Марцин Гузек - Слава Империи [litres]

– Думаешь, дело в моей сестре? – не выдержал Вульф. – Она была Жнецом, знала, на что идет. Дело в тебе, в том, что ты меня бросил.

– Меня изгнали.

– Ты ушел. И даже не простился.

– Я пытался избежать ссоры. Довольно разумно, учитывая, что ты догнал меня и вызвал на поединок.

– Ты ведь был для меня как отец, – сказал Одноглазый через силу.

– Я был плохим отцом.

– Лучше, чем мой родной.

– Любой другой отец был бы лучше, – ответил Ульм абсолютно серьезно. – Давай честно, ты был гораздо лучшим отцом для Риа. Я вам был не нужен.

– Не тебе решать, нужен ли ты людям. – Вульф протянул руку и отобрал у старика мех с водкой. Сделал большой глоток.

– Чего ты от меня хочешь? Услышать, что я жалею о том, что сделал?

– Неплохо бы для начала.

– Конечно, жалею. Я больше скажу, я в своей жизни совершил много ошибок, – неторопливо сказал Ульм. – Можно бы даже сказать, что моя жизнь в основном из них и состоит. Но ни о чем не жалею так сильно, как о том, что сделал тогда. У меня была семья, настоящая семья, а не эти подонки, с которыми меня связывает лишь кровь. И я все испортил. И можешь мне верить, за все эти годы не было ни дня, когда бы я не злился на себя за то, что потерял тебя и Риа. Много раз думал о том, чтобы вернуться и молить о прощении… – Он пожал плечами. – Я старый упрямый дурак, и могу только вредить людям. Обычно физически, но в этом случае… – Он опустил голову, не находя больше слов.

Вульф передал ему водку.

– Обнимать я тебя не собираюсь, – сказал он с тенью юмора.

– Оно, может, и к лучшему, – признал старик, сделав добрый глоток. – Что теперь?

– Будем делать то, что Жнецы делают лучше всего. Страх и смерть. И кто знает, может быть, где-то в процессе мне и удастся тебя простить. В конце концов, не так уж много у меня осталось от семьи.

Альдерман водил пальцем по камню, оставляя символы, что выглядели так, будто некий мастер-каменщик много часов работал над ними с долотом. Когда закончил, то отступил на шаг и с удовлетворением присмотрелся к своему творчеству.

– Что это за символы? – спросила Касс.

– Это тайные руны, которые Морган придумал еще ребенком. Мы с Люциусом, наверное, единственные из живущих людей, которые их знают.

– То есть никто не сможет это прочитать?

– Не сказал бы. Их в принципе не так сложно расшифровать, но это потребует некоторых усилий и времени, чтоб поковыряться в книгах. Я думаю, что такая эпитафия понравилась бы ему. Он всегда говорил, что знание, которое ничего не стоило, довольно быстро покидает разум. – Юноша изобразил менторский тон Моргана.

Вокруг них на дворе творился типичный утренний беспорядок. Слуги бегали туда и обратно, разнося завтрак и кормя лошадей в конюшнях. Никто не обращал особенного внимания на новую надпись, что появилась на стене у входа в башню Серой Стражи. В нескольких метрах от них Люциус прощался с женой и детьми. Оба Зрячих молча за этим наблюдали.

– Ты боишься того, что мы можем сделать? – спросил наконец Мердок.

– Нет, – не задумываясь, ответила Касс. – Хотя по большей части говорю с мертвыми. И хотя боялась там, в столице. Я ведь на минуту подумала… – Она почувствовала ком в горле, не любила возвращаться к этому воспоминанию. – Я ведь чуть не уничтожила весь город. Надорвалась бы и погибла сама, но все же, думаю, могла это сделать. А ты, наверное, даже смог бы сделать это и выжить.

– Может быть. Знаешь, я читал все эти книги, что написали наши предшественники, и мне кажется, что никто из них не мог со мной равняться. Даже Велес сто лет назад был слабее, чем я сейчас.

– Наверное, это хорошо. Я вот никогда ни в чем не была лучшей в мире и в истории, – сказала Касс.

– Я ничего не помню из своей жизни до того, как меня нашел Маркус, – внезапно сказал юноша, казалось бы, вне связи с предыдущим. – У меня не было другого отца, кроме Моргана, другого дома, чем Командория 1. А теперь, когда все это исчезло, когда Стража рухнула, а я остался со всей этой мощью, мне все труднее отождествлять себя с остальным человечеством, чувствовать себя одним из них. – Он указал на окружающих. – И вот это меня действительно очень пугает.

Касс явно не знала, что на это ответить. Когда же она наконец раскрыла рот, Люциус уже объявил отъезд. Альдерман грустно улыбнулся, обнял ее на прощание и вскочил на коня. Невысокий и бледный, он, как всегда, производил впечатление слабого и болезненного. Но в его глазах тлела сила. Даже обычные люди замечали в них необычайную мощь. А уж Кассандра видела намного большее, огонь, способный сжигать города и армии. Огонь, способный разрушить мир.

Было холодно и темно. Из черных туч вот уже несколько дней неприятно моросило. Родерик сидел на столике под навесом и раскладывал пасьянс на колоде карт, которую отобрал у какого-то купца. Угрюмо размышлял над своей паршивой судьбой. Которую неделю он уже торчал в этой глуши с отрядом легионеров, собирая пошлину с путешественников, проезжающих мимо трактира. Зачем для такой работы был нужен Серый Стражник? Род не имел представления. Когда его об этом спрашивали, обычно отвечал, что он тут для того, чтоб ловить изменников, которые могли бы имперским трактом бежать через Границу в сторону Склавии. Именно это объяснение, кстати, дал ему Магнус и сделал это с исключительно серьезной миной. Особенно если учесть, какой горой чуши оно было. Сам Родерик подозревал, что оказался здесь, так как Магнус ему не доверял. Казалось бы, что при все уменьшающемся количестве членов Ордена каждый Плащ будет на вес золота, и уж тем более добровольно надевший пурпурную повязку. Но, судя по всему, не он. После первого месяца здесь, когда до них дошли вести о побеге Натаниэля, Род серьезно подумывал, не сменить ли сторону снова. Вот только сомневался, что Эверсон принял бы его с распростертыми объятиями. Вдобавок торчать в дикой Чаще, полной варваров, казалось еще худшей судьбой, чем помирать со скуки в этой глуши.

Мужчина наморщил лоб, глядя на ситуацию на столе. Ходы у него явно кончились. Он исподтишка огляделся вокруг, а потом незаметно поменял несколько карт местами. Потом, довольный собой, продолжал игру до заслуженной победы. К сожалению, никто из окружающих его солдат не проявил интереса к его сотой подряд победе над несуществующим противником. Он призадумался, не заняться ли чем-нибудь другим, но в голову ничего не пришло, поэтому он просто перетасовал колоду и начал раскладывать очередную партию пасьянса.

Как оказалось, сто первой победы одержать ему было не суждено, поскольку на середине партию прервала нарастающая суматоха. Легионеры вскакивали на ноги и хватались за оружие.

– Жнецы, – сказал кто-то с явным страхом.