Н. Джемисин - Врата Обелиска [litres]

Алебастр думает в масштабах больших, чем Эпицентр.

– Я думаю, – говорит он, – они поняли опасность. Не только те рогги, которым недоставало точного контроля, связывались с обелисками и погибали, но некоторые могли делать это успешно – но по неправильным причинам.

Ты пытаешься придумать правильную причину для активации сети древних мертвых машин. Алебастр читает эту мысль на твоем лице.

– Сомневаюсь, что я первый рогга, которому хотелось опрокинуть Эпицентр в лавовый провал.

– Хорошее замечание.

– И война. Не забывай о ней. Стражи, сотрудничающие с Эпицентром, – так сказать, одна из фракций, о которых я тебе рассказывал. Именно они хотят сохранить статус-кво: сделать рогг безопасными и полезными руками глухачей, и чтобы те думали, что они управляют всем, а на самом деле все было в руках у Стражей. Контроль над людьми, которые контролируют природные катастрофы.

Ты удивлена. Нет, ты удивлена, что сама до этого не додумалась. Но ты мало времени посвящала мыслям о Стражах, когда в непосредственной близости их не было. Возможно, это еще один тип мысленной антипатии, к которому тебя приучили: не смотри вверх и не думай об этих проклятых улыбках. Ты решаешь заставить себя подумать об этом сейчас.

– Но Стражи погибают Зимой… – Дерьмо. – Они говорят, что умирают… – Дерьмо. – Конечно же, нет.

Алебастр издает ржавый скрежет – наверное, смех.

– Я дурно влияю на окружающих.

Он всегда был таков. Ты не можешь удержаться от улыбки, хотя ненадолго, поскольку разговор серьезный.

– Но они не присоединяются к общинам. Значит, у них должно быть место, чтобы переждать.

– Может быть. Может, тот самый Уоррент. Похоже, никто не знает, где он. – Он замолкает, становится задумчивым. – Полагаю, надо было спросить об этом моего Стража прежде, чем я ее покинул.

Никто просто так не покидает своего Стража.

– Ты сказал, что не убивал ее.

Он моргает, вспоминая.

– Нет. Я исцелил ее. Что-то вроде. Ты ведь знаешь о штуке у них в голове. – Да. Кровь и боль в ладони. Шаффа передает что-то маленькое и окровавленное другому Стражу с великой осторожностью.

Ты киваешь.

– Она дает им способности, но также оскверняет, корежит их. Старшие в Эпицентре обычно говорили об этом шепотом. Есть степени осквернения… – Он стискивает зубы, явно пытаясь заставить себя уйти от этой темы. Ты догадываешься почему. Где-то посередине находится тот Страж без рубашки, который убивает прикосновением. – Короче, я выдернул эту штуку из моего.

Ты сглатываешь.

– Я видела, как Страж убил другого, вытащив ее.

– Да. Когда осквернение заходит слишком далеко. Тогда они становятся опасными даже для Стражей и должны быть зачищены. Я слышал, что в этом они не церемонятся. Жестоки даже к своим.

Оно злится , сказала Страж Тимай, прямо перед тем, как Шаффа убил ее. Подготовка к возвращению . Ты втягиваешь воздух. Это воспоминание ярко в твоей памяти, поскольку в тот день вы с Тонки-Биноф – нашли гнездо. День твоего первого испытания на кольцо, раннего, когда на кону стояла твоя жизнь. Ты никогда не забудешь этот день. И теперь…

– Это Земля.

– Что?

– Та штука в Стражах. Тот… яд. – Он изменил тех, кто мог бы контролировать его. Сковал судьбу с судьбой .

– Она начала говорить от имени Земли!

На сей раз ты явно сумела его удивить.

– Тогда… – Он на мгновение задумывается. – Я понимаю. Вот когда они меняют сторону. Перестают работать на статус-кво и интересы Стражей и вместо этого начинают работать на интересы Земли. Немудрено, что остальные убивают их.

Это то, что тебе надо понять.

– Чего хочет Земля?

Взгляд Алебастра тяжелый.

– Чего хочет любое живое существо, сталкиваясь с жестоким врагом, лишающим его единственного ребенка?

Ты стискиваешь челюсти. Месть. Ты сползаешь с койки на пол, опираясь на раму.

– Расскажи мне о Вратах Обелисков.

– Да. Я думаю, это тебя заинтересует. – Голос Алебастра снова становится мягким, но выражение его лица заставляет тебя подумать – так он выглядел в тот день, когда создал Разлом. – Ты помнишь базовые принципы. Параллельное масштабирование. Запрячь двух быков вместо одного. Два рогги вместе могут больше, чем каждый по отдельности. Это действительно и для обелисков, только… экспоненциально. Матрица, не парная упряжка. Динамичность.

Хорошо, пока ты его понимаешь.

– Значит, мне нужно понять, как снова связать их воедино.

Он еле заметно кивает.

– И тебе понадобится буфер как минимум вначале. Когда я открыл Врата в Юменесе, я использовал несколько десятков узловиков.

Несколько десятков чахлых, изуродованных рогг, превращенных в бездумное оружие… и Алебастр каким-то образом обратил их против их хозяев. Как похоже на него. Как совершенно.

– Буфер?

– Чтобы смягчить удар. Чтобы… разгладить поток связи… – Он колеблется, вздыхает. – Не знаю, как объяснить. Поймешь, когда попробуешь.

Когда. Он предполагает, что это будет.

– То, что ты сделал, убило узловиков?

– Не совсем так. Я использовал их, чтобы открыть Врата и создать Разлом… а потом они попытались сделать то, для чего были предназначены – остановить землетрясение. Стабилизировать землю. – Ты кривишься, понимая. Даже ты в безвыходном положении не была настолько глупа, чтобы пытаться остановить ударную волну, когда та достигла Тиримо. Единственным способом сделать это – было отклонить ее силу в другую сторону. Но узловикам не хватает разума или контроля, чтобы сделать это. – Я использовал не всех их, – задумчиво говорит Алебастр. – Те, что далеко на востоке, в Арктике или Антарктике, были недосягаемы для меня. После этого большинство умерли. Некому поддерживать их. Но я до сих пор могу сэссить активные узлы в некоторых местах. Остатки сети – на юге, возле антарктического Эпицентра, и на севере, возле Реннаниса.

Конечно, он может сэссить активные узлы по всей Антарктике. Ты едва способна сэссить на сотню миль от Кастримы, и тебе приходится постараться, чтобы дотянуться так далеко. И возможно, рогги антарктического Эпицентра как-то сумели выжить и решили позаботиться о своих не столь счастливых собратьях в узлах, но…

– Реннанис? – Этого не может быть. Это большой экваториальный город. Южнее и западнее остальных; люди в Юменесе считали его лишь на голову выше остального Южно-Срединного захолустья. Но Реннанис был достаточно экваториальным, чтобы погибнуть.

– Разлом идет на северо-восток, вдоль древней трещины, которую я обнаружил. Он проходит в нескольких сотнях миль от Реннаниса… Полагаю, этого было достаточно, чтобы узловики что-то сделали. Я должен был убить большинство из них, а остальные должны были скончаться от отсутствия ухода, когда обслуга их бросила, но я не знаю.