Роджер Желязны - Этот бессмертный [litres]

– О’кей, голубочек. Собираетесь мне доверять? Можете рассказать кое-что о своей инспекции…

– Я не знаю, что вы уже знаете, а что нет. Для меня очевидно, что информации вам явно не хватает, посему думаю, что вы знаете немного. То, что я делаю, пока секретно.

– Но я пытаюсь вас защитить, – сказал я, – следовательно, мне нужно столько информации, сколько возможно.

– Тогда защищайте мое тело и позвольте мне самому позаботиться о своих мыслях и мотивах. Впредь мое сознание будет для вас закрыто, так что нет смысла тратить время на прощупывание.

Я протянул ему автоматический пистолет.

– Предлагаю вам носить оружие, пока путешествие не закончится, – чтобы защитить свои мотивы.

– Отлично.

Пистолет исчез под его колышущейся рубашкой.

«Пуф-пуф-пуф» , – дышали веганские легкие.

«Так-тебя-растак» , – бежали мои мысли.

– Идите готовьтесь, – сказал я. – Скоро отправляемся.

Я зашагал в лагерь, выбрав другую дорогу, чтобы проанализировать свои собственные мотивы. Книга сама по себе не может ни создать, ни расколоть ни Землю, ни Редпол, ни Возвращенство. В действительности этого не сделал даже «Зов Земли» Фила. Но Миштиго был занят чем-то более важным, чем книга. Инспекцией? Какого рода? Хочет что-то раскрутить? Но в каком направлении? Я не знал, а знать должен был. Если бы нас собирались уничтожить, то веганцу Миштиго не позволили бы здесь жить, – я же не мог позволить его уничтожение, если в задуманном веганцами была хоть какая-то польза. А она могла быть. Следовательно, кому-то нужно взять тайм-аут, пока мы не разберемся. Ниточку дернули – и я пошел по ней.

– Диана, – сказал я, когда мы стояли в тени ее скиммера, – ты говоришь, что я для тебя что-то значу – и сам по себе, и как Карагиозис.

– Похоже, что так.

– Тогда слушай меня. Ты, конечно, имеешь право заблуждаться по поводу веганца. И в случае, если ты в самом деле заблуждаешься, его убийство будет очень большой ошибкой. Именно по этой причине я не могу этого допустить. Отложите все, что вы запланировали, пока не прибудем в Афины. Затем запросите Редпол уточнить вашу задачу.

Она уставилась на меня, затем промолвила:

– Хорошо.

– А что Хасан?

– Ждет.

– Он действует по собственному выбору относительно места и времени, так, что ли? Он только ждет случая нанести удар?

– Да.

– Тогда ему надо дать отбой, пока мы не разберемся.

– Хорошо.

– Ты ему скажешь?

– Ему скажут.

– Вот и славно.

И я отошел.

– А если, – окликнула она, – если ответ только подтвердит предыдущую задачу, что тогда?

– Посмотрим, – ответил я, не оборачиваясь.

Она осталась возле своего скиммера, а я вернулся к своему.

Когда пришел именно тот ответ, которого я и ожидал, я знал, что заполучу только лишнюю головную боль. Потому что я уже принял решение.

Далеко на юго-восток от нас Мадагаскар еще оглушал счетчики Гейгера своими радио-активными криками боли, отдавая должное искусству одного из нас.

Я был уверен, что ни перед какими препятствиями Хасан не остановится и глаз не отведет – тех самых пронизанных солнцем, привычных к смерти желтых глаз…

Помешать ему будет трудно.

Вон. Внизу под нами. Смерть, пекло, грязные полосы прибоя, новые очертания берегов…

Вулканическая деятельность Хиоса, Самоса, Икарии, Никоса…

Сметен Галикарнас…

Снова видна западная оконечность Коса, ну и что с того?

…Смерть, пекло, грязные полосы прибоя.

