Н. Джемисин - Врата Обелиска [litres]

– Я сказала – ничего не трогать! Что непонятного?

Ты стискиваешь челюсти, но ты заслужила этот упрек, и ты в достаточной степени мать, чтобы не отрицать этого.

– И как давно ты сюда приходишь? – Юкка садится на корточки рядом со спальным матрасом Тонки.

Тонки смотрит на осколки железа, и поначалу ты думаешь, что она не слышит Юкки; она долго не отвечает. Выражение ее лица начинает тебе не нравиться. Ты не можешь больше говорить, что знаешь ее сейчас больше, чем когда была галькой, но ты все же знаешь, что она не из мрачных. Но сейчас ее лицо мрачно, на скулах желваки, и челюсть напряжена сильнее обычного, и это очень дурной знак. Она что-то затеяла. Она говорит Юкке:

– Неделю. Но перебралась я только три дня назад. Мне кажется. Я потеряла счет времени. – Она трет глаза. – Я мало спала.

Юкка качает головой и встает.

– Ну хотя бы ты не разнесла в ржавь эту общину. Ну, расскажи мне, что узнала.

Тонки настороженно смотрит на нее.

– Эти панели вдоль стен активируют и регулируют водяные насосы и системы циркуляции воздуха и охлаждения. Но ты и так это знала.

– Да. Раз мы живы. – Юкка отряхивает руки, которыми прикасалась к полу, бочком продвигаясь к Тонки одновременно с задумчивостью и потаенной угрозой. Она не такая крупная, как большинство женщин санзе – на добрый фут ниже Хьярки. Ее опасность не так очевидна, как у остальных, но ты ощущаешь, как медленно подготавливается ее орогения. Она полностью готова проложить или проморозить себе дорогу в это место. Опоры тоже пододвигаются чуть ближе, усиливая ее невысказанную угрозу.

– Я хочу знать, – продолжает она, – о том, как ты это узнала. – Она останавливается лицом к Тонки. – Мы узнали это в самом начале методом проб и ошибок. Тронь одно, и станет прохладнее, тронь другое – и общинная вода станет горячее. Но за последнюю неделю ничего не менялось.

Тонки слегка вздыхает.

– Я за долгие годы научилась расшифровывать символы. Проведи достаточно много времени в подобных развалинах и увидишь, как одно и то же повторяется раз за разом.

Юкка раздумывает над этим и кивает на текст предостережения, идущий по краю цоколя:

– Что там говорится?

– Понятия не имею. Я сказала – расшифровывать , не читать. Символы, не язык. – Тонки идет к одной из настенных панелей и показывает на рельефную схему в ее верхнем правом углу. Тут не догадаешься: какие-то зеленые и стрелоподобные, но волнистые рисунки, как-то так. Указывают вниз. – Я видела такие там, где были гидропонные сады. Мне кажется, это касается качества и интенсивности освещения садов. – Она смотрит на Юкку. – Вообще я знаю, что это касается света, который получают сады.

Юкка слегка поднимает подбородок, достаточно, чтобы ты поняла, что догадка Тонки верна.

– Значит, это место не отличается от других руин, которые ты видела? В других тоже были кристаллы, как здесь?

– Нет. Я никогда прежде не видела ничего, подобного Кастриме. Разве что… – Она бросает на тебя взгляд и тут же отводит глаза. – Да. Не совсем как Кастрима.

– Та штука в Эпицентре вовсе не была на все это похожа, – выдаешь ты. Прошло больше двадцати лет, но ты помнишь все детали того места. Там была яма, а Кастрима – камень с полостью внутри. Если они обе были сделаны одним и тем же народом ради одной и той же цели, то ничто об этом не говорит.

– На самом деле была. – Тонки возвращается к цоколю и взмахом вызывает к жизни предостерегающие символы. На сей раз она показывает на символ внутри пылающего текста: черный круг в белом восьмиугольнике. Ты не понимаешь, как пропустила его прежде; он выделяется среди красного.

– Я видела этот знак в Эпицентре на одной из световых панелей. Ты слишком увлеченно рассматривала яму; вряд ли ты заметила. Но я побывала, наверное, в полудесятке развалин строителей обелисков, и этот знак всегда находится рядом с чем-то опасным. – Она пристально смотрит на тебя. – Иногда рядом я находила трупы.

Ты невольно думаешь о Страже Тимай. Не найдена мертвой, но все же мертва, и ты чуть было не отправилась вместе с ней в тот день. Затем ты вспоминаешь момент в комнате без дверей, на краю зияющей ямы. Ты вспоминаешь маленькие иглообразные объекты, торчащие из стен ямы… в точности как эти осколки железа.

– Гнездо, – бормочешь ты. Так называли это Стражи. – Яд. – Волосы у тебя на затылке шевелятся. Тонки внимательно смотрит на тебя.

– Да любая ржавь может быть «чем-то опасным», – раздраженно говорит Хьярка, пока ты смотришь на ржавые осколки.

– Нет, на сей раз это особая ржавь, – мерит Хьярку злым взглядом Тонки, что само по себе впечатляет. – Это был знак их врага.

Блин, осознаешь ты. Блин, блин, блин.

– Был? – спрашивает Юкка. – Ты о чем, Злой Земля тебя пожри?

– Об их враге . – Тонки приваливается к краю цоколя – осторожно, как ты замечаешь, но выразительно. – Они воевали, неужели не понимаешь? До самого конца, когда их цивилизация превратилась в пыль. Все их руины, все, что осталось с тех времен, – оборонительные сооружения, предназначенные для выживания. Как нынешние общины – разве что у них было куда больше, чем просто каменные стены для защиты. Вроде гигантских ржавых подземных жеод. Они прятались там и изучали врага и, может быть, создавали оружие, чтобы отбиваться. – Она поворачивается на месте и показывает наверх, на верхнюю часть кристалла. Он при этом вспыхивает, как обелиск.

– Нет, – машинально говоришь ты. Все оборачиваются к тебе, и ты вздрагиваешь. – То есть… – Дерьмо. Но ты уже сказала. – Обелиски не…

Ты не знаешь, как это сказать, не рассказав всей той проклятой истории, а ты этого не хочешь. Ты не уверена почему. Может, по той же причине, что и Сурьма не хотела, когда Алебастр начал рассказывать тебе, – они не готовы. Теперь тебе надо закончить, чтобы не вызвать дальнейших вопросов.

– Я не думаю, чтобы они служили для обороны или были каким-то… оружием.

Тонки долгое мгновение ничего не говорит.

– Так что же они такое тогда?

– Не знаю. – Это не ложь. Ты ведь не знаешь точно. – Может, инструмент. Опасный, если его использовать неправильно, но не предназначенный для убийства.

Тонки собирается с духом.

– Я знаю, что случилось с Аллией, Иссун.

Это неожиданный удар, и он эмоционально выбивает тебя из колеи. К счастью, ты всю жизнь училась реагировать на неожиданные удары безопасным образом. Ты говоришь:

– Обелиски не предназначены для этого. Это был несчастный случай.

– Откуда тебе…

– Потому, что я была связана с этой ржавью, когда она начала все выжигать! – Ты говоришь это так резко, что твой голос эхом раздается в комнате, и ты с испугом осознаешь, насколько ты разозлена. Женщина-Опора втягивает воздух, и что-то в ее взгляде меняется и сразу же напоминает тебе Опор Тиримо, которые так же смотрели на тебя, когда Раск попросила выпустить тебя из ворот. Даже взгляд Юкки безмолвно говорит тебе – ты пугаешь местных, успокойся, ржавь тебя побери . Ты делаешь глубокий вдох и замолкаешь.