Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

На первый взгляд принц излучал лишь холодное равнодушие, но тот, кто наблюдал за ним дольше, замечал, что взгляд его был внимательным и изучающим. Признак человека, рождённого с пытливым умом, но вынужденного использовать его для иных целей: для планирования убийств. Взгляд Насира скользнул по Зафире, и она быстро отвернулась, почувствовав вспыхнувший в теле жар.

– Ты уверена, что мы идём верным путём? – уточнила Кифа, когда пустыня вновь померкла. Нет, не облака застлали небесный покров, спрятав светило от глаз. Само небо лишило их света.

– Нет, – призналась Зафира, глядя на нож, танцующий в руке Кифы. Как ей объяснить песню, которую пела тьма? Как объяснить будоражащее кровь безумие, которое утихало лишь тогда, когда Охотница вела их в нужном ему направлении? – Но если у вас есть идея получше, я буду несказанно рада её выслушать.

Кифа что-то пробормотала себе под нос.

– Жаль, что вы не взяли парочку-другую верблюдов, – проворчал Альтаир.

– Стоило подумать об этом заранее и прислать мне письмо с просьбой о верблюде или десяти, – усмехнулся Беньямин.

Кифа искоса взглянула на Альтаира.

– Или ты можешь попросить его тебя понести. Использовать силу сафи во благо.

Зафира сомневалась, что Беньямин, несмотря на все свои силы, смог бы нести на себе Альтаира.

– Какая изобретательность, Одна из Девяти! – воскликнул Альтаир.

Спустя несколько часов генерал пожаловался, что его желудок переваривает сам себя, и они остановились на привал. Тени поглотили небо, и это было единственным указанием на наступление ночи. Темнота была беззвёздной, что очень удивило Зафиру, ибо она слышала сказки о звёздах, ведущих бедуинов по монотонным пескам.

– Кто сегодня возьмёт на себя роль часового? Ибо это буду не я, – объявил Беньямин.

– Слава султану. Или ты думал, мне нравится, когда ты таращишь глаза на моё совершенство? – съязвил Альтаир.

Зафира скрестила руки.

– Альтаир, верно, заснуть не может, если на него не смотрит женщина.

– Кифа на меня смотрит, – ответил генерал, ухмыляясь пелузианке.

Кифа нахмурилась:

– Да, но лишь потому, что прикидываю, как отрубить тебе голову твоим собственным скимитаром.

Альтаир повернулся к Зафире:

– Быть может, сегодня Охотница станет добровольцем? Потому что я…

– Первые часы я беру на себя, – проворчал Насир.

– Какая щедрость, султаныш! – воскликнул Альтаир, хлопая его по плечу. – Никто другой не согласился бы с такой лёгкостью! О, я нисколько не беспокоюсь за свою безопасность, но, пожалуй, возьму на себя вторую часть ночи. Так, на всякий случай.

Никто не возражал, и, в очередной раз поужинав жареным зайцем, Зафира устроилась в импровизированной постели. Кифа тихо беседовала с Беньямином, Альтаир время от времени вставлял в разговор собственное мнение. Как друзья. Они говорили друг с другом, потому что хотели, а не потому, что им приходилось .

Они говорили с Зафирой, только чтобы спросить, какую дорогу выбрать. Она была даамовым путеводителем.

Как и всегда, Охотница сторонилась общения.

Она вздохнула, отвернулась, глядя туда, где возле пятнистого камня стоял на страже принц. Вот только он не смотрел на пустыню. Он прислонился к выступу странной формы.

И наблюдал за ней.

Зафира отвернулась, и спустя немалое время сон унёс её душу.

Насир знал, что она чувствовала. Когда она повернулась к нему, что-то мрачное поглотило голубой огонь её глаз. С того дня, когда Насир нацелил стрелу в её деменхурское сердце, Зафира очень изменилась.

Она реже опускала плечи. Каждое утро она вынимала плащ из сумки и молча спорила сама с собой, надевать его или нет. Но и это прекратилось после… их встречи у реки. Как будто Зафира родилась в теле, которое ей не подходило, и только теперь, в этой безлюдной пустыне, она позволила себе распоряжаться им. Подстроилась под него.

Вытянув длинные ноги, Зафира взглянула на принца. Насир сомневался, что она отдохнёт, ибо ночью просыпаются демоны. Воспоминания, о которых никто не хочет думать. Призраки, которых никто не хочет видеть. Демоны Насира тоже имели привычку присоединяться к нему во сне.

«Спокойной ночи», – хотел прошептать принц.

Но он был Принцем Смерти, Amir al-Maut, как когда-то называла его мать на древнем языке, и пожелание спокойной ночи всегда казалось Насиру прощанием.

Насир потряс Охотницу за плечо. Rimaal , она спала как убитая!

Если бы грудь её не вздымалась и не опускалась, он бы поверил, что она мертва. Точно так же, как во снах, что он видел этой ночью. Её губа, зажатая между его зубами, а после – её остекленевшие глаза и кровь, стекающая с лезвия его сабли.

– Yalla, yalla! – Его рука дрожала. Странно, ведь хашашин никогда не дрожал.

Глаза Охотницы открылись, и их взгляды встретились. На лице Зафиры мелькнула паника. Страх в её распахнутых глазах заставил Насира отпрянуть. Страх был его постоянным спутником. Принц видел его в каждом обращённом к нему взгляде, так почему же, заметив его в очередной паре глаз, он почувствовал, как невидимые руки сжали его горло?

Насир сглотнул, и испуганный взгляд Зафиры резко опустился на его горло. Kharra, эта женщина.

– Ты спишь как мертвец.

– А ты, должно быть, понадеялся?

Нет, но насколько всё стало бы легче.

– Говори тише, – велел Насир, стараясь не обращать внимания на сонную хрипотцу в её голосе.

– Сейчас не время, habibi , – пробормотал Альтаир.

Вот именно. У них были более важные поводы для беспокойства, чем то, что Альтаир только что назвал Насира возлюбленным .

Например, окружившая их банду стая рычащих существ.

– Кто это? – прошептала Охотница. – Волки? – Она встала, подняла лук и одним плавным движением натянула тетиву.

Альтаир ответил тихим бормотанием:

– Познакомьтесь с новым противником – кафтаром.

Кафтары были крупнее волков. Их подвижные тела покрывал редкий пятнистый мех, более тёмный, чем их шкура. Длинные языки свисали из злобно ухмыляющихся пастей. Некоторые твари скалили ряды острых зубов.

– Гиены? – предположила Зафира.

Одно из семи существ зарычало и взвизгнуло.

Беньямин рассмеялся своим тихим смехом.

– В некотором роде. Хотя гиена рядом с кафтаром – как ручей рядом с бурным морем.

Ещё один рык.

И спустя мгновение одна из лоснящихся бурь вырвалась из тени.

Мускулы играли на мощном теле существа, бездонные тёмные глаза сверкали. Его собратья разошлись в стороны, медленно приближаясь.

Насир натянул тетиву, но прежде, чем он успел выпустить стрелу, металлическая дуга рассекла воздух, поймав тусклый свет. В тот момент, когда жидкое золото коснулось существа, время как будто остановилось.