Владимир Привалов - Важное время [litres]

– Вот и Йолташ тоже в проходе встал. И не дал слугам Безносого пройти, – пригорюнился Оли.

Барат саданул рукой в стену, и в комнате повисла тишина.

Йолташ

Йолташ отполз ближе к стене и оперся спиной, свесив голову на грудь. Силы покинули его, и он с трудом подтянул ноги к груди, согнув в коленях.

«Мое место не здесь, – сказал он себе. – Я охранник наследника дана Дорчариан! Великая Мать Предков! Дай мне сил! Мое место не здесь! Я попал сюда, защищая Олтера. Моя служба не окончена».

Молитва и выпитая вода помогли. Стараясь не греметь цепью, Йолташ лег на спину, закинув ноги на стену, и прогнулся в пояснице. Хоть его матушка не пайгалка, как у брата, но он не единожды бывал с Баратом в Пайгале. А там старый Вутц кого хочешь научит ловкости! Йолташ медленно протиснул бедра и ноги через связанные руки. Подняв руки перед глазами, горец осмотрел плотную конопляную веревку. Узел запрятали внутрь и поддеть зубами не удалось. Охранник наследника оглянулся и увидел, как малолетние соседи-оборвыши вновь приблизились к прутьям клетки. Теперь во взглядах Йолташ увидел слабый интерес и огонек надежды. Горец вновь улыбнулся – после выпитой воды это получилось куда лучше – и принялся елозить веревкой по слегка отогнутой пластине крепления ржавой цепи. Вот разошлось одно волокно, следующее…

Глядя на то, как одно за другим рвутся волокна, Йолташ приговаривал: «Мое место не здесь. Я охранник наследника. Мое место не здесь…»

Наконец, когда волокон осталось совсем чуть-чуть, веревка лопнула и кандалы лязгнули. Горец прихватил цепь, обернулся к соседям и прислушался. Ему казалось, что детям с их места видна входная дверь. Йолташ качнул подбородком в сторону поворота коридора. Один из оборвышей с грязными патлами несмело кивнул головой в ответ, отошел в дальний угол каморки и знаком показал, что все тихо.

Йолташ встал, повел плечами, схватился за цепь, легко подпрыгнул и двумя ногами уперся в стену рядом с креплением, повиснув над полом. Горец изо всех сил потянул цепь на себя. Крепление не шелохнулось. Йолташ потянул еще сильнее, чувствуя, как заныла спина и вздулись жилы на шее. Наконец крепление поддалось и вылезло из стены.

Йолташ мягко опустился на ноги, радуясь, что не пришлось падать. Вдруг издалека шепотом послышалось предупредительное: «Хо!» – Йолташ резко обернулся и увидел встревоженные глаза патлатого, который косился за угол. Остальная ребятня мигом порскнула к дальним углам. Горец живо опустился на пол, завел руки за спину и спрятал обрывки веревки.

На сей раз входящих оказалось двое. Знакомый урод, вновь спрятавший обезображенное лицо, и еще один. Йолташ увидел, как тюремщик стелется перед спутником. Тот не спеша подошел к клетке с детьми и махнул рукой в сторону патлатого, который не успел отползти от решетки. Угодливый пузан с большим ключом наперевес бросился к дверце и распахнул, вытаскивая за шкирку мальчонку в коридор, словно кутенка из корзины. Тот забился, попытался лягнуть тюремщика и цапнул за запястье. Урод зашипел от боли, а его спутник вдруг сунул оборванцу под нос тряпку и прижал, придерживая за затылок. Йолташ вспомнил свое пленение и мерзкий запах. Паренек подергался немного и затих. Замотанный легко закинул ребенка на плечо. Затем он просипел что-то тюремщику, который тряс укушенной рукой, и кивнул в сторону Йолташа. Урод кивнул и похлопал по ножнам на боку. Замотанный удалился, а тюремщик двинулся к Йолташу. Открыв дверь, он направился к горцу.

