Сергей Ким - Орден геноцида [litres]

– Не помню, чтобы ты у нас большим дипломатом был, – ехидно произнесла сестра. – Ты что, втихаря открыл Зелье Удачи? Так лучше бы философский камень поискал – я бы себе сразу купила…

– …«Цундапп Блиц», – гнусаво закончил я. – Ты что-нибудь новенькое придумаешь уже или нет?

продекламировала Хильда. – О, я поняла! Ты такой желчный, потому что у самого мечты нет! Тебе срочно нужно придумать, чего бы ты очень хотел купить!

– Быть может, банку клея? – хмыкнул я. – Кое-кому в рот влить, чтобы болтала помень… Тсс! Тихо. Почти приехали.

– Стой! Кто идет? – окликнул нас вышедший из дверей полицейской управы городовой.

– Не идет, а едет, – буркнул я.

При том, что вот как раз я и не ехал, а шел пешком, с трофейным карабином наперевес.

Хильда на своей лошадке таки ехала, а вот свою Пылинку мне пришлось отдать под перевозку трех замотанных в мешковину трупов. Трое выживших налетчиков были привязаны к седлу Снежинки и двигались своим ходом.

Почему?

А потому что полиция, мать ее так, не прибыла!

Мы прождали, наверное, с полчаса, но даже ни единого полицейского свистка не услышали. И это после стрельбы считай что в центре города! Хотя вон Хильду даже за обычную кабацкую драку ажно княжеская стража паковала. Безобразие, в общем. Совсем надзиратель Кот мышей не ловит…

Каламбур? Ну, пусть будет каламбур… А раз гора упорно не шла к пророку, нами было решено выдвигаться самостоятельно. За это время Семеныч собрал пяток дюжих парней, которые выволокли тела налетчиков из лавки и запаковали их в дерюгу. Но предварительно мы этих голубчиков обыскали – с полным на то основанием, между прочим. Никогда не отличавшаяся брезгливостью Вилли занялась тем покойником, которого подстрелила из карабина; Хильде достался бандит с двумя моими пулями в туше. Блондинка недовольно ворчала, но карманы обыскала, хотя и таким она заниматься и не любила.

Обвинений в мародерстве мы не опасались – что в бою взято, то законный трофей. А мы не какие-то там проходимцы с большака, а на княжеской службе вообще-то – даже Мина числится форестером при дяде, даже несмотря на то, что ей всего четырнадцать. Это замуж ей по традициям еще рано, а вот боевое оружие в военных кланах принято вручать уже лет в двенадцать – обычно кинжал или стилет…

Нам хиршфангеры дарили на восьмилетие. А в двенадцать лет – винтовки.

– Кто такие? – спросил городовой.

– Новенький, что ли? – спросил я. – Обер-форестер Винтер, к надзирателю Коту – грабителей поймали.

Я вытянул из-под кителя висящую на шее Печать – серебряный цербер в черном круге – и продемонстрировал полицейскому. И подумал, что стоило бы переложить из внутреннего кармана плаща жетон лесной стражи…

– Вашбродь, – немедленно взял под козырек городовой, – следуйте за мной.

Вошли внутрь управы.

Чердынь – городок маленький, всего четыре тыщи душ по последней переписи – аккурат на околоток и набирается. Но место не сказать чтобы самое спокойное, даже несмотря на маленькое население – речной порт же, а в порту завсегда какие-нибудь мутные личности ошиваются.

При этом полиции, как обычно, было мало – девять человек вместе с околоточным надзирателем на весь город. Конечно, ни с кем задиристым мы не граничим, но Ожог – это вряд ли лучше каких-нибудь горских княжеств под боком. Так что полиция – это так, по остаточному принципу, а больше внимания князь уделяет порубежной страже и личной дружине. Но дружинников в городе тоже всего десяток, и они вечно на каком-нибудь вызове…

Хотя, надо признать, сегодня управа была и вовсе феноменально пуста… Даже странно. Где все? Куда подевались?

Дверь в кабинет надзирателя была распахнута настежь.

– Вашбродь, к вам, – доложил городовой.

– Дмитрий Петрович, – приветственно кивнул я, – доброго дня.

– Свободен, Игнат.

Что-то писавший за столом Кот отложил перо в сторону, снял и убрал небольшие круглые очки и поднялся на ноги.

– Конрад Вольфрамович. Чем обязан?

Околоточному надзирателю было где-то под полтинник, и в противовес своей фамилии он скорее походил на гончую или борзую – высокий, сухопарый, не потерявший военной выправки даже после отставки из княжеской стражи.

Черный мундир, красные погоны с серебряным просветом, пара аксельбантов, полдюжины медалей – в основном за выслугу. И тем ярче выделяется белый эмалевый крестик «георгия», который одинаково высоко ценится в большинстве княжеств Конфедерации – такой при княжеском дворе не выслужить. Другие ордена – пожалуйста, но «георгия» трогать не решаются и спустя два века после учреждения.

«Ни высокое происхождение, ни колдовской ранг не дают право быть пожалованным сим орденом. Дается оный лишь тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком. Сей орден никогда не снимать, ибо заслугами оный приобретается».

Все статуты не помню – это скорее к Вилли, это она у нас кладезь знаний, но вот описание Георгиевского креста помню.

Ну и последний такой штришок к портрету господина околоточного надзирателя – нашивка на груди. Белая снежинка на черном поле и небольшая римская «Х» чуть ниже – стихийник, десятый ранг. Маг.

– Мы там шестерых грабителей поймали, – сообщил я, проходя внутрь кабинета. – Троих мертвыми, еще троих живыми… И за двоих из них награда полагается, судя по розыскному листу. Мы ваших ждали, Дмитрий Петрович, да только никто не подошел… Чего это так, а?

– Присаживайся, Конрад Вольфрамович, – со вздохом произнес надзиратель, опускаясь обратно в кресло. – Чаю? Морса? Или чего покрепче?

– Знаете же, что чего покрепче мне рано, – усмехнулся, садясь на стул напротив. – А вот от морса не откажусь.

Кот налил в стакан с подстаканником морса из графина, и я с удовольствием глотнул прохладного напитка.

– Ну-с, а теперь рассказывайте.

– А что там рассказывать? – пожал я плечами. – Дядюшка на охоту отправился, а мы с сестрами в город наведались – за покупками. Ну и как водится – заглянули к Василь Семенычу, а тут сразу шестеро налетели. Все при оружии, действовали слаженно, грамотно. Нас – на прицел, по залу рассредоточились…

– А как вы их тогда повязали? – полюбопытствовал надзиратель.

– Не восприняли нескольких детишек как угрозу, – криво усмехнулся я.

– Какой досадный промах. – Кот усмехнулся в ответ.

– Троих обезвредили прямо в лавке – двоих насмерть, еще одного просто вырубили. Затем – погнались за остальными…