Элеонора Девильпуа - Маги Гипербореи [litres]

Во всяком случае, он намеревался лобызать длань правителя не дольше секунды. Когда его губы коснулись кожи, он увидел на тыльной стороне ладони василевса печать, состоящую из сложного набора элементов. Юноша хотел было отпрянуть, но было уже слишком поздно: его рот словно приклеился к холодной кисти правителя. От изумления у него округлились глаза: он почувствовал, как печать вытягивает из него аниму.

Необычный феномен длился несколько секунд, в течение которых Ластианакс чувствовал, как из него выкачивают энергию. Затем печать снова стала невидимой, и он смог освободиться.

От потрясения молодой человек едва не забыл о предписанном протоколе, но в последний момент спохватился: ему удалось отвести взгляд и не смотреть василевсу в глаза. Медленно пятясь, молодой маг отошел от трона, чувствуя себя так, словно постарел на несколько лет. Краем глаза он заметил сытое выражение лица монарха и насмешливые взгляды других министров.

Так вот как правителю удалось дожить до таких лет! Оказывается, он крадет аниму каждого нового члена Совета! Ластианакс был поражен тем, что василевс рискнул поставить печать на своем теле, хоть и не мог не восхититься гениальностью этого приема: за одно мгновение василевс не только полностью восстановил аниму, которую постоянно сосала из него печать, но даже с избытком зачерпнул чужой жизненной силы.

После пережитого у Ластианакса кружилась голова. Он занял единственное свободное место, расположенное дальше всех от трона правителя. Эпарх Мезенс, сидевший справа от монарха, то и дело бросал на юношу недовольные взгляды. Слева от василевса сидел министр торговли, маг придирчивый, но неподкупный, а слева от него помещался стратег, высокий мужчина с элегантными тонкими усиками. За ним шел главный казначей: брови у него росли в форме бкувы V, придавая министру весьма суровый вид. При Ластианаксе казначей насупился пуще прежнего. Как и предсказывал Петрокл, казначей не простил выходку Арки во время Атрибуции и перенес неприязнь к девочке на ее нынешнего наставника.

Притворившись, что не замечает неприязненного отношения коллег, Ластианакс огляделся в поисках хоть одного дружелюбного лица. Взгляд его упал на пятого члена Совета, Триериоса, министра колоний. Однако, вместо того чтобы улыбнуться юноше, тот ограничился коротким кивком. Ластианакс предположил, что обещанный обед с Пиррой прошел для Триериоса неважно, и эта мысль его приободрила. Вряд ли его бывшая одноклассница безропотно выслушивала сальности престарелого сластолюбца. Впрочем, это было слабым утешением по сравнению с враждебно настроенным против него Советом.

– Хорошо, – сказал эпарх. – Теперь, когда мы все в сборе, мы наконец можем начать. Прежде чем перейти к повестке дня, не желаете ли вы вынести на рассмотрение Совета какой-то особый вопрос?

Вопросов у Ластианакса имелась масса, но он пока был не в том положении, чтобы выступать на собрании, большинство участников которого не одобрили его назначение. Поэтому он хранил молчание, а слово взял стратег.

– Со своей стороны я лишь хочу подтвердить уступку Касситеридских островов Темискире. Сегодня утром мне доставили письмо от Ликурга, в котором он выражает глубочайшую благодарность за доверие и дружбу, которыми вы, Ваше Величество, его удостоили. Ликург вновь выражает готовность вместе с вами строить более безопасный мир и сообщает вам, что будет использовать умения островных племен для усовершенствования своего арсенала. По его оценкам, темискирские войска будут готовы высадиться на побережье Аркадии в течение двух лет, – заключил он, переплетая тонкие пальцы.

Они с эпархом обменялись многозначительными взглядами. Казалось, василевса устраивает такое положение дел, а вот Ластианакса оно совершенно не обрадовало. Он оглядел своих новых коллег. Очевидно, в Совете не было единодушия по этому вопросу: Триериос с мрачным видом протирал свое пенсне, министр торговли хмурился, главный казначей выглядел недовольным.

– Прошу прощения, боюсь, я не вполне вас понял, – решился он. – Мы безвозмездно передаем Ликургу Касситеридские острова, а Ликург еще и сообщает нам, что усилит свою военно-морскую мощь?

Стратег пригладил тонкие усики и холодно взглянул на юношу.

– Мне кажется, я выразился совершенно ясно. Или вы знаете других правителей по имени Ликург? – процедил он с притворной вежливостью.

– Как вы оцениваете потенциальную опасность, которую этот флот будет представлять для нас, коль скоро он окажется так близко от наших собственных границ? – поинтересовался Ластианакс, постаравшись говорить как можно дипломатичнее.

Справа от него Триериос, похоже, забыл о неудачном свидании с Пиррой и подавал юноше предупреждающие знаки. Стратег выгнул бровь, а эпарх чуть улыбнулся уголком рта и слегка подался вперед. Ластианакс понял: именно эпарх стоит за этой идеей с передачей островов, а стратег всего лишь выполнял его указания.

– Как видите, – насмешливо проговорил эпарх, – мастеру Ластианаксу выпала честь находиться здесь, среди нас, и он полагает, что новое назначение дает ему право критиковать работу магов, гораздо более опытных и заслуженных, чем он. Получив одиннадцать баллов из двенадцати во время защиты, вы стали высокомер…

– Ликург – наш самый верный союзник в войне с амазонками, – перебил его василевс. Его голос звучал очень глухо. – Он занимает более выгодное географическое положение, чем мы, поэтому с нашей стороны вполне оправданна помощь его армии в виде уступки нескольких островков: все равно мы не знаем, что с ними делать. Силен заверил меня, что вы разумный молодой человек, Ластианакс, так что должны понимать всю мудрость этого маневра.

Он умолк и внимательно посмотрел на Ластианакса, не подозревая, что тот совершенно не впечатлен его словами, а, наоборот, раздражен. Впрочем, юноше не оставалось ничего другого, кроме как склонить голову и произнести смиренным тоном:

– Я лишь хотел обратить внимание Совета на некоторые тревожные аспекты правления Ликурга, в частности на эпизод с недавним подавлением бунтов в Напоке. Этот город, как вы знаете, находится под протекторатом Темискиры, и, похоже, эти мятежи стали результатом… плохого обращения с населением Напоки.

– И какая тут связь между нашей политикой в отношении Ликурга? – насмешливо поинтересовался эпарх. – Эта чернь вечно жалуется, дескать, правители к ней чересчур жестоки, уж я-то кое-что в этом понимаю.

Несколько министров согласно закивали.

Ластианакс почувствовал, что непроизвольно стиснул зубы, и постарался взять себя в руки. Ранее он уже пытался получить больше сведений, но стратег отказался показать ему отчеты из Напоки. Приезжие из Напоки, с которыми он беседовал на днях, тоже ничего не знали о недавних событиях. Ластианакс вдруг пожалел, что так мало интересовался своей ученицей. Девочка сказала, что приехала из Напоки: возможно, она находилась в городе во время восстания и была свидетельницей тех событий? Молодой маг дал себе слово расспросить девочку после заседания Совета.