«Только бы вывернутое крепление не заметил», – подумал охранник наследника и вдруг увидел в руках толстяка тряпку, которой недавно усыпили паренька. Ну уж нет! Хватит с него и одного раза! Йолташ рванулся вперед, чувствуя, как вылетела цепь из стены, и со всего маха пнул не ожидающего подвоха урода в живот. Того вынесло в открытую дверь, он пролетел через коридор и впечатался спиной в решетку напротив, сползая по прутьям вниз.

Йолташа замутило, и пол покачнулся под ногами. Упрямо тряхнув головой, горец сделал нетвердый шаг вперед. Он увидел, как оглушенный тюремщик возится, вслепую нащупывая кинжал. «Мое место не здесь». Йолташ сделал еще один шаг и ухватился за распахнутую дверь узилища, чувствуя, что иначе упадет. Тюремщик, зло сипя, дернулся и начал подниматься. Вдруг несколько пар детских худых ручонок с синими прожилками вен ухватили урода сзади за лоб, шею, руки, притискивая к прутьям. Тюремщик дернулся, но еще не пришел в себя после падения. Горец оттолкнулся от дверцы и приблизился, часто дыша и покачиваясь. «Мое место не здесь». Ребром ладони Йолташ перебил кадык тюремщику и тяжело опустился вслед за рухнувшим телом. В глазах померкло.

«Как не вовремя. Мать Предков! Как не вовремя…» – мелькнула мысль, прежде чем Йолташ погрузился в беспамятство.

Олтер

– Одинокий царевич говорит правду, – сказал Тумма, едва дверь за Бареаном закрылась. Остах отослал Бареана обратно в школу, велев молчать о том, что узнал.

– Какую правду? – проворчал Остах, осторожно двигая плечом. Он нахмурился, потом махнул поврежденной рукой. Взмахнул еще раз, сильнее, и лицо наставника прояснилось. – Спасибо, Тумма!

– Слуги Безносого знают яды. – Тумма достал короткую стрелу и сунул наконечник под нос дядьке. – Отрава. Не смерть – столбняк. Захочешь – не шевельнешься.

Дядька отшатнулся и потер плечо.

«Парализующий яд». – Я вновь подумал о двух стрелках, упрятанных на дно заплечного мешка.

– Что слуги Безносого с Йолташем сделали? Убили? – прорычал Барат.

– Твой брат жив, – поднялся с корточек Тумма. – Зачем кликаешь смерть?

– Откуда знаешь? – подскочил Барат к гиганту и схватил за грудки.

Ишь ты, перестал бояться черного колдуна! Я вскочил вслед за горцем.

– Твоя кровь, – пожал плечами Тумма. – Тебя вижу. Его вижу: живой, не мертвый.

– Сможешь найти брата? – прерывающимся голосом спросил Барат. – Ты же видишь, сам сказал!

Тумма медленно покачал головой.

– Не могу. – Плечи у Барата поникли, и он отошел от стола. А Тумма добавил: – Знаю, кто сможет.

Теперь вскочил даже Остах.

– Кто? – разом сказали мы втроем. И даже Кайхур гавкнул.

Тумма погладил большими ладонями столешницу перед собой. А потом ткнул пальцем в меня:

– Дваждырожденный, – затем палец Туммы слегка качнулся в сторону щенка. – И его оунманастри.

– Нет, – шумно выдохнул Остах, усаживаясь обратно, и махнул рукой.

– Глаза дваждырожденного уже видят в темноте? – как ни в чем не бывало спросил Тумма.

Остах и Барат уставились на меня. Я несмело кивнул.

– Не успел рассказать, – повинился я. – Только недалеко. Вижу как в сильных сумерках – на пару шагов вперед.

Тумма улыбнулся, довольный. Повернулся к ничего не понимающему Остаху и пояснил: