Питер Ньюман - Странник [litres]

Светильники загораются на полную мощь. Люди смотрят друг на друга – и после на чистые небеса в поисках ответов.

Меч у Странника на боку обеспокоенно пробуждается.

– Смотрите! – говорит Мел, направляя луч фонаря вверх. Высоко на скале, где обычно властвуют птицы, виднеется внушительный, широкий силуэт. Некоторые фрагменты брони пришлеца блестят на свету, другие темны. Силуэт движется, обнажает искривляющийся стонущий меч, бросает вызов.

Одинокий звук все тянется, тревожа слух гораздо дольше, чем должен.

– Я больше никого не слышу, – говорит Вред.

– Давайте выступим против него вместе, – Дженнер снимает с плеча винтовку.

– Я обычно в драку не лезу, но если я вам нужен, то я с вами, – добавляет Деке.

Две из трех сестер из Слейка разделяют боевой настрой. Все остальные выглядят потерянными, испуганными. По примеру козы они пятятся к кораблю.

Странник всматривается в лица оставшимся, его собственный взгляд кажется отрешенным. С закрытыми глазами он оставляет на лбу у Веспер поцелуй в знак нежеланного прощания. Девочка вцепляется в бродягу и плачет, когда ее пальцы срываются с его одежды. Ожидающие руки Вреда не слишком-то утешают малышку.

– Так какой у нас план? – нервно и нетерпеливо спрашивает Дженнер.

Странник кладет руки молодому человеку на плечи, вынуждая сесть обратно на землю.

– Я не понимаю… Мы же с тобой, все мы. И мы готовы сражаться.

Бродяга кивает ему и начинает пятиться к скале.

– Ты не должен идти один!

Бросив напоследок печальную улыбку, бродяга взбирается на скалу. В отчаянии стражник поворачивается к Вреду.

– Ничего не понимаю. Почему он мне улыбнулся?

– Потому что обычно ему это говорю я. И потому что это неправда. Даже если бы ему и хотелось, он никогда не один.

Скалы наверху скользкие от морской пены и птичьего помета. Командир наблюдает за тем, как карабкается к нему хранитель Злости. Рыцарь испытывает порыв ударить немедленно, отправить врага на смерть на каменистом пляже, но другой, менее логичный порыв заставляет подождать. Мотив приходит на ум позже: Злость необходимо уничтожить, ее сущность дóлжно погубить, заставить замолкнуть. И если она упадет в море, это будет означать смерть для повелителя.

И для самого рыцаря.

Но удерживает его руку нечто иное. Он осознает это, все дальше проникая в глубины собственной природы. У возникшей мысли нет ни контекста, ни удовлетворительного объяснения – один лишь факт того, что это будет неправильно. В последнее время командиру стало не хватать прежней определенности.

Заключенный в его руках оскверненный меч непрестанно вопит, металл вырывается из очертаний клинка, растягивается, угрожая расколоться, а следом ниспадает обратно, вновь собираясь в лезвие.

Когда носитель забирается на самый верх, он останавливается, его грудь тяжело вздымается. Командир позволяет смертному перевести дыхание и подходит ближе. Они встречаются уже не в первый раз, но прежде либо один сбегал от другого, либо вмешивались третьи силы. Теперь же, когда Злость пробуждается и воздух разрывается от вспышек света, двое видят лишь друг друга.

Командир подмечает лицо хранителя, открытый рот, ошарашенный взгляд. Он привык внушать страх и ужас, но это чувство совсем иное: шок узнавания. Носитель Злости его знает, прежде встречал его оболочку. Командир задается вопросом, представится ли ему возможность вырвать это знание из разума врага, прежде чем покончить с ним.

Они поднимают клинки. Ни один из них не рыцарь в полном смысле слова, но оба выполняют приветствие серафимов по, казалось бы, забытой привычке.

Злость ударяет первой и быстро атакует, потрескивая от ярости. Командир отражает каждую физическую атаку, но чувствует, как искры осыпают ему грудь и поражают сокрытую в ней сущность.

Нахождение в такой близи от Злости истощает силы, и командир осознает, что этому бою нельзя позволить затянуться. Он вынуждает носителя сражаться в своем темпе, неутомимо осыпает его тяжелыми ударами, оттесняя врага назад, пока тот не оступается на неровных камнях.

Пользуясь моментом, командир делает ложный выпад и наносит рубящий удар по запястьям. Противник проводит сложный контрудар и переходит в атаку, изменяя течение боя. Он начинает проводить комбинацию, едва уловимую для стороннего глаза и блестящую.

И знакомую.

Командир бессознательно отражает первый шквал ударов, его оболочка без мысленных указаний выполняет все необходимое. Посреди второй части комбинации он предсказывает, куда Злость ударит в следующий раз. И вновь ловит себя на том, что знает эти удары без практики. Знает, что сам создал эту технику. По его телу пробегает волна ликования, когда он неожиданно отходит, выбивая врага из равновесия, и прицельно атакует, чтобы отсечь хранителю ногу.

Каким-то образом противник успевает низко выставить меч, чтобы отразить удар, но стойка оказывается ненадежной, и командир сильнее налегает на оружие, которое все глубже впивается в бедро, пока широкий замах Злости не откидывает его прочь. С клинка криком срывается ярость, заставляя доспехи командира дрожать, сотрясая самую основу, что удерживает его в целости. Командир выдерживает страдания и здраво оценивает удар врага как жест отчаяния.

Меч выводит иную ноту, и носитель прикладывает его плоской стороной клинка к пораненной ноге. Испепеляющий жар заставляет шипеть кожу вокруг раны, останавливает кровотечение, приносит очищение и боль. Агония застилает янтарные глаза слезами, вынуждая зажмуриться. Враг ошеломлен, к тому же ненадолго ослеплен и беззащитен.

Командир решает воспользоваться моментом.

Со стоном его меч обрушивается вниз.

И сталкивается с другим клинком, выставленным наперерез.

Потому что противник не слеп. Третий глаз, на рукояти меча, остается открытым, и он пылает яростью. Парирующий удар стихиен, нечеловечески силен, и от столкновения со Злостью меч командира рассыпается ливнем из осколков, обретает долгожданное освобождение.

Остается лишь дымящаяся, бесполезная рукоять. Командир ее выбрасывает.

Обезоруженный, он наблюдает за наполовину сокрушенным врагом, припавшим на одно колено и содрогающимся от боли.

Рыцарь стискивает закованные в латы кисти рук в кулаки и со всей силы бьет противника по голове.

Командиру кажется, будто меч поднимается первым, утягивая носителя за собой. Тот отражает первый удар, затем и второй, отсекая инферналю обе руки по локоть. Командир позволяет инерции нести свое тело вперед, оказываясь в зоне досягаемости Злости и врезаясь в ее хранителя.

Они падают вместе, командир пригвождает врага к земле одним лишь весом. Взгляд янтарных глаз вперивается в темноту его забрала, удерживаемый зелеными огоньками, что блуждают внутри.