Виктор Кораблев - Королевства изгоев

Закончив обмениваться рукопожатиями, дракон и его новый друг повернулись к человеку и гремлину.

— Приношу свои извинения за беспокойство по поводу сына, — слегка склонил голову Каднификар. — А тебе, маленький собрат, достанется моя благодарность. С твоим визитом я снова отправился в то время, когда мы правили под куполом завесы. Когда вы были нам лояльными вассалами, а некоторые люди слыли нам друзьями. Мне дороги мысли о времени нашего могущества. Хоть последнее меня и обременяет.

— Дракон — создание мысли, времени и могущества… — задумчиво повторил Ред то, что услышал от Кэссиди.

— Истинно так, друг мой, но последних двух радостей меня лишило это существо, — он указал пальцем на зависшего в воздухе герольда.

Тот покачался из стороны в сторону, затем развернулся и улетел в направлении резиденции кайзера.

— Теперь я лишь свободен в своих мыслях, — он провожал взглядом угловатый шлем.

— Знатное шоу вы тут устроили, — лавочник подошел к сыну и осторожно ощупал его правую руку.

— Я-я-я… — залопотал Гизмо.

— Мне уже пора, — прервал его Каднификар. — До встречи, люди. А ты, маленький собрат, хоть мы и провели ритуал лояльности, — ничего мне не должен, я больше никому не господин. Просто проживи остаток своих дней, как завещала Мико, — дракон отправился к черной насыпи, что осталась от его тела.

Постепенно его скорость росла, Каднификар перешел на бег. Разогнавшись, он подпрыгнул, прижав конечности к телу, превратившись в шар, и ядром упал в угольный холм.

Черная пыль взметнулась, подхваченная неожиданным вихрем. Она кружила, принимая очертания то дальних гор, то берегов, то грозового фронта. В затмившей солнце буре формировалось тело. Кости, мускулы, чешуя. Взметнулись в небо два черных крыла. Дракон, что породил, но в то же время сам родился в буре, собрав все части своего истинного тела, завис в воздухе.

— В моей чаше еще осталась эссенция, я дарю ее тебе, маленький собрат. Используй ее с умом, — гул урагана, затем его порыв. Черный ящер рывками набрал высоту, а затем устремился на восток.

Что-то потянуло парня за руку. Гизмо пытался повернуть и разглядеть правую ладонь Редрика. Сын лавочника поднял согнутую руку над головой, гремлин повис на ней, словно на перекладине. Их глаза были на одном уровне.

— Есть что сказать?

— Есть, Редрик. Только я не знаю нужных слов. Я очень рад, что все так сложилось, но одновременно мне очень жаль, что такое произошло.

— Ты что, назвал меня по имени? — это был первый раз на памяти парня, когда тот произнес чье-то имя, не считая Каднификара.

— Я теперь возженный, а ты тлеющий — кемадо и ардиендо. Это ближе, чем брат… и мне жаль, что мой брат покалечился из-за меня.

— Ящики таскать — не на рояле играть, пальцем больше, пальцем меньше, — смущенно отшутился Ред. Гремлин же оставался очень серьезен.

— Я думал, что у меня один сын с гнусной рожей, теперь их двое, — хохотнул Лоуренс.

— Рожа у нас одна на двоих, — повернулся к отцу Редрик.

— Я в курсе.

— А что ты сделал с моим пальцем? — спросил Ред у гремлина.

— Съел.

Лавочник с сыном озадаченно глянули на него.

— Я был обязан — это акт почтения к жертве.

— Ладно, — выдохнул Ред.

— Прости и за это, но этот ритуал священен для моего народа. Я даже не думал, что ардиендо может стать человек. То, что ты сделал, значит очень много для меня, — Гизмо спрыгнул на землю. — Возможно, даже намного больше, если все получилось.

— В смысле? — спросил парень.

— Не хочу накликать. Если на то будет воля предков, я расскажу тебе первому, — он сделал ритуальный жест, приложив руку ко лбу.

— Опять темнишь, — пожаловался Лоуренс.

— Да-да я, — весело запрыгал гремлин, затем пустился бегом к драконьему логову. — Я был возжен, я всех сильней, я факел среди фитилей! — выкрикивал он, по дороге изрыгая струи теперь уже черного пламени в небо.

— Пойду его поймаю, пока он дракону хату не подпалил, — направился лавочник по следу возбужденного гремлина. — Ты идешь?

— Да, но дай пару минут. Тут еще где-то летают мои старые руки. Нужно попрощаться.

— Ты вообще как?

— Дракон — не баба, улетел — не залетел.

— Не плохо, — прыснул лавочник. — Но оставь это. Жизнь разных людей складывается по-разному. Когда я ее видел в последний раз, она раскаивалась. Молодая запутавшаяся дурочка, но и тебе рано черстветь.

— Приму к сведению, — хрустнул новыми пальцами Редрик.

— Вот паршивец.

Оглядев песчаный круг, Редрик присел у маленького завихрения воздуха. Оно носило по спирали черный прах, который еще недавно был частью парня. Ред сунул в завихрение руки, нарушив воздушный поток. Прах разлетелся, но новый порыв ветра подхватил его и понес к морю.

— Прощайте, вы мне хорошо послужили, — ему стало немного грустно.

— Эй, дядь, ты что, посерить присел? Тут такое нельзя, дядь. Это драконий толкан. Иди в кусты.

Редрик встал, обернувшись на голос. Вид его обладателя удивил Реда больше, чем человеческая форма Каднификара. Из тоннеля коллектора показался человек. В одной руке он нес надкусанную палку колбасы, другой толкал перекладину крупной грузовой рикши. Ее содержимое было надежно скрыто плотным отрезком сукна.

— Сука, поребрик. Никак не запомню. Кто так строит? — послышался скрип, рикша дернулась и остановилась, упершись в каменный выступ.

Редрик подошел к невысокому мужчине неопределенного возраста. Лицо вырожденца, по которому будто врезали топором, резко контрастировало с осмысленным и искренним взглядом больших карих глаз. Еще больший гротеск человеку придавал карнавальный костюм зеленого дракона и скрипучие клоунские ботинки.

У парня имелся похожий, но то был детский костюм гремлина. Он достался Реду, когда тому исполнилось лет пять, но не в качестве подарка. Гизмо тогда уехал на пару месяцев, а Редрик, переодевшись, притворялся им. Благо инспекция, проезжая через Южный, добиралась до кампуса уже в мясе. Подмены никто не заметил.

— Драконий толкан? Он что, как котик, оправляется в песочек? — только и смог спросить Ред.

— Ну, да, а куда же еще? — пожал плечами вырожденец.

— Священное место и параша по совместительству, — проворчал себе под нос парень.

— Для гремлинов — священное, — поправил человек. Затем, деловито помахивая колбасой, продолжил: — Фумус — супруг Мико — вылепил первого гремлина из своего… ну, ты понял, дядь. Прародительница драконов его все время задалбывала, даже не давала спокойно похезать. Вот у него и фляга засвистела один раз в отхожем месте, да так, что вылетела первая искра творения и зародилась жизнь. С тех пор гремлины и служили драконам верой и правдой, и больше всего слуг было у драконьих королев-матерей.