Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Охотница прижалась головой к ближайшему дереву. Ей казалось, что она ощущает присутствие рядом Ясмин. Теории текли с губ подруги, как розовая вода на свадьбе. Принц с пиявками на спине? Зачем? У него плохая кровь? Яд? Болезнь? С виду он был достаточно здоровым.

Может быть, ради удовольствия?

Мысли Зафиры прервал приглушённый всплеск. Насир вышел из воды. Тёмные волосы прилипли к его голове, а шальвары – к ногам и… Она сжала губы, издав лёгкий звук, когда её пульс участился. Шея вспыхнула.

«Помни о пиявках, – сказала в её голове Ясмин. – Ты смотришь на него из-за пиявок».

Для пущей достоверности Зафира добавила в голос подруги нотку лукавства.

Охотница подняла взгляд, когда Насир медленно прошёлся по телу полотенцем. Он небрежно вытер спину, а затем повернулся ей к лунному свету.

Тени блеснули, сгустились.

«Снег милосердный».

Это были вовсе не пиявки. Это были шрамы . Обугленные и почерневшие.

Зафира выдохнула сквозь зубы.

Насир замер.

Она не шевелилась. Не дышала.

Он наклонил голову.

Она выругалась, повернулась, побежала. Небеса святые . Зачем она шпионила за Принцем Смерти? Она не знала, догонит ли он её, но не могла покинуть безопасный оазис. Она прокляла свой плащ, зацепившийся за пальму, высвободила его и вновь бросилась бежать. На краю поляны она остановилась, спрятавшись между деревьями, чтобы прислушаться и отдышаться.

Вокруг царила тишина, если не считать громких ударов её сердца. Никаких звуков погони.

Пока воздух не уплотнился за её спиной.

На плечо опустилась рука, а спустя миг Зафира уже была прижата к дереву. Длинные пальцы давили на грудь. Капюшон откинулся назад, и она прикусила язык, чтобы не вскрикнуть от неожиданности.

– Ты , – выдохнул Насир. Голос его был сумбурным аккордом хаоса. На лице промелькнуло удивление. Вода блестела в его волосах, капая на плотно прилегающую к плечам белую льняную рубаху с закатанными до середины предплечий рукавами. Каждый нерв в животе Зафиры потрескивал и горел. Без одежды хашашина принц выглядел моложе. Выглядел почти невинным.

Не только одежда изменила принца, но и выражение лица. Как будто стены рухнули, обнажая страх, удивление, зияющее несчастье и множество других эмоций, которые Зафира не могла разобрать в темноте. Его взгляд скользнул по её лицу, остановился на губах. Шея Зафиры снова вспыхнула пламенем.

– Да, я, – выдохнула Зафира.

Этого оказалось достаточно. Её голос, два слова, и стены вернулись. Его маска вновь заняла своё место.

Зафира опустила взгляд на руку, лежащую у неё на груди, непривычную в своей наготе без тёмной перчатки. У него были длинные, изящные пальцы. Кем бы он стал, если бы не тёмный зов в его крови? Глаза Охотницы остановились на внутренней стороне его руки. Татуировка . У хашашина перехватило дыхание, и он отдёрнул руку. Зафира облизнула пересохшие губы, игнорируя вспышку разочарования.

– Охотишься, Охотница?

Вот он, тот голос . Мягкий, тихий, безразличный, излучающий тьму. Она знала, что это притворство. Она знала, что Насир что-то чувствовал, но скрывал это.

– Или шпионишь?

Сердце не сбавляло ритм. Оно как будто выстукивало: « Убийца. Убийца. Убийца».

В голове вспыхнул образ испещрённой шрамами спины. Что за бессмысленная пытка? Слово «убийца» дрогнуло и раскололось надвое, освободив место сомнениям и… чему-то ещё.

Переменам.

Внутренности Зафиры полыхали огнём. Ноги дрожали от приятной слабости.

– Я хотела искупаться, но ты, похоже, меня опередил. – Раз уж он хотел убедиться, что она его видела, Зафира не собиралась всё усложнять.

Лицо Насира окаменело от её самодовольной ухмылки, и он издал низкий гортанный звук.

Вот он, рычащий принц.

– Существуют правила, Охотница, – заговорил Насир, шагнув ближе.

Зафира перестала дышать.

– Wahid : никогда не подкрадывайся к хашашину, если не хочешь быть пойманной.

Ещё ближе. Её сердце подскочило к горлу.

– Ithnayn : никогда не приближайся к убийце, если не хочешь стать следующей жертвой.

Он скользнул ещё ближе, и ей пришлось слегка приподнять голову. Теперь Зафира чувствовала его запах – намёк на янтарь и лёгкую нотку мирры. Его дыхание согревало её кожу. Ей нужно было лишь наклониться и…

– Thalatha : никогда не следи за раздевающимся мужчиной, если не хочешь, чтобы у него сложилось неверное впечатление.

О.

Насир отстранился, сжав рот в тонкую линию. Он отходил всё дальше, его губы растягивались, шрам блестел. «Неужели он ?..» У Зафиры перехватило дыхание. Он ухмылялся! Это был не тот принц-хашашин, которого она знала. Это был юноша, о котором она не знала ровным счётом ничего.

Ну нет. Зафира не собиралась уходить, не оставив за собой последнее слово. Однако всё замедлилось, когда он подошёл так чертовски близко, и всё, что она построила в своём разуме, разлетелось, как снег во время бури.

Зафира оттолкнулась от дерева, отряхнула руки, не обращая внимания на барабанную дробь пульса.

– Было бы скучно наблюдать, как ты раздеваешься. Я пришла позже, – заявила Охотница. Затем наклонилась ближе и понизила голос: – К самому интересному.

Взгляд Насира снова упал на её губы. Зафира знала, что он чувствует то же притяжение, что и она. Его серые глаза потемнели. Дыхание дрожало. Она думала, что взорвётся, ибо никогда не ощущала ничего более волнительного. Впервые в жизни она пожалела, что надела плащ.

Насир поднял руку.

Но тут же уронил.

– Беги отсюда, Охотница, – сказал устало. – Темнота – плохое укрытие для прекрасной газели.

Насир был глупым. Неосторожным. Болваном, каким всегда считал его отец.

Он обзавёлся долгом крови, позволил кому-то увидеть его шрамы, увидеть его без маски. Он знал, что Зафира видела его, ибо саму её он мог читать как даамову открытую книгу.

До прошлой ночи принца никогда не заботил вид его шрамов. До прошлой ночи он никогда не чувствовал так много. Запах её мыла до сих пор преследовал его. Пьянящий, резкий, с ноткой женственности, от которой учащался пульс. Сандал, уд, дымная роза. Rimaal . Он проклял те уроки матери, во время которых был вынужден запомнить все существующие запахи.

Насир не знал, что было хуже – встреча с Охотницей или ухмылка Беньямина, когда принц вернулся в лагерь раньше неё, чистый и благоухающий.

Река, в которой он купался, рябила рядом с ними, озаряемая лучами солнца. Насир никогда не думал, что будет скучать по назойливому светилу. Пусть обитателей Крепости Султана и ждало безрадостное будущее, но солнце и пески сделали их теми, кем они были. Солнце, а не эта дымка теней, которая заволакивала всё кругом, омрачая мир.