E. V Martinas - Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало [litres]

Ведь когда болота считаются проклятыми? Когда они лежат поперёк важного маршрута, а обходить их далеко, долго, муторно и неудобно. Тогда непременно найдутся торопыги или олухи, которые захотят срезать путь. Большинство из них потонет в трясине. О них, возможно, и не узнают. Но те, кому посчастливится выкарабкаться и остаться в живых, примутся рассказывать всякие невероятные ужасы. Слушателям легче поверить, что болото заколдовано или проклято, чем назвать большинство жертв дураками, целиком и полностью виноватыми в собственных несчастьях. Нередко болота осушали, чтобы проложить короткую и удобную дорогу для безопасности путников. Великий Повелитель Лесов и Болот переживал их уничтожение, как потерю близкого родственника. Он проклинал ненавистных ведьминых детей и создавал в отместку новые болота, из принципа располагая их в ещё более неподходящих местах. И история с роковой точностью повторялась.

К счастью, это болото находилось в стороне от дороги и не пользовалось дурной славой. Оно спокойно существовало тысячу лет и никому не мешало. Сбоку по причудливой дуге к болоту подступали горы, окончание узкого скального хребта Хатха, тянувшегося на десятки километров. Прямо над болотом в скале в пяти метрах от земли виднелась пещера. Вход в неё напоминал небольшой парадный балкон, какие любят устраивать у себя в замках богатые вельможи, чтобы любоваться красивыми видами. Правда, с этого балкона вид открывался более чем посредственный. Ну кому охота любоваться трясиной? Только Великий Владыка Лесов и Болот мог часами созерцать мутную, коричневую, затянутую тиной воду, на поверхности которой изредка образовывались пузырьки. Его глаза радовались каждой кочке, островку с чахлыми деревцами, густым зарослям камыша. Живое разнообразие в этот откровенно скучный пейзаж вносили изумрудно-зелёные лягушки, толстые жабы, редкие утки, длинноногие цапли и прочая болотная живность. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Скальный хребет в одном месте примыкал к дороге и служил естественным барьером, отделявшим лес от новых бескрайних полей. Эти ухоженные пашни, простиравшиеся до холмов Ферлатиса, обрабатывали жители поселения Биарки, находившегося в двух километрах от дороги. Чтобы попасть в него, приходилось делать небольшой крюк, однако потери сил и времени оправдывали себя с лихвой: поселение славилось в двух эльфийских королевствах отменным тёмным пивом. Такого изысканного напитка с насыщенным вкусом больше нигде не умели готовить. Жители Биарки гордились им, щедро угощали гостей, поставляли ко двору двух эльфийских королей, Бартоло и Медардо, но ревностно хранили его рецепт, составленный около двух тысяч лет назад. Был он известен лишь старшему мастеру пивоварни. Приняв решение отойти от дел, он передавал тайну преемнику – более молодому члену его семьи или лучшему мастеру. Опасаясь, что однажды живая цепочка прервётся, эльфы выгравировали рецепт на серебряной табличке и положили её в железный ларец с двумя хитрыми замками, который спрятали в тайнике в доме старшего мастера пивоварни. Все его домочадцы старше семнадцати лет знали о его местонахождении. В их обязанность входила регулярная проверка его сохранности. Эти хитрости придумал первый пивовар по имени Бьёрко, которому Биарки и обязан был своей славой. Бьёрко боялся, что рецепт его тёмного пива украдут, и тогда родной Биарки лишится привилегий и стабильного дохода. Железный ларец с двумя мудрёными замками был выкован по специальному заказу Бьёрко у Северных гномов. Те запросили немалую цену; пивовар уплатил её, не раздумывая. Гномы дали стопроцентную гарантию: «Подобрать ключ или взломать замок невозможно». Один ключ носил при себе старейшина поселения, а второй всегда висел на шее у старшего мастера пивоварни. Такие меры гарантировали сохранность и безопасность главному достоянию Биарки.

