Сергей Малицкий - Тени Богов. Избавление [СИ]

— Ты выдернула из меня нутро и намотала его на острый клинок, — прошептал Хода.

— Я этого не хотела, ваше величество, — ответила Рит.

— Сегодня у меня был разговор с Хедерлигом, — сказал Хода. — Говорить с ним мне было непросто. Я не мог ему лгать, и не мог сказать, что все подстроено. Что нам всего лишь нужно пробраться поближе к Райдоне.

— Что же вы ему сказали, ваше величество? — спросила Рит.

— Перестань, — скрипнул зубами Хода. — Давай мы будем обходиться без «вашего величества»? Я с большим трудом уговорил Брета, чтобы он не обращался ко мне так, когда мы наедине. Почти заставил оставаться прежним Эйка. Не заставляй же меня чувствовать себя истуканом на троне и ты. Не так давно я был… таким же как все. Мне бы не хотелось забыть об этом ощущении. Тем более, что мы сражались плечом к плечу.

— Хорошо, — согласилась Рит. — Что ты ему сказал?

— Я сказал ему, что еще ничего не решено окончательно, — ответил Хода. — Он, конечно, возмутился, о чем тут думать, сказал, чтобы я не смел тебя оскорблять. А я с трудом удерживался от смеха. Хотя смешного тут не так уж и много. Поэтому мне пришлось его успокоить. Я сказал, что ты еще ничего не решила. Прости, сказал, что между нами ничего не было, и что все происходящее продиктовано лишь необходимостью. Что ты можешь отказаться в последний момент. И даже склоняешься к отказу. Но я не могу тебя оскорбить, поэтому тяну свою лямку до самого конца. Сказал, что я безмерно расстроен, но уважу твой выбор, каким бы он ни был.

— Спасибо, — прошептала Рит. — Но о какой необходимости может идти речь?

— Не о той, которая связана с тем, что произошло со всеми нами, — ответил Хода. — Я стал говорить ему какие-то глупости о необходимости мира с кимрами.

— И он поверил? — спросила Рит.

— Влюбленные верят всему, — ответил Хода. — Или не верят ничему, в том числе очевидному.

— Откуда ты знаешь, что он влюблен? — спросила Рит. — Ты был сам влюблен? Можешь сравнивать? Может, это морок? Или благодарность? Или жалость? Он едва не умер, скорее, даже умер, это такое потрясение…

— Послушай, — вздохнул Хода. — Пожалуй, я не был влюблен. Хотя, мог влюбиться в Гледу, но она все же была слишком большим другом для каждого из нас. Своим парнем. Но я не влюбился. Именно поэтому я вижу то, что вижу. Это не морок, не благодарность, хотя она и безмерна, и ты потрясла меня, Рит, еще в ратуше, вот уж не думал, что буду потрясен еще и сегодня. Там за столом, думаю, все до сих пор молчат, как будто их били молотом по головам. О мужских слезах я уже и не говорю. Но дело даже не в потрясении. Хедерлиг ни слова не сказал о своих чувствах. Полагаю, он даже не осознает их. Он словно корабль, который несется по волнам и может лишь удивляться собственной скорости, потому как забыл, что его паруса подняты. Поэтому я здесь всего лишь для того, чтобы успокоить тебя, как я попытался успокоить его. И пообещать тебе, что я не причиню тебе зла. Не поставлю тебя в такую ситуацию, когда тебе придется выбирать. Буду выбирать вместе с тобой — лучшее для тебя.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить Рит.

— И все же, — Хода поднялся, но замер, не ушел сразу. — Я должен сказать. Иначе это будет недостойно. Ты должна знать. И два дня назад, и теперь… Я бы сыграл в эту игру на самом деле.

— Простите меня, ваше величество, — только и смогла произнести Рит.

— Это ты меня прости, — засмеялся Хода и ушел.

Рано утром следующего дня, когда угли в камине ставшей неожиданно уютной кельи остыли, а вода в чане для умывания перестала быть ледяной, Рит и Филия поднялись и, не говоря ни слова, перекусили оставшимся со вчерашнего дня и в самом деле восхитительным стромским сыром, запили его еще более восхитительным одалским вином, а вскоре уже спускались вслед за Бретом и Варгой по темным лестницам в крепостной двор. Там их ожидали Лон, Хелт и принц Мидтен. Он обнял Филию, и Рит разглядела, что у принца доброе лицо и действительно кудрявые волосы, и поняла, куда ее спутница отлучалась ночью.

Лошади были в порядке, утро и свежим, и теплым одновременно. Вскоре отряд уже покинул замок и запылил по проселкам Одалы на восток.

Через два дня, уже привыкнув к равнинам и рощам Одалы, спутницы увидели впереди город.

— Хойда, — узнала его Филия. — А ведь мы почти на середине пути. Хотя нет. Середина будет в Исе. Что ты так на меня смотришь?

— Какой он? — спросила Рит.

— Кто? — не поняла Филия.

— Мидтен, — сказала Рит.

— Ах, ты об этом, — поняла Филия. — Обычный. Как все. Мальчишка, конечно. Но честный. И простой. Поверь. Это самое главное.

Гледа почувствовала удары, едва они отъехали от Лигены. То, что угнездилось в ней, требовало внимания. Наверное, оно кричало, визжало, скребло ее плоть изнутри маленькими муравьиными коготками, если они, конечно, уже у него-нее были. А потом, когда эти вопли, которые казались Гледе чем-то схожим с долетающим до нее из горной пропасти эхом, не возымели результата, послышались удары. Их Гледа не могла не чувствовать. И она их не просто чувствовала, стоило ей закрыть глаза, как она начинала видеть что-то ужасное — обнаженную женщину, запертую в горной теснине, распятую на стене тесной пещеры, но не приколоченную к камню, а вросшую в него. Вросшую венами, артериями и жилами, которые выходили из тела и уходили в камень. Обездвиженную и наполненную ненавистью, которая хлестала из ее глазных провалов. Визжащую и плюющуюся пеной. И бьющую в ярости затылком о камень за собственной спиной.

«Однажды она его пробьет», — подумала Гледа и поняла, что если она сейчас сбросит браслеты, вырвет из коротких косиц над висками ведьмины кольца, отзовется на истошный призыв, то ничего не будет. Она развернется и встанет на пути обезумевшего зверья. Остановит его жестом. И отправит его тем же жестом, словом, желанием в любую сторону. Но при этом сдвинется на шаг в ту же сторону. Спасет себя и своих друзей. Но сдвинется на огромный шаг в ту же сторону. Сбережет бьющегося в чреве ребенка, но сама станет зверем. Может быть, пока только изнутри. Но зверем.

Нет.

— Что с тобой? — крикнул Скур, который все так же держался рядом.

— Она бьет в живот, — выдохнула Гледа, обернулась и едва не вывалилась из седла. Издали казалось, что Лигену накрывает стая саранчи. Пленка прожорливой тли. Чудовища, часть из которых бросилась вокруг озера справа и слева, а часть вошла в воду и просто поплыла на этот берег, наполняли дворы и короткие улицы Лигены, чтобы через минуты, может быть, через секунды выплеснуться на дорогу ведущую в горы и броситься за крохотным отрядом Ло Фенга.