Питер Ньюман - Странник [litres]

Он одинок. Он? Это важно? Да, важно и ощущается правильным: он. Он одинок.

Чем бы он ни был, он просачивается в переделанную оболочку, заполняет ее, растягивается до самых кончиков пальцев, двигая ими, точно невидимый кукловод.

Командир садится и вытягивает вперед обнаженную руку. Слуги Нелюди мигом приближаются к нему. Из дымящегося сопла они выпрыскивают темную жидкость, которая мягко заливает ему всю руку, будто глазурь на торте. Капли жидкости затвердевают до чешуек, что сливаются с мертвой плотью и в точности повторяют ее движения. Командир не шевелится, пока работают культисты. Закончив с рукой, они принимаются за остальное тело. Черные линии сливаются с зеленым, закрывая трещины и выравнивая зазубрины. Слуги Нелюди не останавливаются, пока не восстанавливают доспехи полностью.

Без единого слова командир встает и уходит из зала в город.

Сейчас улицы Дивенбурга ему знакомы, но разве так должно быть? Командир останавливается. Это знание принадлежит ей, было частью ее и перешло к нему. Но имеет ли это значение? У него есть ресурсы, чтобы отыскать Злость. И это единственная прерогатива. Чтобы осуществить ее, они заключили договор. Цель командира лежит за стеной. Он поведет через нее армии Нелюди. Она получит север, а он – Злость. А после уже ничего не ясно.

Пока он проходит по городу, к нему присоединяются фигуры в мантиях. За одним приходит другой, потом еще несколько, и отряд растет, захватывая проходящих мимо людей себе на орбиту. Командир покидает Дивенбург с армией за спиной. Ее ряды нестройные и шаткие. Это его раздражает. Он не в силах осознать почему.

Они поддерживают заданный темп и ночью, пока перед ними гордо не вырисовывается стена, рассекающая небо надвое. На вершине сияющего крепостного вала расположились снайперы, насылающие белое пламя на орды внизу. Но командир уже сталкивался со стеной в прошлой жизни, был однажды посвящен в ее секреты. Вид оборонительного сооружения будоражит сокрытые в самой глубине его естества воспоминания, подсказывает решение. Стена – машина, гигантский энергетический щит. Ее свет невозможно погасить, пока поступает энергия, а ее источники созданы людьми, конечны.

До этого момента было установлено равновесие, ни одна из сторон не желала нести достаточные для прорыва жертвы. Командир же не понимает, как настоящая война может быть холодной.

Он отдает приказ, и на стену набрасывается первая волна наступающих. Он посылает вторую волну, хоть ее предшественников и выжгло энергией. Многочисленность армии решит эту проблему. Либо у стены не выдержат генераторы, либо из мертвых тел образуется лестница, по которой он взойдет наверх.

Третья волна бросается в атаку.

Четвертая готовится.

Башня, в которой они остановились, вторая по высоте в Первом Круге, она была построена для городской элиты. Вожди, философы, управленцы – не осталось никого. Башня глядит на город окнами опустошенных комнат, символизирующих то, чего больше нет. На самой вершине за затемненным стеклом живет Юрен. А с противоположной ее стороны свет солнц беспрепятственно проникает сквозь стекла, даруя теплоту и без того сияющим лицам.

Веспер висит с высоко поднятыми руками, ее кисти теряются в кулаках у Странника. Вот так, вместе, они и ходят. Ножки выгибаются наружу, мягко ступая по полу.

Вред смотрит, как они медленно кружат по комнате. Он машет каждый раз, как Веспер с улыбкой бросает на него взгляд.

Сквозь прозрачные стены видно море и украшающие его корабли. Вдоль одной из сторон комнаты тянется стол, заставленный деликатесами: круглые булочки с фруктовой начинкой, свежая рыба, пойманная в неоскверненных морях, и сахар в разноцветной глазури. Невзирая на все усилия, пир едва унимает нагулянный за время дороги голод.

Вред похлопывает по надутому животу.

– Я так хорошо не ел… да никогда! Как думаешь, не пора дать Веспер что-нибудь твердое? Могу сделать пюре из одного из тех желтых фруктов. – Странник шевелит губами, пытаясь подсказать его название. Вред этого не замечает. – Как думаешь?

Бродяга кивает, и они приступают к делу.

Улицы окаймляют засеянные травой клумбы, разбиты они и на крышах. Коза счастливо исследует все вокруг, позволяя себе ухватывать самые сочные куски, пока ее идиллию не разносит вдребезги чей-то бесстыжий гогот. Ее челюсти замирают посреди жевания, и она оглядывается.

Что-то за ней наблюдает.

Плоские лапы, оранжевые и перепончатые, поддерживают пухлое пернатое тело. Оно кажется почти нормальным, только шея совсем немного длиннее обычной, клюв самую малость великоват для головы и глаза едва заметно меньше, чем должны быть.

Существо гогочет снова.

Коза в ответ выказывает все презрение, которого оно заслуживает, и продолжает есть. Только подергивание подрубленного хвоста выдает ее раздражение.

Шлепающие звуки возвещают о пришествии оскверненной птицы. На бегу она вихляет из стороны в сторону, не предназначенные для полета крылья широко раскрыты, между облезлыми перьями виднеется сморщенная кожа. С вызывающим криком птица врезается в козу, отбрасывая ее вбок, на дорогу, подальше от травы.

Коза встает на ноги, блея что-то явно непристойное. Она щурит глаза и следит за патрулирующей свою территорию птицей. Склоняет голову. И это не демонстрация покорности.

Сражение за сады Первого Круга начинается.

– Атеперь жуй, – говорит Вред, утрированно двигая губами для ясности. – Вот так.

Веспер безумно улыбается. В уголках ее рта пузырится густая желтая жижа. Она совпадает по составу с месивом между ее пальцами, слизью на подбородке, на ногах и с каплями, что беспорядочно усеяли все вокруг. Радиус поражения огромен и приводит в замешательство.

– Давай сделаем перерыв, – Вред заваливается на спинку кресла.

Веспер хлопает в ладоши и наслаждается звуком.

Бродяга обречен исполнять роль детского стула и так и держит бутылочку с пюре.

Вред запрокидывает голову назад и глядит в потолок.

– Не могу поверить, что Веспер не умеет жевать. Я всегда думал, будто в нас это с рождения.

Воздух сотрясает звук, подобный отдаленному грому. Все трое подскакивают.

– Что это было?

Странник поднимается и подвешивает Веспер себе под руку.

– Бва-а-абва-аба-а!

Они с Вредом проходят через выдвижную стеклянную дверь, ведущую на балкон, что окружает их башню, будто медная корона.

– Смотри, – зеленоглазый указывает на юг, в сторону отдаленных безлюдных ферм.

Турели вдалеке вращаются и раскачиваются на поврежденных опорах, выплевывая в воздух облака дыма. Над ними кружат птицеобразные существа, слишком неповоротливые, чтобы избежать уничтожения. По дороге на полной скорости мчат поезда, отступая, сближаясь, врезаясь друг в друга в страшной спешке. Позади них, словно отживающая свое лампа, мерцает стена. Бродяга и Вред наблюдают, оцепенев, как крепостное сооружение с шипением вспыхивает в последний раз. И хотя для того, чтобы рассмотреть все, слишком далеко, они легко представляют себе, как инфернальная армада беспрепятственно переходит стену.