближайшему валуну и водрузил на него ногу, чем-то напомнив «Победителя дракона». – Я уже лет пятнадцать как от себя не в восторге. Это не повод отказываться от мяса с пивом, но сейчас меня тянет прыгать и вопить, как семилетка.

– Сдерживать душевные порывы вредно для здоровья. Вы хотите видеть эти камни в Гаунау? Я вам их отдам.

– Хочу, только не даром.

– Они пойдут либо в обмен на что-нибудь мне нужное, либо в придачу к чему-нибудь, с чем Талигу лучше расстаться. Ли, что скажешь?

– Проще всего отослать в Гаунау Дораков. – Савиньяк стащил перчатку, наклонился и тронул рукой пресловутый камень. Сперва ничего не произошло, а потом… захотелось пива.

Обличал Лукас, будто стихи читал. Страстно, вдохновенно, прерываясь лишь для принятия подаваемых любящей супругой микстур. Занятая сим важным делом Маргарита-Констанция была счастлива и озабочена, Арлетта – только озабочена. Затягивать с проверкой мелькнувшей на берегу мысли не приходилось, поскольку Валентин считал дальнейшее пребывание четы Альт-Гирке в Васспарде излишним, в чем был совершенно прав. Вторая осенившая Повелителя Волн идея, а именно – незамедлительно препроводить графиню Савиньяк в Гирке, наводила на серьезные подозрения. Скорее всего, Придду требовалась если не свобода, то отсутствие беспокойства за драгоценную гостью, а раз так, Спрут что-то затевал. В том, что Арно в это «что-то» влезет по уши, Арлетта не сомневалась, но втягивать друга в серьезную опасность Валентин без крайней необходимости не стал бы. Значит, нужно предоставить мальчишкам свободу, тем более что поездку в Гирке можно использовать с толком. Для тех же одиноких прогулок в окрестностях храма, что гораздо проще в отсутствие хозяина…

– …которого благодетельный случай вознес до положения главы рода! – Лукас выдохнул и протянул руку к крошечной серебряной рюмке с очередным средством против простуды, хотя та одолевать графа не спешила. А ведь утони старый глупец, всем сейчас было бы и жалко, и совестно! Что поделать, смерть возносит на пьедестал даже самую никчемную жизнь. Другое дело, что смерть промахнувшаяся разбивает оный пьедестал вдребезги.

– Вы молчите! – бодрый, как целое стадо лебедей, Альт-Гирке проглотил лекарство и вернул рюмочку подскочившей супруге. – Понятно… Вы не можете не соглашаться и не желаете в этом признаться, вы – гостья, и вы получили должное воспитание, но я в Васспарде не гость, и я обязан вас предостеречь хотя бы ради своего спасителя. Виконт Сэ, бросившись мне на помощь, рисковал дважды. Я могу лишь подозревать намерения Валентина в отношении последнего из братьев, но его ненависть ко мне очевидна и в доказательствах не нуждается. Этот молодой человек, наблюдая за мучениями Питера, не мог не питать надежды на мою гибель, и эта надежда переросла в уверенность, когда подо мной провалился лед…

– Сударь, – взмолилась из своего уголка Маргарита-Констанция, – умоляю… Не надо об этом… Я до сих пор в ужасе, ведь я могла вас потерять!

– Мы принадлежим не себе, но Чести и Талигойе, дорогая, – отрезал старый петух, явно намереваясь продолжить прерванное женой кукареканье, но допустить этого Арлетта не могла, уж больно подходящий был момент.

– К счастью, моя дорогая, – не растянуть любимое словцо Аглаи удалось лишь чудом, – самое страшное в прошлом, но как вышло, что ваш супруг вообще провалился? Он – опытнейший человек, охотник и к тому же сын Повелителя Волн…

– Я не мог не прийти на помощь Питеру, – не замедлил проглотить наживку опытнейший человек. – Даже если в намерения герцога Придда входило всего лишь наказание малолетнего брата за пусть дерзкое, но вполне объяснимое поведение, жестокость остается жестокостью! Сударыня, я еще раз предупреждаю вас об опасности уже для вашего сына, одарившего своей дружбой такого человека…

– Вы уже это говорили. – Рафиано добиваются ответа даже от столбов, а тут всего лишь иззавидовавшаяся родня. – Я не готова обсуждать то, что не в силах изменить, а женщина изменить выбор мужчины не властна. Маргарита-Констанция со мной согласится. Ведь она умоляла вас повернуть…

– Мне казалось, я умираю, – всхлипнула годами не снимавшая с пальца смерть старушка, – умираю вместе с вами… Я знала, что вам не дойти! Этот лед, эти ужасные птицы под водой…

– Глупости! Вы говорите глупости, поскольку не могли ничего знать. Да, порой людей с опытом выручают глазомер и память, но угадать толщину и крепость льда невозможно. Бедный Питер провалился на том месте, где бьют ключи, мальчик был слишком взволнован, чтобы вспомнить о них. Этой ошибки я бы, разумеется, не совершил, но я шел со стороны лестницы, и все решила случайность.

– Возможно, – предположила графиня Савиньяк, – вы слишком спешили? Я слышала, бежать по льду опасней, чем идти.

– Не всегда, – буркнула «жертва случайности», явно не желая вспоминать вчерашнее купанье. – Я исполнял свой долг, тем более что другие не торопились.

– Но неужели вы в самом деле не чувствовали приближения беды? Маргарита-Констанция…

– Констанция просто ополоумела от страха.

– О, – Арлетта в лучших алисианских традициях закатила глаза, – бедняжка так беспокоилась, когда вы пропали. Днем, в запертой комнате… Это казалось немыслимым, я словно бы попала в страшную сказку, но вы правы, я всего лишь гостья… Тем не менее есть люди, чующие лед.