Туи Сазерленд - Мракокрад [litres]

В павильоне было пусто, сквозь окна лился свет луны, а через стеклянный пол проникало свечение мерцающего планктона. Под высоченным потолком висели чучело косатки и два гарпуна. Балкон выходил на западную сторону с видом на догорающий закат, а у стены виднелись два крупных силуэта.

Глубин не сразу вспомнил, что это. Королева Лагуна называла эти штуки лодками – Горбач нашел упоминания о них в каких-то древних свитках. Они предназначались для прогулок по морю, а не под водой. Казалось бы, дикость, однако Лагуна приказала соорудить их, чтобы прокатить завтра небесных послов.

«Этому уже не бывать, – пораженно осознал Глубин, – ведь они мертвы».

– Поплыли, – позвала Индиго, спеша к балкону. – Пусть потом ищет нас по всему океану.

– Нет, – возразил Глубин, – мне нельзя уходить… моя семья… мне надо держаться ближе к ним, чтобы понять… когда угроза минует.

– Тогда прячемся. – Индиго обошла лодки. Поддела одну лапой, давая Глуби́ну втиснуться под нее. Потом уже он придержал лодку, пока под нее залезала Индиго, а после тихо опустил к стене.

Они затаились, прижимаясь друг к другу.

Дыхание Индиго касалось морды и шеи Глуби́на. Ему показалось, что их сердца бьются в такт; он ощущал дрожь в ее крыльях.

Слышались далекие вопли.

Индиго сцепила свои когти с когтями Глуби́на и склонила голову.

– Думаешь, Альбатрос и правда напал бы на меня? – шепотом спросил он. – Мы же с ним напарники. И он мой дед.

– Сестру он убил, не морщась, – напомнила Индиго. – А ты – единственный, кого ему вообще стоит опасаться.

«Все потому, что я особенный. Дело в магии. Тоже мне чудесный дар».

– Если погибнем… – шепотом начал Глубин.

– Тсс, тебе нельзя погибать, – не поднимая взгляда, шепнула Индиго.

– По-твоему, дракоманты и правда теряют душу? Альбатрос поэтому творит такое?

Индиго пожала плечами, как бы говоря: «Неважно, почему он таким стал… Нам главное выжить».

Однако вопрос «почему» тоже был важен для Глуби́на.

– Может, не стоило мне убегать? – прошептал он.

– Тсс, – Индиго сжала его когти своими, и Глубин прислушался.

Крики прекратились.

В каком-то смысле это было даже хуже.

Застыв во тьме, драконята ждали, казалось, целую вечность.

«Что там происходит?»

В окно проник и неспешно пополз в их сторону лучик лунного света.

«Альбатрос всех перебил? Или его остановили? Может, маме удалось урезонить его? Может, все уже хорошо? Если не считать, что королева мертва, а дед оказался убийцей».

Глубин дышал тихо и неглубоко, тщетно пытаясь унять сердце.

В голове никак не вязались два образа: деда, который еще утром шутил с ним по поводу конструкции престола, и дракона, стоявшего над телом сестры с окровавленным ножом.

Скри-и-ип.

Звук был очень тихий. Это мог быть просто ветер, потревоживший настил, или черепаха – врезалась в сваи под ними.

Или же это чьи-то лапы ступают по мостику.

«А вдруг это мама, идет заверить нас, что все спокойно и можно выходить?» – в отчаянии подумал Глубин.

Вот только она не стала бы красться. Как охотник в поисках жертвы.

Ближе.

Еще ближе.

Шажок за шажком.

«Мне конец», – подумал Глубин. Сердце словно пыталось уплыть прочь из тела. Его стук отдавался в ушах, заглушая шаги снаружи.

«Только не убивай заодно и Индиго. Может, получится отвлечь его, и она успеет бежать? За ней-то ему чего ради гоняться? Она же ничего не значит».