Маурос дал себе торжественное обещание заехать на обратном пути в милый сердцу Биарки, зайти в любимую харчевню «У пьяного моста» и отвести душу. Он в красках представлял, как возьмёт огромное блюдо куриных крылышек с хрустящей, румяной корочкой, щедро сдобренной чесноком, перцем, карри и прочими острыми приправами. При мысли об этом великолепии у эльфа потекли слюнки, желудок призывно заурчал, а под ложечкой засосало. Спасли его вкусные гостинцы тётушки Лурдес. Наевшись ими перед сном, он смирился с грустной реальностью: в дорогом душе и желудку Биарки он окажется на следующий день после полудня и никак не раньше.

От поселения пивоваров до родного дома Мауроса было рукой подать. Сразу за их ухоженными полями возвышались холмы Ферлатиса. Дорога начинала петлять, подчиняясь рельефу, и подходила к поселению с запада. Её так и называли «западной дорогой». Однако всё мужское население Ферлатиса в шутку именовало её «великий пивной путь» и, стоит сказать, частенько им пользовалось, особенно по выходным.

А когда осенью в Биарки устраивали праздник тёмного пива, тут уж в Ферлатисе мужчин практически не оставалось. Да и женская половина села заметно редела. А невезучие дозорные, дежурившие именно в этот день на воротах и на сторожевой башне, были злее цепных псов, готовые растерзать огров и пиратов Мерморта голыми руками. Теперь вы понимаете, почему Маурос решил не упускать возможность лишний раз побывать в Биарки. Однако до утра ещё надо было дожить, и эта задача внезапно оказалась не такой простой, как думалось раньше.

Перед рассветом Маурос замёрз окончательно. Он сел и собрался отхлебнуть вина тётушки Лурдес, чтобы согреться. Заново разводить костёр он поленился. Взяв пузатую, оплетённую лозой бутыль, он с досадой обнаружил, что содержимого в ней осталось не так много, как хотелось бы. За вчерашним «скромным» ужином он осушил примерно треть. «Лучше б пирожки так исчезали. Ладно, мне одному хватит, а с родными я и так делиться не собирался», – подумал он, сделал большой глоток и взглянул на бумажку с рецептом, которую заботливая тётушка Лурдес привязала к пузатой бутылке. «Абсолютно бесполезная затея! У тётки Ронесы кроме противного уксуса ничего не получится! Какая душа, такой и напиток. Этой занудной козе никогда не приготовить ничего стоящего даже по самому точному рецепту», – справедливо рассудил Маурос. Он вздохнул и сделал ещё глоток божественного нектара.

Дальше с ним начало происходить нечто странное и пугающее. Впоследствии он так и не смог понять, проснулся он тогда окончательно или нет. Видел он всё наяву или во сне? Слышал ли он голоса или так разыгралось его воображение? Смутные воспоминания причиняли ему нестерпимую душевную боль, а память как будто блокировала их.

А случилось вот что. Сделав глоток, эльф блаженно закрыл глаза. Он тут же согрелся. Тело налилось приятной истомой. Минуты блаженства! Внезапно тепло и радость сменились ощущением холода и тревоги. Маурос открыл глаза, но видел всё нечетко, словно в угольно-сером тумане. Метрах в тридцати у дерева он заметил женскую фигуру в дорожном плаще. Она поманила его рукой. В ту же секунду эльфа охватило непреодолимое желание последовать за незнакомкой, но он продолжал сидеть на месте и растерянно хлопать глазами. Поняв, что Маурос не собирается идти следом, женщина сняла капюшон и протянула в сторону эльфа обе руки. Он тут же узнал её. «Мама?!» – закричал он, не веря собственным глазам. Родители иногда являлись ему во сне, но тогда в лесу ему казалось, что он видел свою мать наяву. Она стояла молча, даже не шевелила губами, но у себя в голове эльф отчетливо слышал её голос: