Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Выслушал он Пели, а, когда та умолкла, сказал:

– Нелегко, однако же, это истолковать.

– Прозорливый Хасту может истолковать!

И рассказала ему Пели все снова.

Выслушал он Пели, а, когда та умолкла, сказал:

– Нелегко, однако же, это объяснить.

– Мой друг [9] Может быть, «шикнас» означает «истинный друг»? Хотя в таком случае я себе даже не представляю, от какого это корня и почему писец не использовал здесь, в качестве четвертого эпитета, более общеупотребительное слово. – О. К. Если вспомнить о метатезах, непроизвольных перестановках соседних букв, корень может оказаться тем самым, который в лашоне принимает вид «Н-К-Ш». – К. «Зеркало»… плюс дупликация? И что это может значить? – О. К. А вспомни этимологию ширландского слова «зеркало» – «зрак, зрит». Возможно, это поэтическое выражение, означающее, что Хасту многое видит, а значит, ему многое ведомо. Для мудреца – вполне подходяще. – К. Хасту может объяснить! – сказала на это Пели и вновь повторила ему свой сон.

Выслушал Хасту ее и сказал:

– Сон твой – о бедствии. Породишь ты на свет четырех детенышей, четверых в одной скорлупе. Порождающее Ветер, То, Что Движется Непрестанно, покусится сразить их. Они принесут с собой перемены, множество нового, грозящего миру бедой. Река, что тебе привиделась, зальет, затопит солнце, а камень, привидевшийся тебе, сокрушит солнце в прах, а привидевшиеся тебе травы опутают солнце, точно силки, а привидевшаяся тебе гора проглотит его целиком. Выходит, дети твои ввергнут весь мир во тьму. Дабы предотвратить сие зло, по крайней мере, один из них должен умереть, но для всех нас будет лучше, если умрут все четверо, ибо тогда и беды не случится.

Вот так шикнас Хасту и объяснил Пели, что означал ее сон [10] Рискну предположить, что корень «зеркало» – метафора, могущая означать, что он показывает, «отражает» сон Пели, попутно его истолковывая. – О. К. .

Все это снова внушило Пели немалый страх.

– Дай мне совет, мудрый Хасту, – сказала она. – Как помешать сему злу совершиться? Ибо чувствую я, что яйцо в утробе моей уже обретает форму, а плодить этаких страхов совсем не хочу.

– Ступай в глушь, – велел Хасту, – где вокруг нет ничего, кроме голого камня, и отложи яйцо там. А как отложишь, возьми камень потяжелее и разбей. Разбей скорлупу на восемь, и девять, и десять осколков, а осколки ногой разотри в порошок. Только это и отведет от всех нас беду.

Так Пели и сделала. Ушла она в глушь, где вокруг не было ничего, кроме голого камня, и отложила там яйцо, каких никто прежде не видывал: разноцветное, сияющее – просто диво. Глядит на него добродушная Пели и поверить не может, что из такого яйца на свет появится зло. Глядит на него мягкосердечная Пели и не может взять в руки камня. Так поглядела боязливая Пели на отложенное яйцо, подумала обо всем, что сказал Хасту, и оставила яйцо в глуши, среди голых камней, целехоньким, но без присмотра. В печали вернулась она к Хасту и сказала ему, будто все исполнила в точности.

После этого Пели [???] [11] В этих последних строчках ничего понять не могу. А ты? – О. К. Пока нет. Позволь мне подумать. – К. .

Возношу хвалы солнцу, надмирному страннику, наставнику нашему и вдохновителю, за то, что благополучно прибыл на берега сего острова, что лежит так далеко к востоку и так далеко к северу. Нет на земле места, тебе неведомого, нет ни одной земли, куда не проник бы твой луч! Взиравшее на мое рождение за стенами Обители, ты не оставляешь меня без присмотра и здесь, в этой далекой стране. В странствиях ты послужило мне путеводной звездой, укажи же теперь путь к мудрости и познанию! Передо мною открыта возможность изменить будущее, и я должен справиться с этим нелегким делом, принятым на себя ради всего своего народа. Ради них говорю: осияй светом эти таблички, сделай смысл их простым и понятным!

Возношу я хвалы и земле, общему нашему дому, защитнице и заступнице нашей, уберегшей меня от людей, что видят во мне только зверя. Хоть дом мой и отделен от этого места водой, ты здесь все та же – все та же коренная порода, все та же опора нам всем. Тебе принадлежит вся глина, весь камень, вся бумага с чернилами – все, хранящее память о настоящем и прошлом. Твои объятия берегут эти вещи от неумолимого времени. Ты сохранила слова аневраи до сего дня, дабы до наших ушей долетел голос предков, призрачный голос давнего прошлого. Помоги мне постичь их слова до единого, позволь их речам войти в мое сердце и выйти наружу, дабы предков услышали все!

Возношу я хвалы и праматерям, от первой и до последней. Складываю чашей крылья пред матерью, даровавшей мне жизнь перед жизнью вне пределов Обители, отчего я и смог приехать в эту страну ради блага сестер и братьев своих. Складываю чашей крылья перед старейшинами, общими нашими матерями, избравшими мне стезю изучения человечьих обычаев в наши дни и в далеком прошлом, отчего я ныне умею и знаю все, необходимое, чтобы представлять нас за стенами Обители. Складываю чашей крылья и перед праматерями древних времен – тех, чьи братья начертали слова, донесшиеся до нас сквозь тысячи лет, из-за бездонной пропасти Низвержения.

О вечная земля, защити реликвии нашего народа от жестокости и алчности злых сердец! Укрой память прошлого от людей, готовых вырвать ее из твоей глубины и продать за деньги тем, кто стремится наполнить гостиные и библиотеки предметами, коих не понимает. Защити и эти таблички, сулящие нашему народу столь многое, убереги их от несчастливых случайностей и от рук тех, кто, быть может, желает их уничтожить.

Ты же, о вечное солнце, озари сердца всех подобных людей светом знания, помоги им постичь, сколь ценны сии реликвии древности для нас, для ныне живущих! Помоги постичь всю их ценность и мне. Смотрю я на эти таблички, сокровища прежних эпох, и понимаю: они не мои. Казалось бы, я подобен древним во всем – и чешуею, и крыльями, и костьми, и скорлупой, из которой появился на свет… не хватает лишь предпосылок, сформировавших их тело и разум. Брат, покрывавший знаками поверхность сей глины, был рожден в землях, где мне не выжить и дня. Бессчетные поколения моих праматерей прятались среди гор, боясь показаться на глаза людям, тогда как его древние праматери правили древними праматерями тех же самых людей. Кто я для аневраи? Никто. Они обо мне знать не знали, а мы, невзирая на многие годы трудов, лишь начинаем их познавать. Что связывает меня с этим прошлым? Что связывает его со мной?

О темная неподвижность, ниспошли мне терпения! О ясное зеркало, ниспошли мне мудрости! Открой глаза мои и сердце мое, позволь воспринять слова прошлого и понять их значение ныне. Позволь выполнить труд свой честно и со всем тщанием, и пусть память о нем хранится в архивах Обители. Пусть то, что я делаю здесь, станет благословением для моего народа, станет для нас звездой, указующей путь в будущее, земли коего еще никому не видны!