Окаменевшие мускулы совсем не слушались. Глубин не мог пошевелиться, он едва ли что-то соображал, слыша, как постукивают снаружи когти о дерево.

– Внучок. – Шипение струилось по павильону, словно дым. – Прячешься, как дерганый рак-отшельник. Занятный выбор. Впрочем, чего еще ожидать от дракоши с таким ограниченным воображением?

Альбатрос медленно приближался. Дрожь Индиго унялась, и она сделала глубокий вдох.

– Гадаешь, поди, почему еще жив? – продолжал Альбатрос. – Ведь вся твоя семья уже мертва.

«Нет, – сказал про себя Глубин, и барабаны в голове забили мелодию горя. – Нет, не может быть. Не верю».

– Сам знаешь, я мог бы без труда убить тебя на расстоянии. Мимолетным усилием мысли. Однако за последние годы ты доставил мне столько хлопот, сущий заноза. А она все талдычила при каждом удобном случае: «Да ты мне больше и не нужен… Да Глубин с этим лучше справится… Ты теперь не так уж важен, есть замена… Какой ты жалкий, братик: мелкие зубенки, странный окрас… Глубин куда презентабельней…» – Альбатрос утробно зарычал.

– Посему нет, издалека я с тобой разобраться не мог. Это не принесло бы мне удовлетворения, совсем. Хочу видеть твое предсмертное выражение морды.

Альбатрос сорвал с них покров – лодка отлетела на другой конец павильона и ударилась о пол, отчего задрожали стены.

В тот же миг Индиго взвилась и прыгнула на Альбатроса, впиваясь передними когтями ему в шею, а задними в грудь. Крыльями она накрыла ему глаза.

– Беги, Глубин!

«Она жертвует собой ради меня».

Альбатрос издал рык чистой ненависти и ярости.

«Она погибнет».

Глубин этого ни за что и никогда не допустил бы.

Он сам не заметил, как вскочил и вытянул лапу к потолку. Дотянуться до висящих там копий он не мог, но чувствовал, как из когтей тянется к ним магическая сила.

– Гарпуны! – прокричал он. – Убейте деда!

Гарпуны вырвались из крепления и устремились к Альбатросу.

– Нет! – взревел Альбатрос. – Гарпуны…

Индиго схватила его за челюсти, не давая докричать, и зубами впилась в ухо.

Первое копье вонзилось деду в спину. Тогда он дернул за жемчужную нить, и Индиго выпустила его с задушенным криком боли. Альбатрос полоснул ей когтем по горлу, и тут второе копье пробило ему бок.

Оба повалились на пол.

Кровь струилась по серой чешуе, по бледно-голубой и по чешуе цвета индиго, заливая крылья. Она была всюду.

Когти Глуби́на буквально тонули в крови.

– Индиго, – вскричал он. Из груди, чуть не ломая ребра, рвалось рыдание. – Индиго.

Скользя, он подобрался к ней и вытащил из-под туши Альбатроса. Злые глаза деда слепо смотрели в сторону лун. Копья свое дело сделали. Он умер.

А вот Индиго еще нет. На шее темнели синяки, под челюстью пузырилась жуткая рана, но глаза оставались открыты, и Индиго увидела Глуби́на. Потянулась к нему, и он бережно взял ее за лапу, приподнял голову.

– Вот балда, – прошептала она с усилием, и кровь из раны хлынула еще сильнее.

– Ты – точно, – выдавил он улыбку сквозь слезы.

– Я же сказала, тебе нельзя умирать, – напомнила Индиго, закрывая глаза.

– Ага, и тебе тоже.

Взявшись за жемчуга у нее на шее, он прошептал:

– Исцелите Индиго и сохраните ей жизнь. Прошу вас, прошу. Пожалуйста, спасите ее.

Он ощутил слабое, надсадное биение ее сердца. Потом оно ударило последний раз, замерло… и снова стало биться, набирая силу.