Питер Ньюман - Странник [litres]

– Спасибо, Дженнер, – говорит он. – Можешь идти.

Молодой страж не сводит глаз с плаща бродяги.

– Я буду счастлив остаться, советник Юрен.

– Уверен, что будешь, Дженнер, а вот я – нет. Если тебе так не терпится поработать после смены, то можешь пойти помочь Смоукли. Как я понимаю, ему не удается управиться с каким-то животным у внешнего входа.

Юрен жестом приглашает Странника и Вреда войти. Они покидают лишенного надежды Дженнера, который провожает их взглядом через закрывающиеся двери.

Пока группа проходит через здание, двери и стены меняются местами, отъезжают в стороны, преобразуют пространство. Расстояния сбивают с толку, а нужное помещение, кажется, само материализуется на полпути. Ни Вред, ни бродяга не понимают, вошли они в комнату или она сама втянула их в свои угловатые объятия.

Юрен останавливается у высокого треугольного стола, каждая сторона которого идеально выровнена с тремя стенами зала. Из центра стола выдвигается небольшая пирамида, по поверхности которой движутся чернильные очертания, словно пойманные меж стекол мысли.

– Присаживайтесь, – обращается к ним Юрен. По его тону не совсем ясно, предлагает он или требует. – Сегодня вы наши почетные гости.

Они садятся. Вместо разговоров Юрен подается вперед, позволяя голове упасть на руки. Вред и Странник смотрят, как он потирает лоб, оставляя пальцами бледные отметины на дряблой коже.

Веспер уложили Страннику на колени, но у нее есть идея получше: взобраться на стол. Она старается найти опору на черном стекле, соскальзывает и начинает скрести руками по его поверхности. Кожа пальцев скрипит, скользя по столу. Девочка шлепается обратно на бродягу. От встречи с чудом она лишается дара речи. На мгновение.

– О-оу-уа-а-а-ао-о-о-обва-абва-а!

Эксперимент повторяется. Результаты удовлетворительны и охотно оглашены. Однако настоящим ученым требуются данные, обширные данные. Веспер приступает к работе, и зал заполняют непривычные звуки, отвлекая старика от мыслей.

Бродяга поднимает руку в знак извинения.

– Не стоит, все в порядке. Нахлынули воспоминания о более счастливых временах. А она, по крайней мере, чем-то занята, – он улыбается, но вложить в улыбку он в силах лишь горечь. – Итак, перейдем к делу? Я Юрен, первый советник Шестикружья, и, как я понимаю, вам требуется моя помощь.

– Да, – отвечает Вред. – Нам нужно пересечь Южное море, и это жизненно важно.

– Знали бы вы, как часто я это слышу. Что вы можете рассказать?

Зеленые глаза всматриваются в советника, оценивая его, поглощая свет широкими зрачками.

– Мы на тайном задании. Пока можете называть меня Вред, а его – Ищейка. – У Юрена на лбу проступают морщины. – Мы пришли из-за стены. И за нами охотятся Узурпатор и Нелюдь.

– Отважусь спросить почему.

Вред не теряет времени даром.

– У нас меч Гаммы.

Странник не в силах скрыть удивление.

Следует долгая пауза, оттеняемая скрипом пальцев по стеклу, а затем Юрен прочищает горло.

– Вы можете это доказать?

Вред оборачивается к бродяге.

– Придется доверять ему.

Они показывают советнику спящий в ножнах меч.

Юрен вздрагивает.

– Я верю вам. Спасибо, что были со мной честны. Я сделаю все, что в моих силах, но жернова системы вращаются медленно.

– Ну так вы их ускорьте.

От мрачных мыслей старик кривит губы.

– Здесь все стало непросто. Не так, как было прежде. Вы знали, что Шестикружье на самом деле было построено на севере?

– Нет.

– Эт, – подтверждает Веспер.

– Моя бабушка была одним из архитекторов. Они полностью построили каждую платформу со всеми зданиями и прочим, а затем отбуксировали всю эту громадину через океан на флотилии небесных кораблей. Можете вообразить подобное? Какое-то время мы были крупнейшим поселением на юге. Мой отец заседал в совете, так что я кровью привязан к этому городу. Я прожил здесь всю свою жизнь – вот, в частности, поэтому и не смог смириться с мыслью, что придется уехать с остальными.

– Что произошло? – Вред выглядит обеспокоенным.

– Война произошла! Рыцарь-Командор пролетел через город и забрал наших лучших людей на смерть. С тех пор уходящие корабли не имеют обыкновения возвращаться. – Веспер зевает, вынуждая Странника повторять за ней. – Те же, кто возвращается, хуже всех. Торговцы, жаждущие нажиться на нашем отчаянии. И наживаются. Едва ли не все цены нам диктуют.

– Прошу прощения.

– Нет, это я прошу прощения. Я зол не на вас. Я просто зол, – Юрен замечает спящую девочку и зевает. – И устал. Извините. Когда пытаешься уснуть, это плохой признак.

– Согласен.

– Я прослежу за тем, чтобы вы отплыли на ближайшем корабле, но я понятия не имею, когда он придет. А до тех пор можете оставаться здесь, пожалуйста.

– Спасибо, – говорит Вред. – Будет очень здорово отдохнуть.

– Похоже, Ищейка и ваша девочка с тобой согласны.

Вред оборачивается. Веспер лежит у Странника на груди, вдоль плаща тонкой струйкой стекает слюна. В свою очередь Странник лег подбородком девочке на голову. Они спят, став друг другу подушками.

Оболочку командира окружают странные фигуры, отбрасывая тени безумных очертаний. Из-за улучшений и доработок их стало сложно охарактеризовать. Не люди, не полукровки, не инфернали, не живые и не мертвые. Иные.

Они работают с внушающей ужас беспристрастностью. Оплавленную латную перчатку отрезают вместе с бесполезной рукой. Обугленные вены свисают с предплечья, точно пережаренные спагетти, и конечность вскрывают повторно. Когда находится подходящая рука, оживленные медицинские швы помогают хирургическим лазерам в проведении операции. Срастаются кости, кожа и сухожилия. В последний момент из новой руки удаляют искру сущности, оставляя всю оболочку пустой, готовой для нового вселения.

Трубы тянутся к забралу командира от потолка. По ним сочится жизнь, душа возвращается в тело.

Командир оживает в третий раз. Прежде было перенесено множество изменений, но это прошло иначе, глубже, основательнее. Покинуть Нелюдь оказывается сложнее, чем ожидалось, их мировосприятие стало опасно близким. Обычно длительное объединение сущностей приводит к полному поглощению, но она слишком могущественна, чтобы ее повергнуть, а командира защищает эдикт Узурпатора, что делает оба исхода невозможными. Вместо этого они сосуществуют, не думая о течении времени, и приходят к неожиданному миру.

Чтобы отделиться, командир определяет себя через отрицание, выделяет мысли, не принадлежащие Нелюди. И даже это вызывает сложности. Что останется, если не она-они-она?

Рыцарь начинает паниковать. Чувствует, что теряет себя, но в пучине страха оживает нечто – величие, идущее частично от повелителя, частично от нее и частично от него самого. Что-то изменилось. Сам-он-она? Командир не уверен. Даже его имя утратило смысл. Командир чего? Рыцарей Нефрита и Пепла больше нет, их сущность обратилась в пыль.