Сергей Ким - Орден геноцида [litres]

Выбрал двух автоматчиков из свежего пополнения и направился туда, где, по смутным воспоминаниям, мог находиться кабинет бургомистра. Помнил я это и впрямь очень смутно, потому как был здесь лишь однажды – сразу после того самого нападения Накелави…

Домой надо бы зайти. Хотя бы посмотреть, что стало с усадьбой за все эти годы… И на могилу к Вильгельмине.

И где же сейчас Хильда? Надеюсь, с ней все в порядке…

Женский крик разорвал тишину, и мы сорвались вперед.

Поворот направо, короткий коридор… Еще один крик. Поиск и метки живых ведут сюда…

– Эта! – указал я на одну из дверей.

«Цербер» пнул ее – заперто. И, похоже, так просто не вышибить – это вам не дешевая фанерка, а настоящий дуб… Солдат прицелился из автомата в район замка… Но я уже закончил схему Воздушного тарана.

Дверь разлетелась на куски, и я немедленно двинулся вперед, загодя активируя Силовой щит.

Прогремело несколько выстрелов, и в щите застряли мягкие кусочки свинца – похоже, что револьверные пули.

Это не кабинет бургомистра – скорее чья-то личная комната. Судя по отделке – кого-то из женщин.

Внутри – с десяток человек. Восемь мужчин – судя по одежде, мастеровые. Деловито раскладывают двух кричащих девушек в форме горничных. Еще одна девушка лежала на полу – это не служанка, одета явно лучше. Наверняка – аристократка… Была.

Платье разодрано, длинные русые волосы разметались в беспорядке… Шея перерезана. Но крови много натечь еще не успело.

Среагировать на наше появление успели двое, открывшие лихорадочную стрельбу из стареньких «драгунов». Я хладнокровно дождался, пока они опустошат барабаны, а затем скомандовал:

– Стоять .

Оцепенели все, даже «церберы»: не знаю, как улучшенный Голос действует на тварей, давно с ними не сталкивался уже, а вот на людей – неплохо…

Я немедленно снял щит и ударил магией.

Одного из вооруженных бандитов отбросило назад ударом молнии, впечатав прямо в роскошное белое фортепиано, разломав его на части. Впечатало уже мертвым – молния остановила сердце почти мгновенно.

Горло второго противника перечеркнуло воздушное лезвие, а затем из разреза выплеснулась алая кровь, и он осел на пол.

Остальных снесло воздушной волной и отбросило к стене. Один из бандитов на удивление резво вскочил на ноги, выхватил из-под полы пиджака длинный грубый нож и с криком метнулся к нам.

Коротко прогрохотали «федоровы» в руках «церберов», изрешетив нападающего, который немедленно рухнул на колени и уткнулся лицом в пол. Еще один потянулся было к висящему на поясе револьверу, и я немедленно прострелил ему плечо из пистолета.

– Все лицом к стене! – рявкнул я. – Руки, чтобы я их видел! Кто дернется – пристрелю на месте!

Шестеро бандитов без всяких пререканий подчинились.

– Займись ими, – приказал я одному из «церберов», кивнув в сторону рыдающих на полу служанок.

Сам же коротко оглядел отребье перед собой, пытаясь вычленить среди них старшего.

– Ты! Лысый. Сюда подошел, живо.

Ко мне, прихрамывая, подошел один из насильников. Лет сорока, лысоватый, с густой бородой и тяжелым взглядом.

– Что тут произошло? – коротко спросил я.

Но мужик лишь молча сверлил меня взглядом.

Я поднял маузер и выстрелил одному из стоящих у стены бандитов в затылок.

– Ты немой или тупой? – процедил я. – Отвечай, когда тебя спрашивает офицер Пакта!

– Эта… Как Печору ваши взяли, так мы и решили, что пора с барином поквитаться, – пробурчал мужик. – Никакой мочи уже не было терпеть его злодейства…

– И за что? Пятнадцать лет назад бургомистра, может, особо не жаловали, но и кишки ему выпустить желанием не горели.

– Так то пятнадцать лет назад. Прошлый барин… Ну он-то нормальный, токмо нема его уже давненько. А молодой барин чернокнижником оказался. Девок сколько наших насмерть замучил! Ладно б еще просто насильничал, так ведь как зверь какой до смерти терзал… И детишек тоже резал – ради ритуалов этих своих богомерзких, тьфу…

– Ну да, – хмыкнул я. – Любит же мужичье чуть что чернокнижников среди дворян искать и казнить. А этих девок вы на кой трахнуть хотели? Тоже по соображениям справедливого возмездия?

– Да все они тут подстилки барские, – сплюнул мужик. – А и поделом им всем тут! Еще легко отделались…

– Ну, теперь-то мне все понятно. – Я засунул маузер обратно в кобуру, широко улыбнулся и протянул руку. – Экие вы тут молодцы, оказывается! Малефика высокородного изобличили и остановили. Орлы просто! Позволь пожать тебе руку, друг.

– Так, мы эт самое… – Бандит даже слегка опешил от такой перемены моего настроения, но руку пожал, пусть и с некоторой опаской…

И он был прав.

– Что ж, дело вы сделали хорошее, доброе… – Моя улыбка превратилась в оскал. – А ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным.

Взмах левой руки – и лужа крови на полу рванула в воздух, складываясь в алый дротик с перекладиной на одном конце. Я резко дернул правую руку бандита, придавливая ее к монументальной мраморной столешнице стоящего рядом рабочего стола. А затем воткнул в его руку созданный из крови дротик по самую перекладину, после чего сплавил воедино кровь и камень.

Главарь этой шайки убийц и насильников заорал от боли и попытался высвободить руку, но у него, конечно, ни хрена не вышло.

А я тем временем снова достал из кобуры маузер, пять раз нажал на спусковой крючок, и пять тел свалились около стены.

Я подобрал валяющий под ногами нож одного из бандитов и кинул его главарю.

– Твои дружки подожгли напоследок усадьбу, – сообщил я, спокойно меняя магазин в пистолете. – Чары против огня сколько-то продержатся, хотя и небесконечно. А Литеру крови ты не вытащишь – даже не пытайся… Зато можешь попробовать отрезать себе руку – время у тебя еще есть.

Я развернулся…

И проснулся от того, что везущий нас «опель» остановился перед усадьбой бургомистра.

Остывающая земля холодит щеку, мелкие камешки и хвоинки впиваются в кожу.

Рядом слышно хриплое дыхание химеры.

Но мне не страшно.

Тварь нашпигована серебром и пришпилена к земле посеребренными же кольями, что не дают ей восстанавливаться и медленно убивают.

Лужи харза на земле то и дело ощетиниваются волнами игл, проходящими по зеркально-черной поверхности.

Гейст прямо передо мной. Не химера – другой гейст.

Из оскаленной зубастой пасти на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины.

Безглазая морда слепо таращится на меня.

Но мне не страшно.

Заговоренные браслеты больно врезаются в запястья, но металл и тянущиеся от них цепи – крепче. Сколько ни рвись и ни дергайся – лишь сдерешь кожу до мяса.