Александр Бушков - Майор и волшебница

— Получилось, — сказал он Линде. — Подвал в точности такой, как вы его описали, а подвал безусловно — полость искусственного происхождения… Великолепно. — Он встал и привычным движением оправил гимнастерку. — Завтра с утра будьте дома, я заеду за вами в девять ноль-ноль. Это обоих касается.

И вышел походкой старого строевика. Линда недоуменно уставилась на меня:

— Ничего не понимаю…

— А тут и понимать нечего, — усмехнулся я. — Все как на ладони.

— Что? — удивленно подняла брови Линда.

— Понимаешь…

Я замолчал — дверь открылась, и вошел Чугунцов.

— Выкроил минутку, выпросил у шефа, — сказал он быстро, с непонятной интонацией. — Линда, я прекрасно понимаю, что по-прежнему вам неприятен, но можно один-единственный вопрос? Я доживу до конца войны? — и улыбнулся определенно смущенно. — Раньше как-то над этим и не думал, а теперь, когда до конца всего ничего, так и лезет в голову…

Какое-то время Линда всматривалась в его лицо тем самым знакомым мне взглядом — глаза стали вовсе огромными, в них появились золотистые искорки. Наконец ответила, но таким тоном, словно отмахнулась или, того хуже, отплюнулась:

— Доживете, — и добавила: — Но ранены будете.

— Тяжело?

— Вряд ли, никак не похоже…

Чугунцов облегченно вздохнул:

— Ну, это пустяк… Спасибо, Линда.

И так же быстро вышел.

— Ты ему правду сказала? — спросил я.

— Конечно, — словно бы даже с некоторой обидой ответила Линда. — В таких делах всегда нужно говорить правду. И потом, бабушка учила: если человек нуждается в помощи, нужно помочь, даже если он тебе неприятен. А ему страшно. Он, конечно, виду не подает, но ему очень страшно, он боится смерти…

— Ничего удивительного, — сказал я. — У многих сейчас такое. Пока конца-краю войне не предвиделось, о смерти как-то не думали, а вот сейчас… Чертовски обидно погибнуть сейчас…

— Понятно… Так о чем ты начал? Мне страшно интересно. Или это военная тайна?

— Вот уж нет, — ухмыльнулся я. — Военных тайн тут наверняка куча, но все они не наши. Видишь ли, в последние годы, когда бомбардировки стали особенно сильными, в Германии стали прятать заводы под землю, исключительно военные, и не те, что штампуют солдатские миски-ложки, а гораздо более серьезные. И особо важные, секретные военные объекты. О чем-то таком речь и идет, несомненно. Не надо было большого ума, чтобы понять, куда полковник гнет, когда он стал делать упор на «подземные полости искусственного происхождения». То-то он не скупился на авансы… Здесь что-то крайне серьезное…

…Мы втроем сидели на раскладных стульчиках из дюралюминиевых трубок с брезентовыми сиденьями, за таким же столиком — Радаев, я и Линда. Радаев был напряжен, Линда прямо-таки светилась азартом (что легко понять, это было ее первое настоящее боевое задание, а вот у меня на душе стояла смешанная с унынием скука. Я прекрасно понимал, что был сейчас чем-то вроде необходимой мебели вроде этих стульчиков: вслух это не было высказано, но полковник, конечно, прихватил меня исключительно для того, чтобы я послужил Линде чем-то вроде морального стимула. Довольно незавидная роль, если подумать…

К горизонту уходила широкая проселочная дорога, самый обыкновенный немощеный большак — у немцев таких тоже имелось немало. Правда, в отличие от наших проселочных дорог, немцы свои поддерживали в идеальном состоянии — ни рытвины, ни колдобины. Стояла спокойная загородная тишина, поодаль у машин и броневика курили бойцы, и вокруг, куда ни глянь, не было ни единой, хотя бы крохотной, приметы войны.

— Ну, приступим, — сказал Радаев, вроде бы обращаясь к нам обоим, но, конечно, адресуясь только к Линде. — Мы сейчас поедем вон туда. — Он показал тупым концом карандаша на видневшийся на горизонте покрытый редколесьем пригорок, до которого было километра три. — Там и обоснуемся, там нам и предстоит работать — точнее, вам одной. Линда, вы умеете читать топографические карты?

— Мне как-то не приходилось… — чуточку растерянно сказала она.

— Ничего страшного, задача несложная… Мы сейчас вот здесь. — Он ткнул в карту с надписями на немецком уже остро заточенным грифелем. Авиаразведка только что сообщила, что противника там нет, он занял оборону километрах в трех северо-западнее.

(Ага, вот что за самолет только что прошел над нами не так уж высоко, в сторону занятого нами областного центра. Хитер Радаев: явно отнюдь не случайно употребил не слово «немцы», а «противник» — Линда ведь тоже немка.)

— Нас должны интересовать только эти два городка, — он показал грифелем. — До одного от лесочка — девять с лишним километров, до другого — шесть с лишним. Вы справитесь с таким расстоянием? Колонну вы… увидели за десять с лишним километров. Правда, тогда была ночь, а сейчас — позднее утро. Я в таких делах, как вы понимаете, совершенно не разбираюсь, но главное уяснил: нужно сочетание каких-то благоприятных условий. Оно сейчас есть или его нет?

— Есть, — невозмутимо сказала Линда. — Условия самые благоприятные. И с расстояниями я справ— люсь.

— Отлично… Я расскажу подробно, чтобы вы поняли всю важность и сложность задания. В одном из городков есть подземный завод по производству крайне интересующей нас военной техники. Это мы знаем точно, но не знаем, в котором, а разделяет их примерно шестьдесят километров. Приказано нанести удар уже сегодня, пока противник не успел полностью подготовить завод к взрыву. Нанесут его танковые части, и в это же время на объект будет выброшен парашютный десант. Но мы не знаем, на который из городков ударить. Одновременно на оба — означает дробить силы и усложнить задачу. Понимаете, как нам важно знать точно?

— Понимаю, — серьезно сказала Линда.

— Сколько вам понадобится времени?

Линда ненадолго призадумалась, потом спросила:

— Городки большие?

— Не особенно, — сказал Радаев. — Один примерно в пятнадцать квадратных километров, другой побольше — около двадцати пяти.

— Сейчас… Мне надо представить… — Теперь она раздумывала гораздо дольше, но потом сказала уверенно: — Примерно час, может, чуть меньше, может, чуть больше.

— Прекрасно… Чтобы была уверенность в том, что не произошло никакой ошибки — посмотрите. Их там должно быть много…

Он достал из планшета и положил перед Линдой четкую фотографию стандартного размера — судя по качеству, немецкую. Я тоже прекрасно рассмотрел изображенную на ней непонятную штуку: как-то смешно было бы демонстративно отворачиваться, да и блох на Барбоске… В конце концов он сам меня сюда посадил…

Никогда прежде такое не попадалось. Остроносый снаряд наподобие торпеды, с четырьмя стабилизаторами, как у авиабомбы, сверху и снизу присобачены две трубы гораздо меньше диаметром. Определить размеры я не смог — на фотографии не было ничего, что могло бы помочь, только эта непонятная штука на двух подставках. И «кормы» не видно. В общем, что-то непонятное — торпеда не торпеда, ракета не ра— кета…