Майя Г Леонард - Королева жуков [litres]

– Вы кого-нибудь из них знаете?

– Знаю. – Дядя Макс показал на высокого спортивного блондина. – Этот громила – Хенрик Ленка, химик. Неприятный тип. У него был недолгий роман с Люси. А это, – он показал на миниатюрную девушку в круглых очках, – Дани, подруга твоей, Даркус, мамы. – Он вздохнул. – Трагическая история.

– Она умерла? – тихо спросил Бертольд.

– Нет, но… – Дядя Макс на мгновение прикрыл глаза. – Она нездорова.

– Она живёт в Лондоне? – спросила Вирджиния. – Можно нам с ней поговорить?

Дядя Макс покачал головой:

– Она француженка, живёт в маленькой деревушке в долине Луары, да и вряд ли она захочет с нами встретиться.

– А этот? – Вирджиния показала на последнего оставшегося незнакомца.

– Доктор Юки Исикава. – Дядя Макс улыбнулся. – Японский микробиолог, очаровательный парень! Помню, он носил на шее крохотную бамбуковую клетку для сверчков. А когда работал, выпускал своих насекомых погулять по лаборатории. Он говорил, что пение сверчков помогает ему сосредоточиться.

– Совсем как у профессора Эпльярда в комнате для медитаций, – сказал Бертольд.

Дядя Макс кивнул.

– Они с Эндрю – хорошие друзья.

Все ненадолго замолчали, думая о профессоре Эпльярде, который лежит сейчас без сознания на больничной койке.

– Так, может быть, хоть этот доктор Исикава жив и здоров? – спросила Вирджиния.

– Насколько я знаю, он сейчас занимается исследованиями в Гренландии.

– Далековато… – вздохнул Бертольд.

– Нужно обязательно узнать, связаны ли эти нашествия жуков с генно-модифицированными жуками Лукреции Каттэр, – сказал Даркус, размышляя вслух. – Но сначала нужно вернуть папу. Если он поехал к Лукреции Каттэр, то мы знаем, где его искать.

– В «Вершинах», – уточнила Вирджиния.

– Думаю, начинать поиски доктора Катла, уже поздно, – заметил Бертольд. – Сейчас почти одиннадцать вечера. Неизвестно, сколько часов прошло с тех пор, как он уехал.

– Надо попробовать. – Даркус встал. – У меня ужасное чувство, что он сунулся в западню.

– Нас туда больше не пустят, – сказал дядя Макс, почёсывая подбородок.

– Можно взять с собой жуков, – предложила Вирджиния. – Пусть летят в дом и там ищут.

– Ох… А если нас поймают? – Бертольд заёрзал, нервно сцепив пальцы. – Я не хочу попасть в плен к Лукреции! Мама будет очень беспокоиться, если проснётся утром, а меня нет.

– Вы с Ньютоном, кстати, можете остаться здесь, – сказал Даркус. – Запишешь всё, что мы узнали об участниках проекта «Фабр» и о нашествиях жуков.

– Спасибо! – Бертольд с облегчением улыбнулся.

Даркус спросил:

– Дядя Макс, ты нас отвезёшь в «Вершины»?

– С превеликим удовольствием! – Дядя Макс вновь надел пробковый шлем.

– По дороге прихватим с собой жуков-добровольцев с Чашечной горы! – Даркус был уже у двери.

Вирджиния вскочила:

– Меня ты не заставишь здесь остаться!

– Да мне бы и в голову не пришло! – усмехнулся Даркус. – Ты же такой скандал устроишь…

Вирджиния стукнула его в живот.

– Ай! – Даркус потёр ушибленное место. – За что, подруга?

Вирджиния, злорадно улыбаясь, первая шагнула за дверь.

– Чтобы ты закалялся!

Вотеле «Императрица» Новак немедленно отвели наверх, в номер Лукреции Каттэр. Маман указала на обитый фиолетовой тканью стул в углу примерочной. Девочка послушно кивнула и села, где велено. Только тогда она заметила, что перед ней стоит Стелла Мэннинг – самая знаменитая актриса в мире.

Стелла Мэннинг была известна и своими успехами в театре, где она играла в пьесах Шекспира, и ролями в кино, удостоенными множества наград. Утончённые черты её лица, словно магнит, притягивали взгляд. На ней совсем не было косметики, а длинные рыжие волосы были собраны в простой высокий хвост, и всё равно она выглядела великолепно.

– В этом платье, – маман поджала золотые губы, – ваша репутация несравненной актрисы будет неоспорима.

Наклонившись, Лукреция взялась за подол длинной зелёной юбки и встряхнула ткань, так что по ней побежали волны.

У Новак тошнота подступила к горлу, когда она разглядела, что платье отделано сотнями изумрудно-зелёных златок. «Бедные мёртвые жуки!» – печально подумала она, невольно прикрывая ладонью браслет. Жуки были незнакомой разновидности, не совем такие, как Хепбёрн, и всё равно не хотелось, чтобы златка увидела это платье или услышала о нём.

– Я назвала его «Леди Макбет». При работе над этим платьем я вдохновлялась образом актрисы Эллен Терри на знаменитой картине художника Джона Сингера Сарджента 1889 года.

Стелла Мэннинг долго рассматривала себя в зеркале. Она взмахнула рукой, словно собираясь повелевать несметным войском.

– Лукреция, дорогая, вы превзошли саму себя. Платье чудесно!

Её знакомый голос звучал, словно наждак, политый мёдом. Новак видела, что Стелле очень нравится, как рукава расширяются от локтей и стекают вниз складками бархата, подчёркивая каждый жест.

– Вшитый в лиф платья эластичный корсет подберёт растянутую после беременности кожу. Видите?

Стелла Мэннинг негромко ответила, что видит. Глядя в зеркало, она положила руку на стройную благодаря корсету талию.

– Я словно вижу саму себя в юности!

– Очень эффектное платье! Оно создано для королевы сцены. Сдержанное и в то же время страстное, – провозгласила Лукреция Каттэр.

Стелла Мэннинг нахмурилась.

– Я много раз играла в театре жену шотландского короля. Это имя, я уверена, приносит несчастье. А на церемении мне понадобится удача. – Она погладила тёмно-зелёную ткань и оглянулась на Лукрецию. – Я ведь не молодею.

– Актрисе такого таланта удача не нужна, – промурлыкала Лукреция Каттэр. – Неужели вы откажетесь от этого платья из-за нелепых суеверий? Не может быть!

Стелла Мэннинг всё ещё хмурилась.

– Я сделала его специально для вас. Цвет прекрасно подходит к вашим рыжим волосам и оттенку кожи.

– Идеально подходит, – согласилась Стелла Мэннинг. – Я выгляжу просто изумительно.

– Впрочем, если вы не хотите, я отдам его другой актрисе.

Было заметно, как Стелла Мэннинг борется с суеверным страхом. Лукреция задумчиво смотрела вдаль.

– Руби Хисоло-младшей, например…

– Нет! – вдруг вскрикнула Стелла Мэннинг. – Её лицо вдруг безобразно исказилось от ревности. – Только не этой расфуфыренной официантке!

– Она хорошенькая, – пробормотала Лукреция Каттэр. – Ей прочат большой успех.

– Это платье не может приносить несчастье: оно слишком красивое! – объявила Стелла Мэннинг. – Я в него уже влюбилась. Беру!