Гарри Гаррисон - Молот и Крест [litres]

После этого они не однажды пробовали обратиться к кавалькадам, выезжавшим из гастингского лагеря на разбой, пока король Карл, никуда не спешивший, поджидал неприятеля, в приходе которого не сомневался. Первая попытка стоила им лошадей; вторая – епископского перстня, которым Даниил слишком усердно размахивал.

Наконец за дело взялся отчаявшийся Альфгар. Они наткнулись на франкского священника, хищничавшего на руинах церкви, и Даниил принялся орать на него, но Альфгар оттолкнул епископа.

– Machina, – проговорил он членораздельно, призвав на помощь свою скудную латынь. – Ballista. Catapulta. Nos videre. – Он тронул свои глаза. – Nos dicere. Rex [49] Мы видели. Мы расскажем. Королю (лат.). .

Он махнул в направлении лагеря, знамена которого развевались двумя милями дальше, и подкрепил сказанное красноречивыми жестами.

Священник посмотрел на него, кивнул, повернулся к почти невменяемому епископу и обратился на латыни. У него был странный акцент, и он сразу пресек неистовые стенания Даниила, потребовав информации. Спустя какое-то время священник кликнул свой отряд конных лучников и отправился в лагерь, прихватив англичан. Затем их передавали с рук на руки, и духовные лица почерпывали все больше из Даниилова рассказа.

Но вот святоши наконец оставили гостей в покое. Альфгар и Даниил, уже в отчищенной одежде и сытые, топтались возле стола на козлах, за которым сидела группа мужчин, судя по виду – воинов. У одного на лысом черепе посверкивала корона. Подле него стоял англичанин, который внимательно слушал монарха. Вот он повернулся, и английская речь прозвучала впервые с момента появления Альфгара и Даниила в лагере.

– Священники сказали королю, что ты разумнее твоего епископа. А епископ твердит, что только вам двоим известна правда о событиях на севере. И что вам, – улыбнулся англичанин, – почему-то хочется посодействовать королю франков и христианской вере. Так слушай же: его величеству нет никакого дела до жалоб и предложений твоего епископа. Он хочет знать, во-первых, о мерсийской армии; во-вторых, о войске язычников Рагнарссонов и, в-третьих, об орде еретиков, с которой не терпится увидеться и сразиться его собственным епископам. Выложи все как на духу, веди себя благоразумно, и это сослужит тебе добрую службу. Королю понадобится сколько-то верных англичан, когда здесь утвердится его власть.

Надев личину глубочайшей преданности и уверенно глядя в глаза франкскому государю, Альфгар начал свою повесть о гибели Бургреда и разгроме на Узе. По ходу рассказа, который фразу за фразой переводили на франкский язык, он живописал свойства машин, посредством коих Ивар деморализовал армию Бургреда. Особо остановился на тех устройствах, которыми располагали воины Пути, подчеркнув, что видел их снова и снова в прошлогодних зимних боях. Набравшись смелости, он окунул палец в вино и нарисовал на королевском столе знак молота, и поведал об освобождении церковных рабов.

Король наконец пошевелился и задал через плечо вопрос. Из тени вынырнул священник, взял стило и восковую дощечку и изобразил сначала онагр, затем натяжную катапульту, а следом – машину, в которой использовался противовес.

– Он спрашивает, не их ли ты видел, – произнес толмач.

Альфгар кивнул.

– Он говорит, что это любопытно. Его ученые мужи тоже осведомлены о том, как строить такие машины, прочли у некоего Вегеция. Он не знал, что англичане достаточно грамотны, чтобы делать подобные вещи. Но франки применяют подобные устройства только при осаде. Глупо использовать их против конницы. Всадник движется слишком быстро, в него трудно попасть. Все же король благодарен за твою добрую волю и желает, чтобы ты сопровождал его на поле сражения. Он считает, что твои познания о его врагах могут пригодиться. Твоего спутника отправят в Кентербери, и там он будет ждать допроса у папского легата.

Альфгар поклонился и попятился от стола, как никогда не пятился перед Бургредом, и твердо решил еще до ночи обзавестись учителем франкского языка.

Король Карл Лысый проводил его взглядом и снова взялся за кубок.

– Первая крыса, – сказал он своему коннетаблю Годфруа.

– Крысы с осадными машинами для боя в чистом поле. Тебя не испугал его рассказ?

Король расхохотался:

– Переход через Узкое море сродни возвращению во времена предков, когда короли выезжали на бой в воловьих упряжках. Во всей стране не найти противника, кроме норманнских разбойников, которые безобидны в отрыве от своих кораблей, и храбрых придурковатых мечников, которых мы разобьем на днях. Усы длинные, да ноги медленные! У них нет ни лошадей, ни кавалерийских копий, ни стремян, ни полководцев. Теперь мы знаем их боевые повадки и должны принять меры предосторожности. – Карл задумчиво почесал в бороде. – Но лучшую армию христианского мира не победить при помощи горстки машин.

На этот раз Шеф с нетерпением ждал неизбежного видения. Его одолевали сомнения, он разрывался между возможностями, но уверенности все не было. Он знал, что помощь обязательно придет извне. Обычно это случалось, когда он выматывался или засыпал на полный желудок. Поэтому он весь день не садился в седло и шел подле коня, пропуская мимо ушей строевые шуточки. Вечером он медленно наполнил живот кашей, приготовленной из последних припасов. И вытянулся на ложе, боясь, как бы таинственный советчик его не подвел.

– Да, – молвил голос во сне.

Узнав его, Шеф мгновенно испытал облегчение. Это был тот самый веселый голос, который велел ему искать землю и навеял сон о деревянном коне. Голос безымянного бога с лукавым лицом, показавшего ему шахматную королеву. Бога, посылавшего ответы.

– Да, – произнес голос, – ты увидишь то, что тебе нужно узнать. Но только не то, что ты считаешь нужным. Ты вечно спрашиваешь «что?» и «как?». Но я покажу тебе «почему» и «кто».

Шеф вдруг очутился на скале настолько высокой, что перед ним простерся весь мир: вздымалась пыль, маршировала армия – точь-в-точь как он видел в день убийства короля Эдмунда. Он снова понял: если правильно прищуриться, различишь все, что захочешь; прочтешь по губам слова франкского военачальника, найдешь прибежище Альфреда – живого или мертвого. Шеф тревожно огляделся, пытаясь сориентироваться и выбрать самое важное.

Какая-то сила отвернула его голову от панорамы и заставила упереться взором в далекую даль за пределами реального мира, вне времени и пространства.

Там он увидел человека, который двигался по горной дороге, – мужчину со смуглым, живым и веселым лицом, не вполне заслуживавшего доверия; с лицом неизвестного бога из его снов. По мере того как этот человек проникал в видение, Шеф осознавал, что у него много обличий.