Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

– Зафира.

Голос был нежным прикосновением. Он ласкал её имя, переливался по всей длине слогов, пробовал его на вкус. Дразнил. Зафира желала, чтобы он повторял его снова. И снова, и снова. Она жаждала, чтобы он сделал с ней то же, что делал с её именем.

От одной только мысли об этом всё в душе рушилось. Но он смотрел. Ждал. Эти тёмные глаза застыли, пристально глядя на неё. Они разжигали пожар. Зафира что-то сказала, но сама не поняла что. Голос был слишком далёким, пьяным от того, что искрило между ними.

– Что ты делаешь со мной. – Это было скорее утверждение, чем вопрос. Резкие звуки и гортанное звучание слетающих с его языка слов вызывали дрожь. – Я слишком близко?

– Нет.

Слишком далеко.

Тыльной стороной ладони Насир погладил её руки, сминая ткань. Её сердце остановилось. Её дыхание дрожало, и его дыхание отзывалось эхом.

Она чувствовала его подавленные эмоции в каждом выдохе, в жаре его взгляда. В вибрации их тел. Он подошёл невозможно близко и склонил голову.

– А сейчас?

Зафира слегка покачала головой.

И всё же Насир замирал при каждом движении, делавшем его всё ближе и ближе. Каждое мгновение он ждал, что она отстранится и положит конец этому безумию.

Губы Насира коснулись её уха.

Зафира потеряла связь с реальностью, когда принц дотронулся до чувствительной кожи и медленно скользнул по ней губами. Вверх. Вниз. Вверх. Ослепляя её. Убивая. Это было совсем не похоже на тот момент, когда Насир коснулся её ключицы. Зафира громко сглотнула, и принц тихонько усмехнулся.

Дрожащими пальцами она провела по твёрдому рельефу его живота, и от тепла его кожи её сердце забилось чаще. Почти неслышный стон вырвался изо рта Насира, и Зафира подавила торжество. Но принц заметил его, и она ощутила ухом ответный изгиб его улыбки.

Зафира вздрогнула от прикосновения его щетины. Запустив руку в волосы Охотницы, Насир наклонил её голову. Вторая рука скользнула к талии. Он искал её взгляд своими чёрными, глубоко посаженными глазами. Его тёмные ресницы касались верхушек янтарных щёк.

Их губы соприкоснулись.

Один раз, едва ощутимо.

Второй раз, слегка.

И

мир вокруг неё

исчез.

Зафира никогда не думала, что губы хашашина окажутся настолько мягкими. Настолько нежными. Как первый снег на джуму’а, тающий от лёгкого прикосновения. Но Зафира подружилась с тьмой. Она убила сафи, убила ифрита. Она была Охотницей. Волшебницей.

Зафира бинт Искандар не хотела от Принца Смерти нежности. Она хотела большего .

Отстранившись, Насир прочитал выражение её лица. Дрожащим пальцем Зафира погладила его шрам, и когда он пробормотал проклятие, ей овладело что-то необузданное.

Она запустила руки в его волосы – остановившись, чтобы насладиться их мягкостью, ощущением его тела – и притянула Насира ближе. Ближе.

Он прижался бёдрами к её бёдрам.

Зафира ахнула. С уст Насира сорвался гортанный звук.

Губы Охотницы нашли губы принца. Поцелуи, покусывания, блеск зубов Насира, когда он втянул нижнюю губу Зафиры в свой рот, проглотив её слабый выдох. Насир одновременно очутился везде и нигде. Оба они брали, отдавали, брали, отдавали. Его язык проскользнул между губами Зафиры, её дыхание осеклось, и она чуть было не отстранилась от этих чуждых ощущений, но со вздохом сдалась. Его вкус – финики и пряности – восхитительно сочетался с мирровым запахом кожи, и у неё кружилась голова. Насир сильнее прижал Зафиру к себе, и она вцепилась ему в волосы.

Если это значило потеряться в темноте, она не хотела, чтобы её когда-нибудь находили.

Неожиданно Насир отстранился, и Охотница застыла при виде чувства, заострившего его черты.

Как будто он внезапно вспомнил что-то, чего не должен был забывать.

Она пошатнулась от горя и уронила руки, когда Насир отвёл взгляд. Внутри неё зияла пустота. Осколки сердца, ещё недавно парившего, снова обрушились в грудь.

– Нас ждут остальные.

Зафира ловила непривычное звучание его голоса, ломкое и хриплое. Её единственное доказательство, что Насир чувствовал то же, что и она.

Хотя бы часть этого.

Насир не мог. Не мог думать или воспринимать.

Он собирался отвлечь Зафиру , на мгновение разбудить её разум, очистить от тяги к уничтожению. Но никак не оказаться уничтоженным.

Он не хотел заходить настолько далеко и не ожидал, что внутри что-то очнётся. « Грязный лжец» .

Зафира смотрела на Насира стеклянными глазами. Губы её сияли ярко-красными кровоподтёками; бледная кожа пылала восхитительным румянцем. В тот миг он благодарил новообретённую способность видеть в темноте с поразительной ясностью.

Он желал провести тыльной стороной пальцев по гладкой плоскости её щеки, по острой грани скулы. Он желал прикоснуться языком к чёрному родимому пятну над ключицей и насладиться её вздохом. Он желал вечно упиваться её образом.

Он желал. А желание было слабостью.

– Это ничего не значит, – резко сказал Насир и тотчас возненавидел себя.

Неужели он не мог ослабить железную хватку султана? Вместо голоса у него был сломленный хрип. Он до сих пор вздрагивал, стоило им повстречаться взглядами.

Это смелость Охотницы направила его на путь саморазрушения.

Глаза Зафиры потускнели.

– Вы думали, что после поцелуя я стану ждать от вас предложения руки и сердца, мой Султан? – Её измученный тон вызвал чувство удовлетворения, прежде чем Насир осознал смысл её слов. – Последний мужчина, который позвал меня замуж, даже не успел меня поцеловать.

Дин.

Мой Султан.

Слова Зафиры ужалили в грудь. Он отступил назад, желая забрать обратно то, что успел сказать.

Она всё ещё была рядом. Всё ещё была прекрасна и растрёпана. Но он отвернулся, потому что как только с этих губ слетело слово «поцеловать», ему отчаянно захотелось снова прижать её к камню, и склонить к ней голову, и…

Холодное остриё коснулось его шеи.

Насир рассмеялся, тихо, печально. Он медленно развернулся к Зафире, которая твёрдой рукой прижимала к его шее джамбию. Удивительно твёрдой рукой, если учесть, в каком состоянии был он сам.

– Хочешь убить меня? – спросил он. Ранящая сердце печаль не заставила себя долго ждать. Неужели никто не любил его по-настоящему?

– Отпусти меня, – потребовала Зафира.

– Нет, – прошептал он.

– Посмотри на себя, трус, – сказала она.

Насир стиснул зубы.

– Ты явился сюда за Джаваратом, намереваясь убить меня в тот же миг, как я его отыщу, а теперь ты – всего лишь мальчик на побегушках. Тебя Беньямин послал? Поцелуй – это тоже его идея? Даже боюсь представить, насколько тебе, должно быть, противно.

Насир вздрогнул. Каждое слово ощущалось как удар. Боль вонзилась прямо в грудь. Разве она не чувствовала хотя бы часть того, что чувствовал он? Не об этом ли предупреждал ифрит с лицом Кульсум?