Майя Г Леонард - Королева жуков [litres]

– Что дальше? – шёпотом спросил Бертольд.

– Я считаю, надо подойти к входной двери и позвонить, – сказал Даркус.

– Хорошая мысль, – кивнула Вирджиния.

– А если она спустит сторожевых собак? – Бертольд тревожно теребил край гавайской рубашки. – Или сторожевых жуков?

– Тогда чем скорее мы доберёмся до двери, тем лучше, – ответил Даркус.

Он сдвинул очки на самый кончик носа и надвинул кепку на лоб.

– Давайте создадим в усадьбе Каттэр праздничную атмосферу!

Злорадно улыбаясь, он сунул руки поглубже в карманы и высоко поднял плечи.

Новак чувствовала, как крупные капли пота выступили на лбу. Казалось, дневная жара ещё усилилась от висящей в комнате угрозы. Девочка сидела в уголке громадного чёрного кожаного дивана и старалась, чтобы её лицо ничего не выражало.

В Америке она почему-то чувствовала себя совсем маленькой. Вокруг всё было такое большое: и дороги немного шире, и комнаты просторней, даже мебель какая-то громоздкая. Новак отчаянно хотелось удрать в свою безликую, зато безопасную комнату в восточном крыле. Но маман потребовала, чтобы все собрались вместе – промочить горло перед обедом.

– Ты, наверное, волнуешься перед церемонией? – спросил её папа Даркуса. – Номинация на лучшую актрису – большое достижение!

Новак кивнула, чувствуя, как горят щёки.

– Фильм – жалкая, напыщенная сентиментальная чушь, – возразила маман, подливая ему в стакан из хрустального графина. – А номинацию она получила, потому что я дала взятки нужным людям.

– Ох! – Новак словно пришибло. – А я думала, это потому, что я хорошо сыграла.

Лукреция Каттэр засмеялась:

– Дитя, твоё счастье, что зарабатывать на жизнь актёрской игрой тебе не придётся!

Папа Даркуса уставился в свой широкий стакан, словно кубики льда на дне его вдруг страшно заинтересовали.

– По правде сказать, Люси, я никак не пойму: что ты забыла на этой церемонии? Ты же ненавидишь такие мероприятия – всегда ненавидела. Может, ну её? Поедем прямо в «Биом». – Он наконец поднял взгляд от стакана и обаятельно улыбнулся. – Кстати, ты не говорила, где он находится.

– Не говорила. – Лукреция Каттэр провела пальцем по краю своего стакана. – И ты этого не узнаешь, потому что тебя туда доставят с завязанными глазами после церемонии.

– Понятно. – Бартоломью Катл неловко засмеялся. – Но тебе не кажется, что мы староваты, чтобы играть в жмурки?

– Мне ни к чему, чтобы весь мир узнал, где я храню свои секреты, ведь так?

– Да, наверное. – кивнул он. – Объясни хотя бы, зачем тебе эта кинопремия?

– Ты всегда был так далёк от мира шоу-бизнеса, Бартоломью, – ответила Лукреция Каттэр. – А я отлично понимаю, как важна зрелищность. Великие короли и королевы умело ею пользовались, чтобы упрочить свой авторитет в глазах подданных. Именно на церемонии награждения я смогу эффектно появиться на сцене, – она взмахнула сверкающей бриллиантами рукой, – как новый мировой лидер.

Наступила тишина. Новак смотрела в пол. Ей было очень не по себе.

– Не хотелось бы тебя расхолаживать, – произнёс Бартоломью Катл, – но почему ты думаешь, что кто-нибудь обратит на это внимание?

– Обратят, непременно! – Лукреция Каттэр выпрямилась на стуле. – Мир содрогнётся и падёт предо мной на колени.

– А-а, понятно. – Бартоломью Катл пожал плечами. – У меня ещё только один вопрос.

– Да? – раздражённо откликнулась маман, недовольная тем, что он так равнодушно воспринял её новость.

