Майя Г Леонард - Королева жуков [litres]

Лукреция Каттэр покачала головой:

– Платье не продаётся, но для меня будет честью, если вы наденете его на церемонию вручения кинопремии.

– Что вы говорите? Платье напрокат?

– Церемония станет для меня крупнейшим показом, – ответила Лукреция Каттэр. – Это платье шилось для истинно талантливой актрисы, и для меня великая честь, если великая Стелла Мэннинг появится на церемонии в платье «Леди Макбет».

Стелла Мэннинг медленно повернулась кругом, не в силах отвести взгляд от своего отражения.

– Весь мир будет потрясён, когда увидит вас в этом платье. – Лукреция Каттэр почти шептала.

– Да. – Стелла Мэннинг кивнула. – Вы действительно виртуоз в своём деле!

– На ком-нибудь другом это платье смотрелось бы и вполовину не так впечатляюще. – Лукреция Каттэр искривила золотые губы. – А вместе с вами оно произведёт фурор!

Новак подумала: маман ведёт себя словно голодная кошка, подстерегающая мышь. Почему для неё так важна эта кинопремия? Раньше маман всегда отказывалась наряжать знаменитостей для вручения всевозможных наград. Говорила, что это обесценит её искусство. А сейчас чуть ли не умоляет актрису надеть её платье на церемонию. Может, дело в этом платье, в «Леди Макбет»?

– Я сейчас могу его забрать?

Лукреция Каттэр покачала головой:

– Ни в коем случае! Утром в день вручения премии мой служащий доставит его к вам, поможет одеться и отвезёт вас на церемонию.

Она повела рукой – и вышколенный Жерар сразу же сделал шаг вперёд.

– Я не хочу, чтобы вас кто-нибудь видел в этом великолепном платье, пока вы не ступите на красную дорожку.

Стелла посмотрела на Жерара долгим взглядом. Ей очень не хотелось расставаться с платьем даже на время. Наконец она вздохнула и повернулась к Жерару спиной, чтобы он расстегнул молнию. Жерар тактично отвёл глаза, пока актриса освобождалась от платья. Стоя в одном нижнем белье, она ухватила пальцами складку кожи у себя на животе.

– Жаль, что в обществе не ценят животик, который появляется, когда родишь малыша. – Она вздохнула и спросила маман: – Вы тоже ненавидите свой животик?

– Что? Мой животик? – Лукреция Каттэр нахмурилась.

Стелла Мэннинг слегка растерянно оглянулась на Новак.

– Ах, вот вы о чём! Нет, для Новак я наняла суррогатную мать, – ответила маман с каменным лицом. – Для меня работа слишком важна, чтобы прерываться из-за ребёнка.

– О-о! – Стелла Мэннинг бросила быстрый взгляд на девочку.

Новак неподвижно смотрела прямо перед собой. Она всегда знала, что её вырастили в пробирке, а родила её посторонняя женщина. Не знала только её имени. Жерар называл её в шутку «аистом».

Стелла Мэннинг улыбнулась:

– Новак – прелестное имя.

Актриса принялась натягивать через голову чёрный кашемировый свитер.

– Я назвала её в честь сумочки, – равнодушно сообщила Лукреция. – Из неё получается милый аксессуар, вы не находите?

Новак и глазом не моргнула. Она знала, что маман неотрывно за ней следит. Жерар говорил, что её назвали в честь знаменитой кинозвезды времён чёрно-белого кино. Он показывал ей фотографии потрясающей платиновой блондинки Ким Новак.

– Сумочки? Хм! – Стелла Мэннинг подняла с пола валявшиеся джинсы, сунула одну ногу в штанину, потом другую и натянула плотно облегающие брючки.

– Ну что, Новак, ты наверняка радуешься, что тебя номинировали на кинопремию? Это редкая честь.

Девочка кивнула.

– Не огорчайся, если не выиграешь. Попасть в номинацию – уже замечательное достижение.

Новак снова кивнула.

Стелла Мэннинг посмотрела на неё с жалостью и повернулась к Лукреции Каттэр, наблюдающей, как Жерар бережно убирает «Леди Макбет» в кофр.

– Спасибо, Лукреция, что подумали обо мне, работая над платьем. – Актриса накинула куртку и взяла со столика тёмные очки. – Жду с нетерпением нынешнюю церемонию!

– Я тоже, – ответила Лукреция с жутковатой улыбкой. – Это будет самая запоминающаяся церемония за всю историю кинопремии!

Стелла Мэннинг подошла к зеркалу, чтобы надеть очки, и тут дверь отворилась. В комнату вошёл высокий худой человек с волосами песочного цвета и ярко-голубыми глазами.

– Ах, входи, дорогой! – воскликнула Лукреция, шагнув ему навстречу.

Новак вскрикнула и вскочила раньше, чем успела опомниться.

Перед ней стоял папа Даркуса. Он подстригся и сбрил бороду, но всё равно его нельзя было не узнать. Новак заметила шрамы у него на шее – такие же, как у неё самой. Шрамы от укуса жуков-убийц.

Все взрослые смотрели на неё.

– В чём дело? – раздался голос Лукреции, резкий, как удар хлыста. Подведённая бровь приподнялась над тёмными очками.

Новак снова села и уткнулась взглядом в пол.

– Прости, маман… Я не сообразила, что это твой знакомый. Думала, кто-то чужой.

– Глупая девчонка! – засмеялась Лукреция. – Бартоломью, позволь тебе представить Стеллу Мэннинг, величайшую актрису современности.

Новак хотела казаться равнодушной, а внутри у неё всё скрутилось узлом. Папа Даркуса взял протянутую ему руку Стеллы Мэннинг и поцеловал.

– Конечно, – сказал он. – Для меня знакомство с вами – огромная честь!

Новак искала в его лице следы горя и не находила. Её затрясло от злости. Неужели его совсем не волнует то, что случилось с Даркусом? Сын рискнул всем, чтобы его спасти, а он тут улыбается её матери!

Девочку переполняла ярость. Родной папа предал Даркуса!

Маман обняла папу Даркуса одной рукой за талию и поцеловала в щёку.

– Стелла, это один из моих самых давних и самых дорогих друзей, Бартоломью Катл. После почти десятилетней разлуки мы снова работаем вместе над необычайно важным проектом.

Даркус просунул голову между спинками передних сидений автомобиля. Вирджиния улыбнулась, глядя на сидящих у него на голове зелёных жуков-скакунов. Дядя Макс включил третью передачу, и машина помчалась по улицам Камден-тауна к Риджентс-парку и «Вершинам», особняку Лукреции Каттэр.

– Что ты папе скажешь? – спросила Вирджиния. – Может, он нам не обрадуется.

– Не знаю. – Даркус нахмурился, вспоминая, как они с папой ругались. – Я должен ему объяснить, что он в опасности. Пусть накричит на меня – не страшно.

– Хоть бы он со мной поговорил, прежде чем бежать геройствовать… – вздохнул дядя Макс. – Что ж такое-то, мы же на его стороне!

– А точно на его? – спросила Вирджиния. – Откуда мы знаем, что папа Даркуса собирается делать?

Даркус открыл было рот, чтобы возмутиться, сказать, что все они сражаются за одну общую цель, но про себя не мог не признать, что папа ведёт себя странно. Вдруг он хочет перейти на сторону Лукреции? Что, если ему слишком интересны её исследования? А Даркус ему мешает, потому папа и велел, чтобы дядя Макс увёз его в Уэльс?