Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Он убийца.

И она начала об этом забывать.

Насир наблюдал за всеобщей радостью. У них было всего три зайца – скудная пища для пятерых голодных людей. И всё же они ели и болтали так, будто наслаждались грандиозным пиршеством. Будто в густой тьме не затаилась смерть.

Насир, забрав свою крестьянскую долю мяса, отошёл от небольшого костра и уселся в тени, в то время как банда Беньямина глотала каждое слово Альтаира. Генерал начал с еды, но вскоре переключился на другие рассказы: о путешествиях, которые он совершил; о достопримечательностях, которые видел; о сражениях, которые выиграл. Он дразнил их, восхищал их.

Хашашин смотрел, как Охотница смеялась над историями Альтаира, как смягчались резкие черты её лица. Он смотрел, как взгляд генерала опускался на её губы и следил за изгибом её улыбки. Интересно, что чувствовал Альтаир, зная, что он был первым, кто вызвал искреннюю улыбку на суровом лице Охотницы после смерти её спутника?

Она превратила себя в холодный мрамор, и Насир не хотел, чтобы она разбилась.

Зафира погрузилась в собственные мысли, и взгляд её скользнул вверх. Он блуждал по каменным плитам, пока не нашёл его. Насир вспомнил мягкость её тела. Вспомнил, что Охотница смотрела ему в глаза, как не смотрел больше никто, кроме Альтаира, и обезоруживала его, как никто до неё. Бесстрашно. Легко. Как будто под всеми смертями и чудовищными деяниями, которые он совершил, он был всего лишь плотью и костью – человеком, не более того.

Уже много лет никто не смотрел на него как на человека.

Он отвернулся, несмотря на возникшее между ними пламя. Зачем она искала его? Сожалела ли о решении спасти ему жизнь?

Неважно. Пускай веселятся. Достаточно скоро он вернётся к своей задаче и убьёт их.

Но голос прошелестел над ухом. Тот самый голос, что заставил его поколебаться, когда он направил скимитар на Альтаира.

Лжец , говорил он.

После ужина Зафира повернулась к Беньямину, но стоило ей открыть рот, как сафи поднял руку, призывая к молчанию, и придвинул свой дурацкий красный коврик поближе. Альтаир растянулся на своей дорожной постели, с обычным бесстыдством скрестив под головой обнажённые руки.

– Я думала, мы не будем разговаривать, – сказала Кифа, нанося мазь на всё ещё заживающую рану на руке. – А как же «у теней есть хозяин»?

Беньямин глубоко вздохнул.

– Таков был план, но Шарр раскрыл свои карты. Теперь я не вижу причин для осторожности.

Над лагерем нависла тревожная тишина. Под внезапным порывом сухого ветра огонь начал потрескивать, напоминая шаги по усыпанному песком камню.

– Какой поэтичный способ намекнуть, что один из нас умрёт, – заметила Кифа.

– Все пелузианцы такие злые? – напряжённо спросил Альтаир, глядя в открытое небо над ним.

– Я не злая. Я реалист и не вижу причин для излишнего оптимизма.

– О, Насир, похоже, наконец-то нашёл родственную душу, – протянул Альтаир.

Слушал ли принц их разговор? Планировал ли следующее убийство? Наблюдал ли за ней?

«Зафира, ты тщеславная дурочка».

– С чего мне начать? – спросил Беньямин, откладывая книгу.

– С тебя. – Зафира потянулась, пытаясь прогнать усталость и боль в спине от бесконечной ходьбы.

– Я родился в…

– Не думаю, что кому-то интересна твоя биография, сафи, – перебил Альтаир.

Кифа пробормотала слова согласия.

Беньямин вздохнул, поправил куфию.

– Однажды я заслужу уважение, и все жители Аравии пожелают услышать мою скромную историю. Они будут писать стихи, слагать баллады о моих победах. Запомните мои слова, дорогие друзья.

Альтаир фыркнул, Зафира не сумела сдержать улыбку.

– Я прибыл на остров, – продолжил Беньямин, – потому что Серебряной Ведьме нельзя доверять, пусть она и не умеет лгать.

– Ты прошёл долгий путь, чтобы сообщить мне то, что я уже знаю, – сказала Зафира.

Губы сафи изогнулись.

– Я прошёл долгий путь, чтобы рассказать тебе то, чего никто не знает.

– Продолжай, – велела Кифа.

Слова Кифы изумили Зафиру. Она думала, что пелузианской воительнице уже всё известно. Но, похоже, она тоже присоединилась к поиску с минимальными знаниями.

– Вы когда-нибудь задумывались, почему Серебряная Ведьма владеет волшебством на земле, где нет волшебства? – спросил Беньямин. – Вы когда-нибудь задумывались, почему она всегда при султане?

– Ты говоришь как торговец, который пытается продать мусор, – простонал Альтаир, прикрыв лицо рукой.

Беньямин выдержал взгляд Зафиры. Огонь затрещал, и тьма сгустилась, ожидая ответа так же жадно, как и она.

– Подумай, Охотница. Владеющих магией существ было всего шесть. Шесть сосудов, содержащих в себе волшебство.

Шесть существ. Волшебные сосуды, наполнившие пять королевских минаретов своей безграничной силой. Минаретов было пять, потому что одно из существ находилось здесь, на Шарре, охраняя созданную им тюрьму. Тюрьму, рождённую добром её чистого сердца.

Зафира оторвалась от его взгляда. Сердце билось в бешеном ритме.

«Разве не каждый из нас преследует свои цели?»

– Значит, в тот день погибли лишь пять Сестёр, – прошептала она.

Сафи кивнул. Зафира подумала о застывших на месте Сахаре и Лемане. Подумала об исчезновении Арза и о призрачных людях на борту странного корабля. Магия, когда не могло быть магии. Мощное волшебство.

«Небеса милосердные».

– Серебряная Ведьма – она была надзирателем Шарра. Она… она шестая Сестра.

Молчание Беньямина было единственным подтверждением, в котором нуждалась Зафира.

Долгое время все молчали. Дрожащий смех Альтаира нарушил тяжёлую тишину, выразив чувства Зафиры.

– Мне много раз случалось ошеломлять людей откровениями, но это, сафи, превзошло их все, – усмехнулся генерал, однако по голосу было понятно, что слова Беньямина поразили его глубже, чем остальных.

– Это правда, – подтвердил Беньямин, разведя руками.

– Значит, величайшая из Сестёр обратилась ко злу, – вздохнула Кифа. – Почему я не удивлена? Самое лучшее – это всегда самое худшее.

За этой фразой Зафира разглядела годы обид.

Серебряная Ведьма была тёмной, могущественной. Была чем-то иным . Но Зафира не знала, была ли она злом.

Когда она сказала об этом, Кифа бросила на Охотницу озадаченный взгляд.

– Я не знаю, под каким камнем вы живёте в своём Деменхуре, но ведьма слишком часто встречается с султаном, чтобы не оказывать на него влияния. Посмотри, что с ним стало, Охотница.

В голосе Беньямина послышалась резкость, когда он ответил:

– Все мы плоть и кровь, душа и сердце. Все мы способны на злобу, равно как и на добро. Одна ошибка не делает человека злым.