Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

Собирались на трибунах около восточного входа. Руководитель кинологов Леора уже инструктировала статистов, когда увидела торопившихся Клеану, Мао и Лессу.

– А вот и ты! – обрадовалась она. – С самим Олдером!

– Привет всем! – Клеана немного запыхалась от спешки. – Леора, а можно Олдер будет моим статистом?

– Нет! – отрезала Леора. – Иначе Лесса научится искать только его. Господа статисты! Разбирайте контейнеры с угощением для собак. Сначала даете понюхать его животному, которое будет вас искать. Затем отходите, прячетесь и по рации сообщаете о своей готовности. Когда собака к вам приблизится, вы не вступаете с ней в визуальный контакт, не обозначаете своего местонахождения, не зовете и не привлекаете ее внимания! Она обязана найти вас сама. Когда собака вас обнаружит, вы не реагируете на нее до тех пор, пока она не подаст голос. Только после того, как она залает, можно открыть контейнер и похвалить. Вопросы?

Вопросов не было. Статисты расходились. Олдер взял контейнер и, встретившись взглядом с Клеаной, нарочито развел руками: мол, а что поделать?

– Дорогие кинологи! – продолжила Леора. – Напоминаю, что во время поисков собака не должна отвлекаться на посторонние запахи, действия или следы. Если вы заметите статиста раньше собаки, не подсказывайте и не облегчайте ей работу. Кстати… Клео, может, оставишь отрядный телефон? А то зазвонит не вовремя…

– Так это ж Лессе отвлекаться нельзя, не мне, – улыбнулась Клеана. – Сегодня мое дежурство, а лес здесь маленький, связь есть везде.

Вскоре статист Клеаны сообщил по рации, что он на месте. Та дала Лессе команду, и собака взяла след. Минут десять она шла по лесу, водя носом, иногда замирая, приподняв золотисто-рыжий мохнатый хвост. Но вдруг, вскинув голову, со всех лап сначала бросилась вперед, потом, резко развернувшись, подбежала к Клеане, а затем снова умчалась, уже не оборачиваясь на хозяйку.

– Лесса, ко мне! – Но собака как будто и не слышала. – Лесса, стой, сука рыжая! – Клеана ускорила шаг, однако догнать взбесившуюся псину не получалось: приходилось огибать овражки и большие бревна, потому что перепрыгивать их с той же легкостью, что и Лесса, она не умела.

– Лесса, ко мне! – выкрикнула Клеана снова, задыхаясь. – Лесса, ко мне, вкусняшку дам! – Но собака не заинтересовалась даже угощением.

– И какой бес в тебя вселился, а?! – Клеане уже казалось, что от бега ее сердце сейчас вырвется из груди, но лес внезапно кончился: перед ней, как из морока, выросли храмовые руины…

– Вот как ты умудрилась дать такой крюк, дурная собака?! – Клеана прошла через восточный вход в бывший храм, и Лесса покорно последовала за ней, делая вид, что она послушна хозяйке и была таковой все это время. – Леора, я не понимаю, что случилось с Лессой! Наверное, нужно давать отбой статисту. Леора? – На трибуне храма не оказалось никаких следов штаба, и на поросшей травой арене тоже никого не было.

– Леора? Есть кто? Ребят, эй, это совсем не смешно! – По взмокшей спине Клеаны пробежал холодок. Около альгирдового портала двое чаровали начертанные в альгирде руны, хотя за мгновение до этого арена была пуста. Сафирет и Риемо. Клеана с силой ущипнула себя за запястье, но видение не исчезало. Она схватила телефон и набрала Олдеру. «Данный вид связи недоступен для абонента», – ответила трубка. И кому бы Клеана ни звонила, ответ не менялся.

Убежать? Вернуться вместе с Олдером? Но вдруг этих двоих здесь уже не будет – и она так и не узнает, что здесь сейчас происходит!

Несмотря на охватывающую ее жуть, любопытство вынуждало подчиниться логике происходящего.

– Саф! Где ты пропадала? Откуда вы оба здесь?!

Сафирет недоуменно уставилась на нее.

– Хранительница, если ты будешь говорить, а не биться, Запределье нас поглотит, – и указала на портал. В нем клубилась ядовитая зелень и мелькали всполохи теней.

Сафирет заговорила нараспев, даже не по-древнеульмийски, водя рукой по воздуху, оставляя горящие черты сложнейшей руны. Завершив начертание, Сафирет приняла его на ладонь и, не замолкая, направила ее на портал. От ладони хлынула золотистая струя света, рассеивающая тени в зеленой мгле. Риемо делал то же самое.

– Саф, это же руны Шести!

– Хранительница, мне некогда понимать язык, на котором ты говоришь! А тебе – некогда на нем говорить! Сражайся!

Губы и руки Клеаны, подчиняясь неведомой воле, тоже задвигались… Она не знала ни слов, которые произносила, ни руну, которую чертала по воздуху, но чувствовала, что сейчас это самое важное действие на свете, что если позволить зеленоватой мгле с кроющимися в ней тенями вырваться из портала, то не останется ни разума, ни осмысления, ни архитектуры вселенной.

Однако сопротивление безымянной мглы нарастало, а руны истощали заклинателей. С каждым заклятием начертанные знаки тускнели, струи света истончались.

– Мы не справимся, – покачал головой Риемо. – Я иду в Запределье – уязвить его изнутри.

Сафирет бросилась было его удерживать, но он, упрямясь, встал на портал – и зеленая мгла поглотила его.

Сафирет с отчаянием смотрела на Клеану:

– Никто не возвращался из Запределья! Вдруг и он не вернется? Я не вынесу, если он не вернется!

Клеана чувствовала себя заложницей безумного режиссера. Она не могла отказаться от своей роли и с неожиданной для себя готовностью произносила слова уже написанной пьесы быстрее, чем успевала их осознать, хотя ей хотелось убежать или проснуться… Но возможности скрыться у нее было не больше, чем у марионетки в руках кукольника, словно иная сила овладела ее телом и языком, оставив ей только свободную мысль наблюдателя. Невыносимо душный сон, от которого невозможно пробудиться…

По поверхности мглы портала прошла рябь, руны вспыхнули – и появился Риемо. Его глаза стали альгирдовыми, а вокруг него роились тени мелких хищных птиц. Лесса поджала хвост, ощерилась, шерсть на холке поднялась дыбом… Но Сафирет повисла у Риемо на шее:

– Ты смог, ты вернулся, любовь моя!

Неужели не замечает?!

Декорации сменились: исчезли полуразрушенные трибуны, возникли стены, ковры и прочая обстановка квартиры Сафирет и Риемо, в точности как Клеана запомнила ее после последнего своего приезда в гости. Только альгирдовый портал неуместно зеленел посреди комнаты… Риемо недобро посматривал на жену и Клеану альгирдовыми глазами, а Сафирет по-прежнему не замечала изменений в нем.

– Саф! Саф! – Решив считать происходящее сном, Клеана действовала, как и должно доброй подруге. – Саф! Разве ты не видишь?! Очнись! Это не Ри!

Но Сафирет отворачивалась и не смотрела на мужа, чтоб не увидеть правды…

– Ты ничего не изменишь, Хранительница, – жутко улыбнулся Риемо. И поднял ладонь, на которой холодно разгоралась красная руна…