Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Одно Насир знал наверняка: он больше ничего не контролировал.

Альтаир наблюдал за ним, и принцу казалось, что генерал копается в его мыслях. На этот раз Насир не знал, на месте ли его маска, или Альтаир без труда видит сквозь неё.

«Слабак. Болван».

Прихвостень.

– Он не знает, – сказал Альтаир.

К удивлению принца, в его тоне не было ни насмешки, ни веселья. Только сталь и больно режущее желание защитить. Стыд пронзил каждую кость Насира.

Беньямин, безрадостно рассмеявшись, поправил куфию.

– Ты думаешь, я поверю в то, что принц не осведомлён о делах султана? Знания без действий – тщеславие, а действия без знаний – безумие.

Альтаир не отвёл взгляда.

– Был бы ты сыном султана Аравии, сафи, поверь мне, ты ни о чём не был бы осведомлён. Laa , от тебя осталась бы только пустая оболочка, умоляющая, чтобы её бросили крысам.

Дыхание Насира задрожало вместе с кончиками его пальцев. Слабость . Проклятые эмоции. Он сжал кулаки, желая вернуть самообладание. Он чувствовал, что Охотница наблюдает за ним, и впервые в жизни захотел исчезнуть.

Альтаир разрезал тяжёлое молчание, обнажив скимитар. Он рассёк им воздух и скрылся за деревьями. Когда никто не последовал за ним, откуда-то из листвы раздался скучающий голос:

– Yalla , Охотница. Никто не сдвинется с места, пока ты стоишь столбом.

Зафира поспешила за Альтаиром, и шаги её эхом разнеслись по каменным руинам. Охотнице захотелось скорее уйти, ибо воздух был наполнен неловким напряжением. Гордостью. Именно гордость спровоцировала нелепый конфликт, который никому не был нужен.

– Ты его защитил, – сказала Зафира, пытаясь разобраться.

Альтаир фыркнул так же угрюмо, как обычно делал Насир, пнул кучу обломков и устремился вперёд. Они очутились в своего рода зале, лабиринте комнат, в которых рухнули каменные стены. Зафира оглянулась на остальных. Альтаир оказался прав: все двигались следом за ней.

– Почему? – спросила она.

– Что почему?

– Почему ты его защитил?

– Разве мне нельзя никого защищать? – спросил он с притворным простодушием.

Зафира, нахмурившись, последовала за ним вверх по осыпающейся лестнице.

– Почему ты защитил Насира?

– Почему ты такая настойчивая?

– Я просто хочу знать. – Зафира нырнула под шаткую арку.

Шипение в тишине напомнило о том, что Шарр никуда не делся и они по-прежнему в опасности.

Остановившись, Альтаир приковал к ней гневный взгляд, которого Охотница никогда прежде у него не видела. Неужели он злился из-за того, что защищал Насира? Или из-за того, что Беньямин довёл Насира до такой степени отчаяния, что Зафира разглядела страх в мёртвом взгляде принца?

– Если бы я не вмешался, он бы намочил штаны. А ты видишь здесь реку, чтобы застирать мокрые пятна? Я – нет.

«Мужчины могут быть такими очаровательными поганцами», – со вздохом протянула Ясмин в её голове.

– Ты о нём беспокоишься, – сказала Зафира, вынуждая его отреагировать.

Альтаир приподнял бровь и внимательно посмотрел на Охотницу, прежде чем двинуться вперёд. Разве не она должна была идти впереди?

– Нет, – сухо ответил генерал, как только Зафира его догнала. В голосе прозвучала нотка предупреждения. – Осторожно, Охотница, а то я начинаю думать, что ты о нём беспокоишься.

Остальные приблизились раньше, чем Зафира успела поспорить с его выбором слов.

Беньямин громко зевнул и потянулся, как кот, не обращая внимания на принца, как будто не растоптал его совсем недавно. Как будто гиены на их глазах не превращались в людей.

– Как только вернусь в Альдерамин, я поприветствую свою возлюбленную и, возможно, сестру, а затем буду спать. Долго-долго. Настолько долго, что стану самым долго спящим сафи, какого когда-либо видела Аравия, – провозгласил Беньямин.

– Передай привет и от меня, – сказал Альтаир. – Будущему халифу, а не твоей возлюбленной.

– Моя сестра не ищет твоего приветствия, – нахмурился Беньямин.

– А я навещу отца и позлорадствую, – сказала Кифа. Зафира и представить не могла, сколько горечи было в тоне пелузианки. – А потом я отведаю самого жирного ягнёнка на кухне халифа.

Альтаир согласно хмыкнул.

– Ах, баранина в идеальном маринаде рас-эль-ханут [45]. Жареный картофель, украшенный базиликом. Вечерний кофе с финиковым печеньем.

– Что такое рас-эль-ханут? – полюбопытствовала Зафира.

– Мать всех специй. Родом из Пелузии, – пояснила Кифа. – Но ублюдки из Сарасина её украли.

– Нельзя украсть то, что растёт из земли. Это всё равно что сказать, будто мы украли песок, – парировал Альтаир.

Кифа пожала плечами.

– Я бы первым делом отправился на охоту с соколом. Бедняжка, наверное, скучает по мне. – Генерал взглянул на Зафиру. – А что насчёт тебя, Охотница? Что ты будешь делать в Деменхуре? Без Арза ты наконец-то сможешь прекратить охоту.

Охотница споткнулась. До сих пор ей не приходило в голову, что уничтожение Арза, убившего её отца, означало также исчезновение Арза, который сделал её той, кем она являлась .

Небеса святые.

Зафира больше не будет Охотником Деменхура. Она станет никем . Что-то острыми когтями вцепилось ей в грудь. Кем была Зафира бинт Искандар, если не Охотником?

Беньямин коснулся её рукава.

– Это твой шанс. Шанс объединить Охотника и Зафиру в единое целое, – мягко сказал он. Плащ в сумке показался ещё тяжелее. – Сделай это. Стань собой. Охотницей. Девушкой, которая освободила магию от тьмы и вместе с ней освободила саму себя.

Охотница . Зафира закусила губу.

Сафи не понимал, что иногда свобода сама по себе становилась бременем.

Остальные погрузились в тишину воспоминаний. Никто не спросил Насира, что он собирается делать по возвращении, и это позволило ему осознать, что он никогда не думал о будущем. Он не мечтал о сне или о сытной еде. И уж тем более, когда он вернётся к отцу, он не сможет позлорадствовать.

Он лишь будет ждать следующего задания.

Он жил ради исполнения приказов. Ради искупления ошибки, которую совершил, ослушавшись их.

Нет, после путешествия на Шарр Насира не ждало ничего. Ничего, кроме слёз, трупов и следующего мрачного рассвета.

Зафира проснулась от того, что земля под ней раскачивалась, а где-то вдалеке кричали птицы. Солнечный свет обжигал её веки, пока ветерок нежно ласкал кожу.

Жмурясь, Зафира приоткрыла глаза и чуть не свалилась с доски. Голые пальцы вцепились в нешлифованное дерево.

«Дыши, Зафира. А потом осмотрись».

Она была на рыбацкой лодке – дау. Паруса развевались на ветру, который дразнил язык солью. В центре бежевого полотна красовался кроваво-красный бриллиант.