– Когда мы всё-таки попадём в лабораторию? – Папа Даркуса снял и положил очки на стол. – Все эти полёты через океан, встречи со знаменитыми актрисами в роскошных отелях, планы мирового господства – это, безусловно, прекрасно, однако совсем не в моём стиле. Ты обещала, что я смогу поработать на передовом крае науки о жесткокрылых. Поэтому я здесь. Мне не терпится приступить к исследованиям, и, должен признаться… – Он обвёл медленно взглядом комнату, словно в поисках шахматной доски или чего-нибудь подобного. – Становится немного скучно.

Новак огромным усилием сдержала смех, глядя на выражение лица маман.

– Скучно?! – словно выплюнула та.

– Ну да. – Папа Даркуса кивнул. – Немного, совсем чуть-чуть.

Лукреция Каттэр вскочила.

– О, это недопустимо! – рявкнула она. – Позволь, я тебя познакомлю с моим летучим ситофилусом гранарисом [15] Sitophilus granaris (лат.) – долгоносик амбарный обыкновенный, или зерновой слоник. !

– Что? Чушь какая-то! – Бартоломью тоже встал. – Зерновые слоники не летают!

– Мои – летают, – сказала Лукреция Катл, выходя из комнаты. – И очень любят свежее зерно, – непонятно зачем добавила она.

Папа Даркуса вышел следом за ней, и Новак осталась одна. С минуту она сидела неподвижно, на случай, если кто-нибудь из них вернётся, а потом склонилась над браслетом.

– Хепбёрн! – шепнула девочка, приоткрыв потайное отделение. – Ты там как? Всё хорошо?

В ответ качнулись тоненькие усики, и у Новак потеплело на душе.

– Пошли, добудем тебе что-нибудь поесть!

Даркус потянул за шнурок – и в глубине дома раздался звон. «Может быть, папа сейчас там, внутри…» – подумал Даркус. Он закрыл глаза, волнуясь. Вот бы дверь открыла Новак!

Открыл Жерар. Даркус опустил голову, чтобы дворецкий не увидел его лица. Вирджиния и Бертольд мило улыбнулись.

– Да? – Жерар удивлённо смотрел на детей. – Чем могу помочь?

– МЫ С РОЖДЕСТВОМ ВАС ПОЗДРАВЛЯЕМ… – не то пропел, не то прокричал Даркус. – И МНОГО ДАРКУСА ЖЕЛАЕМ!

Вирджиния с Бертольдом тоже заорали во всё горло:

– МЫ С РОЖДЕСТВОМ ВАС ПОЗДРАВЛЯЕМ, И С НОВЫМ ДАРКУСОМ ПОЗДРАВЛЯЕМ, И МНОГО ДАРКУСА В БУДУЩЕМ ГОДУ ЖЕЛАЕМ!

– Добрый день, сэр! – Вирджиния схватила дворецкого за руку и с жаром её потрясла. – Мы собираем пожертвования на… э-э…

– На благотворительный фонд «Сиротки Лос-Анджелеса», – с идеальным американским акцентом заявил Бертольд. – Мы надеемся, что за нашу праздничную песню вы сделаете щедрый взнос, чтобы помочь бедным сироткам в Рождество.

– В ЛЕСУ РОДИЛСЯ ДАРКУС ! – завыл Даркус. – В ЛЕСУ НАШ ДАРКУС РОС!

– И МНОГО-МНОГО РАДОСТИ ЖУЧИШКАМ ОН ПРИНЁС! – подхватила Вирджиния, приплясывая в стиле рэп.

– Дети, прекратите, пожалуйста, этот ужасный шум! – взмолился Жерар. – Хотя сейчас и Рождество, но, к сожалению, я ничем не могу вам помочь. В нашем доме не принято жертвовать на благотворительность.

– Да вы только гляньте на эти хоромы! – крикнула Вирджиния, входя в образ по примеру Бертольда. – Они же разве что не лопаются от денег! – Она присвистнула сквозь зубы, прыгая у крыльца.