Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Теперь тьма не просто взывала к ней; она открыла внутри пустоту, зияющую и голодную. Зафире повсюду мерещились блуждающие глаза кафтаров и огненные посохи ифритов. Мерцание серебряного плаща и алая улыбка ведьмы.

Зафира подавила дрожь.

«Разве не правильно искать искупления, как это дозволено любому смертному?»

Эти слова можно было истолковать сотнями способов. Все слова, что говорила ведьма, были заранее продуманы, а эмоции – тщательно разыграны.

Зафира понимала, что ей нельзя доверять. Но и не доверять не могла.

– Ты в порядке? – спросил Насир.

Вероятно, он опасался, что его компас собьётся с пути. Гул, который Охотница начинала ассоциировать с его присутствием, снова отозвался в её жилах.

– Я в порядке, – заверила Зафира, пытаясь почувствовать верный путь.

– Ты плохо выглядишь.

Она сердито повернулась к Насиру. Его тёмные волосы ниспадали на лоб. На щеке появилось пятно крови. Да что он знает о том, как нужно выглядеть? О том, как она выглядит?

– Тогда перестань глазеть, – отрезала Зафира.

Охотница отправилась на Шарр с единственной целью: найти Джаварат. Теперь же перед ней, как замысловато сотканные пелузианские ковры, раскинулись тысячи троп, и Зафира больше не понимала, что делает.

Пустоголовый принц никак не хотел оставить её в покое. Даже тогда, когда она обошла кусты и изменила направление. И всё же она не пыталась обогнать его, потому что… потому что не хотела , чтобы он оставлял её в покое.

– Наступит ли время, когда ты перестанешь видеть во мне чудовище? – неожиданно спросил он.

Услышав мягкость его тона, Зафира остановилась. Этот звук разительно отличался от голоса бесчувственного принца, который она привыкла слышать. Какая-то часть души захотела дотянуться до него, сгладить застывшее на лице несчастье, коснуться шрамов, делавших принца тем, кем он был.

– Чудовища не могут стать людьми, – вместо этого прошептала Зафира, и тьма загудела в знак согласия.

Насир выдохнул через приоткрытые губы, и лицо его стало ещё несчастнее.

– Конечно. Было бы эгоистично с моей стороны желать чего-то большего.

«Но это не значит, что чудовище не может завоевать мою любовь».

Откуда это пришло?

«Но я же не могу сказать «симпатию». Звучит как-то не так».

Зафира, прикрыв глаза, настолько глубоко погрузилась в мысли, что чуть не подпрыгнула, когда Насир заговорил снова.

– Ты чувствуешь это, ведь так? – спросил он.

Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела.

– Темноту. Соблазн.

Зафира поджала губы, скрывая удивление.

«Неужели он тоже это чувствует?»

– Моя мама однажды сказала, что наши души приспосабливаются к тьме точно так же, как и наши глаза.

На этот раз Зафира не сумела сдержать удивления. Он был последним, от кого она ожидала таких слов.

Прочитав выражение её лица, Насир отвернулся. Взгляд Зафиры скользнул по узловатой коже его шрама. Она знала этот тон. То, как он сказал «мама». Так она говорила о Бабе. Так они говорили о тех, кто раньше был с ними, но никогда больше не будет. Его тон был полон неугасающей любви.

– Ты скучаешь по ней, – прошептала Зафира, чувствуя себя виноватой за то, что думала, будто он не способен на это чувство. Неужели его мать стала причиной появления татуировки на его руке?

Насир молчал, и Зафира усомнилась, что он вообще ответит, но прошло несколько мгновений, и он заговорил.

– Иногда, – тихо признался он. – Большую часть времени.

Зафира не сумела сдержать улыбку.

Его взгляд опустился на губы Охотницы, и серый цвет его глаз залила чернота. Зафира провела языком по губам. Их взгляды встретились, и она резко вздохнула, потому что Насир снова сбросил маску.

Он всё ещё оставался убийцей, каким был всегда. Но. Но что? Зафира не знала ответа, понимая лишь, что в каждую мысль, связанную с Принцем Смерти, начало прокрадываться «но».

– Кто убил Дина? – Она была способна только на шёпот.

Насир вновь надел маску.

– Чудовище. Ибо чудовище всегда будет рабом своего хозяина.

Ускользающее самообладание Насира можно было сравнить с песками Шарра, что сочились сквозь пальцы. Хашашин знал, что с момента прибытия на остров власть его начала угасать. И с каждым днём ситуация безвозвратно ухудшалась.

Первоначальный план был как никогда прост: убить всех, найти Охотника, заполучить Джаварат и вернуться в Крепость Султана. Теперь же всё погрязло в хаосе, включая его внутренний мир. Когда Зафира глядела на принца, одаривала улыбками или разговаривала с ним, окрашивая голос мелодичным акцентом, Насир забывал, что является наследником трона Аравии, хашашином и Принцем Смерти.

Он превращался в мальчишку.

– Остановимся на ночлег, – объявил Беньямин, когда ручей привёл их к поляне с умирающими пальмами.

В месте, где они очутились, здания оставались нетронутыми. Стрельчатые арки напоминали голодные рты, жаждущие поглотить путников.

Альтаир нахмурился, глядя на беззвёздное небо.

– Было бы неплохо видеть хоть малейшую разницу между днём и ночью.

– Тебе обязательно нужно высказать своё мнение? – фыркнула Кифа, схватив панцирь скорпиона, сброшенный во время линьки.

Альтаир поклонился.

– Скажем так, мне нравится думать, будто я поднимаю всем настроение. Отвожу мысли от надвигающейся кончины. Не благодари.

– Я никогда тебя не благодарила.

– Знаю. Я экономлю тебе время. За это тоже не благодари.

На плечи Насира опустился страх. Если он не ошибся в расчётах, это была их десятая ночь на Шарре.

А это означало, что его время истекло.

Альтаир скривился, когда Кифа вернулась из темноты с зайцами в руках.

– Когда я выберусь с Шарра, я больше никогда не стану есть зайчатину.

– Скажи спасибо, что у нас хотя бы зайчатина есть, – отрезала Охотница, когда Альтаир присел, чтобы снять шкуру и выпотрошить животных.

– В следующий раз я поймаю лису. Попробуешь её пережевать, – усмехнулась Кифа.

Замариновав мясо в специях, Кифа поместила его над импровизированным очагом. Огонь потрескивал, и аромат шипящей зайчатины тут же наполнил воздух, проникнув глубоко в чувства Насира. Пахло неплохо.

Он заметил, как Альтаир, разжигая огонь, намеренно прислонил ногу к ноге Кифы. Насир не упустил удивлённую улыбку, которой одарила его пелузианка. И нежный взгляд тёмных глаз. Вот оно что .

Подле них Охотница мастерила стрелы из собранных ранее веток, старательно очищая их до белизны.

– Ты ведь и правда веришь, что мы вернёмся домой, – раздался оптимистичный голос Кифы.

– Первый шаг к достижению цели – это вера в свои силы, – хмуро отозвался Беньямин.

Кифа промолчала, переворачивая зайца на вертеле.