Андрэ Нортон - Колдовской мир. Год Единорога [сборник litres]

– Нет! – громко сказала я.

– Что «нет», госпожа?

Удивленно посмотрела я на Джервона, шедшего у стремени, и задумалась. И хотела я спросить его, и боялась спрашивать. С трудом наконец решилась я на это, понимая, что ответ Джервона поведает мне и о причинах бегства Элина.

– Джервон, ты знаешь, кто я? – спросила я напрямик, только, быть может, дрогнул слегка мой голос – ведь все решал его ответ.

– Дева-воительница, что повелевает людьми, тайными Силами, – ответил он.

– Да, конечно, Мудрая. – Уж от него-то не лести ожидала я, привыкшая к схваткам с невидимым.

– Но ведь вы служите только добру… Что вас гнетет, госпожа?

– Иначе, друг мой, думают люди, и считают они, что служение наше – не добро, а если иногда передумают, то ненадолго. А я – Мудрая от рождения, без моего знания не жить мне, и никогда не будут ко мне относиться по-другому, всегда будут смотреть искоса.

– Элин тоже?

Умен был он, даже слишком. А может быть, по словам прочел он мои думы. Но коли уж так получилось, зачем же скрываться и дальше?

– Может быть… Не знаю.

Надеялась ли я, что он станет разубеждать меня? Если и да, то надеждам моим не суждено было сбыться. Подумав, он ответил:

– Что ж, если так, то многое становится понятным. И, попавшись в такие сети, меньше всего хотел он, чтобы кто-нибудь, даже сестра, своим видом напоминал об этом…

Я взяла в руки поводья.

– А разве ты, мечник, считаешь иначе?

Джервон прикоснулся к рукояти меча:

– Вот мое оружие, моя защита. Меч мой из стали, и я могу взять его, и другие мужчины увидят его в моей руке. Но есть и иное оружие, теперь я видел и его. Бояться ли мне вас, коситься ли в сторону, если ваше оружие не из металла и не видать его глазом? Все искусства войны в свою меру узнал я, знаю и кое-что о путях мира. Всему этому научился я, как и вы изучали свои науки. Может быть, не дано мне понять их, но и мои познания для вас будут непонятны. Что сравнивать разное: среди путей мира ваш путь – исцеление, а битвы с исчадьями – ваша война. И потому без страха и отвращения гляжу я на вас и на дела ваши.

Так ответил он на мои мрачные думы.

Но если Элин думал иначе, что же ждало меня впереди?

Конечно, могла я вернуться в ту безымянную долину, где оставались еще люди Уорка. Но кому я нужна там? Только Ауфрике. Да и та, отправляя меня в дорогу, знала я, надолго со мной распростилась. Не было в этом селении дел для двух Мудрых. Все, что могла, она и так сделала для меня. А теперь я выросла, Сила моя окрепла. Птенца-слетка не запихнуть назад в скорлупу.

Крепость Фроме? Но и там мне нечего делать. Не было для меня в Бруниссенде загадок, как стекло была она прозрачна перед моим взглядом. Еще со своей дамой могла бы она ужиться, но жить под одной крышей с Мудрой, да к тому же сестрой ее мужа, – тут будут не только косые взоры.

Но если нет мне пути ни назад в свою долину, ни в крепость брата, куда же направиться мне? Удивленно оглянулась я, показалось мне в этот момент, когда все стало ясным, что несет меня неизвестно куда и страна эта тоже не желает меня принимать.

– Может, повернем? – Джервон словно прочитал мои невеселые мысли.

– Куда же тогда? – В первый раз ожидала я решения воина, не зная сама, на что решиться.

– Я бы сказал, куда угодно, только не в крепость! – Твердым и четким было его решение. – Если вы хотите – заедем, убедимся, что Элин вернулся, погостим, но недолго.

Я согласилась – у меня оставалось время подумать о будущем.

– Что ж, в ложбину Фроме… Быстрее приедем – быстрее уедем!

Двигались мы по понятной причине не быстро. Около полудня встретились нам посланцы Элина. Хотя и с почтением обращались с нами они, но Элина не было среди них.

Вечером, после восхода луны, въехали мы в крепость. Меня провели в гостевую палату, где уже ждали служанки с дымящимся чаном теплой воды, чтобы смыла я дорожную усталость. Ждала и кровать, подобной которой мне не доводилось видеть. Но спалось мне в эту ночь хуже, чем вчера на голой земле, – так беспокоили меня невеселые думы.

Утром, когда я встала, служанки подали мне роскошное платье, какое приличествовало даме Вестдейла. Но я попросила свою кольчугу и дорожное одеяние. Смутились служанки, и я узнала, что приказала госпожа Бруниссенда уничтожить мою одежду, словно то были лохмотья.

Попросила я, и принесли мне другую одежду, новую, но мужскую. Брат ли послал ее, не знаю… Оделась я, сапоги натянула, надела кольчугу, пояс с ножнами, в которых покоился изуродованный меч, сокрушивший проклятие. Оставила в комнате плащ, вьючные мешки и походный ранец. А брат, мне сказали, все еще был со своей госпожой… И послала я известить их о моем приходе.

Второй раз попала я в роковую комнату. Охнула Бруниссенда, увидев меня, и схватила Элина за рукав. Не в броне был Элин, в шелковом одеянии. Хмурясь, смотрел он на меня, а потом нежно отвел ее руку и шагнул мне навстречу, мрачнея:

– Почему ты одета так, Элис? Неужели трудно понять, не по силам Бруниссенде видеть тебя такой.

– Такой? Но другой я никогда не была, брат мой. Или ты забыл?..

– Ничего я не забыл! – гневно крикнул он в ответ. И за гневом его скрывалось желание побыстрей отделаться от меня.

– Прошу у тебя, Элин, только коня. Я не собираюсь путешествовать пешком, а долг за тобой все-таки есть.

Облегчение появилось в его глазах.

– Куда ты поедешь, обратно в Уорк?

Я пожала плечами, но не ответила. Если он хочет верить в это, пусть верит. До сих пор не могла я постигнуть глубину пропасти, что внезапно возникла между нами.

– Мудра твоя сестра. – Бруниссенда подобралась поближе к нему. – Ведь мужчины в нашем замке еще боятся проклятия. Ты имела с ним дело. И они боятся тебя.

Элин шевельнулся:

– Она сделала это ради меня, госпожа моя, не забывай об этом.

Промолчала Бруниссенда. Только взглянула на меня, и стало мне ясно, что не будет дружбы между нами.

– Что ж, день уже, пора ехать. – Не хотела я больше глядеть на обломки былого родства.

Он дал мне лучшего коня из своей конюшни и лошадь, навьюченную всем необходимым. Хотя бы в этом постарался облегчить свою совесть. И все время не отрывали от меня глаз люди его, загадочным казалось им наше сходство.

Сев на коня, я глянула вниз. Не хотелось желать ему зла. Он живет по своей природе, я – по своей. Потому сделала я знак благословения, приносящий удачу. А он скривился в ответ, словно не желал благословения от меня.

Так уехала я из замка. Но у ворот присоединился ко мне всадник. Я спросила:

– Ну, узнал ты, где сейчас господин твой? И куда нам ехать к нему?

– Он умер, а люди его, те, кто жив еще, присягнули другим властителям. Нет у меня теперь господина.

– Так куда же теперь лежит твой путь, мечник?

– Пусть нет у меня господина, но есть госпожа! Один путь у нас теперь, Мудрая Женщина.