Новые очертания берегов…

По моему приказу мы сошли с трассы – весь наш конвой, – чтобы осмотреть эти места. Миштиго делал свои устные заметки, фотографировал. Еще раньше Лоурел передал: «Продолжайте путешествие. Имуществу нанесен не слишком большой ущерб, поскольку архипелаг был в основном забит макулатурой. Персонал или погиб, или получил травмы – раненым оказана необходимая помощь. Так что продолжайте».

Я скользнул на малой высоте над тем, что осталось от Коса, – над его вытянутой западной оконечностью. Дикий вулканический ландшафт, новые дымящиеся вулканы среди заполненных сверкающим морем трещин, крест-накрест исчертивших землю. Когда-то здесь была древняя столица Астипалея. Фукидид [41] Фукидид (ок. 460–395 до н. э.) – крупнейший древнегреческий историк, основатель исторической науки, автор «Истории Пелопоннесской войны». сообщает, что она была разрушена мощным землетрясением. Посмотрел бы он на вот это. Мой северный город Кос был заселен с 366 года до Рождества Христова. Теперь все исчезло, вместо него только вода и пекло. Ничего не уцелело – ни дерево Гиппократа с плоской кроной, ни мечеть Логгия, ни замок Родосских Рыцарей, ни фонтаны, ни мой коттедж, ни моя жена, – все, видимо, было сметено волнами прибоя или погрузилось на дно моря – ушло туда же, куда и почивший Феокрит [42] Феокрит – крупнейший эллинистический поэт (первая половина III в. до н. э.), создатель буколической, или пастушеской, поэзии. Уроженец Сиракуз, он около 270 г. переехал в Александрию, где прославился своими идиллиями. , который некогда обессмертил эти места. Ушло. Прочь. Далеко… Бессмертное и мертвое – для меня.

Дальше на восток из морских вод еще высовывались несколько пиков той высокой горной гряды, что пересекала северную прибрежную равнину. Это был мощный пик Дикайос, или Христос Справедливый, который прежде обозревал сверху вниз деревни на северном склоне. Теперь он превратился в маленький островок, и никому не удалось вовремя забраться на его вершину.

Что-то подобное, должно быть, имело место и в давно минувшие времена, когда море возле земли, где я родился, теснимое полуостровом Халкидики, вздыбилось и атаковало сушу; в те времена, когда воды внутреннего моря нашли себе выход через горловину Теспе, этот могучий катаклизм оставил свой след даже на стенах самого дома богов Олимпа, пощадив лишь мистера и миссис Девкалион [43] Имеются в виду герои древнегреческой мифологии Девкалион и Пирра, муж и жена, спасшиеся от потопа в огромном ящике и заселившие землю новым родом людей, происшедших из камней. , которые благодаря богам остались на плаву, чтобы сотворить миф и рассказать его людям.

– Вы здесь жили, – сказал Миштиго.

Я кивнул.

– Однако родились вы в деревне Макриница среди холмов Фессалии.

– Да.

– А поселились здесь.

– Ненадолго.

– «Дом» – идея всемирная, – сказал он, – я высоко ее чту.

– Благодарю.

Я продолжал смотреть вниз, на то, что было под нами, сходя с ума от боли и горечи. А затем возникла пустота.

Если долго не бывать в Афинах, город внезапно оказывается столь мне близок, что это всегда бодрит, иногда обновляет, а порой и возбуждает. Как-то Фил читал мне строки одного из последних великих греческих поэтов Йоргоса Сефериса [44] Сеферис, Йоргос (1900–1971) – греческий поэт, дипломат. , дабы поддержать то, что относил к моей Греции: «Страна, которой нет у нас больше, нет и у вас», – он имел в виду веганцев. Когда я на это заметил, что во времена Сефериса никаких веганцев в наличии не было, Фил возразил, что-де поэзия существует независимо от времени и пространства и в ней только тот смысл, который вкладывает в нее читатель. Хотя я никогда не был убежден, что лицензия на право заниматься литературой тоже подходит для путешествия во времени, у меня были другие причины не соглашаться с ним и не считать, что поэтические тексты универсальны.