Анна Дэй - Фандом

– Она погибла, чтобы защитить дефов? – Мне снова вспоминается пеликан, вскармливающий птенцов собственной кровью, и я задумчиво улыбаюсь.

– Но у нас появилась новая надежда, – продолжает президент, не отвечая на мой вопрос. – Писательница фанфиков, восходящая звезда.

Перед глазами у меня снова Элис и Уиллоу. Загорелые ноги переплетены, как стебли цветов. Тянусь к кулону, но тотчас вспоминаю, что сама сдёрнула его с шеи. Моя лучшая подруга, автор фанфиков, прекрасный деф, влюблённый в гема. Как тяжело выговорить её имя.

– Элис.

Президент согласно кивает.

– Да, Элис Аниме. Её произведения создали новый фандом, появилась надежда на новую историю, которая наконец разорвёт наш вечный круг. Мы жили в предчувствии нового фандома. Наш мир понемногу менялся, появлялись новые персонажи, происходили новые события. К сожалению, сюжет двигался всё по тому же кругу. Вот если бы Элис написала продолжение книги, издала его как настоящий писатель, нашу историю прочли бы многие, очень многие. Появился бы новый, сильный фандом, способный разорвать наш замкнутый круг. Мы бы получили будущее.

– Вы бы получили новый круг – сюжет новой книги.

Президент громко аплодирует моему выводу.

– Ты, видно, из тех умных обезьян, которые умеют писать буквы и показывать фокусы за орешки. Нет. Мы бы получили возможность, шанс. Кто знает, что случится, если мы действительно разорвём этот круг. Два плюс два давно не равно четырём.

Из последних сил пытаюсь разобраться в этой мешанине, слышу, как звенит чашка о блюдце на моих дрожащих коленях, и спрашиваю:

– Зачем я вам?

– Когда Салли Кинг умерла, мы осознали свою ошибку. Салли выступала защитницей дефов, что неудивительно. Она и сама была дефом, как и все до одного в вашей вселенной. Салли не захотела встать на сторону гемов, а мы не смогли её убедить. Нам нужна была Элис. Пожила бы как гем – сама бы в конце концов стала гемом, вот тогда бы она поняла, что дефы – отвратительные животные. Теперь она вернётся в ваш мир и напишет продолжение. Конечно, Элис забудет это маленькое приключение, но останется гемом с головы до пят. Она создаст для гемов будущее.

У меня кружится голова, комната будто уплывает куда-то.

– Выходит, все наши несчастья случились по вашей вине? Это вы переместили нас сюда с «Комик-Кона»? – Чашка звенит всё громче и наконец переворачивается. Горячий чай обжигает мне колени, но боли я не чувствую.

– Вот именно! – ухмыляется президент. – Я тебе говорил, что у нас гениальные учёные? Могу позвать кого-нибудь сюда. Пусть они объяснят тебе законы квантовой физики в транспространственном туннелировании. Правда, боюсь, твой примитивный мозг не выдержит и взорвётся – и испачкает мой любимый костюм.

Я перевожу взгляд на разбитую чашку. Она лежит на полу, расколотая на две идеально равные половинки.

– А Элис об этом знает?

– Нет. Элис ничего не знает. Она развлекается с гемами. Думает, что, если ты не завершишь сюжет, она так и останется в этом мире. А если, не ровён час, узнает правду, решит, что ею манипулируют.

– Но зачем вы забрали вместе с Элис ещё и меня? И Кейти? – Я судорожно сглатываю, прежде чем произнести следующее имя: – И Нейта?

– Нам нужна была только Элис, но что-то пошло не по плану. Так нередко случается. А когда вся ваша компания оказалась в нашем мире, вот тут-то и началось самое интересное. Бабба мне всё подробно рассказывала.

– Получается, Роза не должна была погибнуть?

Он поднимает с ковра половинки моей чашки и складывает вместе, словно склеивает.

– Нет. Она должна была взойти на эшафот завтра. Начать революцию, завершить цикл событий и отправить Элис домой. – В презрительном взгляде президента мелькает искорка гордости. – Должен признать, Виола, ты превзошла мои ожидания, когда заняла место Розы. Бабба была уверена в твоих способностях.

– Значит, меня повесят вместо Розы.

Он растягивает губы в ухмылке – зубы у него белые и матовые, как сливочная помадка, которая так нравилась мне в детстве.

– Верно. Затруднительное у тебя положение, Виола. Знаю, больше всего ты боишься виселицы, но через это тебе просто необходимо пройти. Не волнуйся, все героини разрываются между противоречивыми желаниями. Так интереснее.

Я снова вижу гирлянду из обнажённых дефов, скошенных пулями, жадные руки на моём теле, дубликатов за стеклом, кривой нож, занесённый над руками Нейта, дефов в «Скотобойне», мёртвое тело Нейта на бетонном полу, и меня в который уже раз охватывает неукротимая ярость. А потом вспоминаю маму и папу, шоколадные батончики и телевидение, выпускные экзамены, вечеринки с друзьями. Президент прав. Я разрываюсь на части. Вот только ему часть досталась неподходящая.

– Я этого не сделаю, – говорю я сквозь зубы.

– Прошу прощения, не расслышал.

– Я этого не сделаю! Не буду играть по вашим правилам. Когда Уиллоу скажет, что любит меня, я отвечу, что ненавижу его, что просто его использовала. Канон не завершится, и Элис не вернётся домой и не напишет продолжения о прекрасном мире гемов. Гемам не победить. Никогда!

– Интересно. Элис ощущает себя гемом, а ты себя – дефом.

– Я и есть деф!

– Как я уже говорил, – усмехается президент, – незавершённый круг может привести к неизвестным последствиям. Мы не знаем, что произойдёт. Возможно, нечто непоправимое. Ты не вернёшься домой, а вся наша вселенная бесследно исчезнет.

– А я рискну!

– Вся вселенная исчезнет навсегда, Виола, без следа. Исчезнешь и ты, и твой трущобный дружок, и все твои любимые дефы. Можешь сколько угодно играть собственной жизнью, однако не думаю, что ты решишься уничтожить своих друзей.

Тут он попал в точку. Мне шах и мат. В отчаянии я мотаю головой, как безвольная кукла.

– Итак, Виола, что ты ответишь, когда Уиллоу Харпер ворвётся на эшафот и крикнет… – Вскочив со стула, президент прижимает руку к сердцу, как актёр мелодрамы. – Крикнет: «Я люблю тебя, Роза!»

– Я отвечу: «Я люблю тебя, Уиллоу!»

– Гемы сотрут эшафот с лица земли, начнётся революция, история завершится, и ты вернёшься домой. – С усмешкой на застывшем, словно неживом, лице он смотрит на меня сверху вниз. – Послушная обезьянка!

Я лежу в камере на кровати, уставившись в потолок. В следующий раз я выйду в эту дверь, чтобы отправиться на танец повешенных. Я пытаюсь осознать то, что услышала от президента, и голова раскалывается от боли. Возможно, Стоунбек прав: у меня мозг почти как у мартышки. Слёзы из глаз капают на подушку. Что бы я ни делала, как бы ни билась, гемов мне не одолеть. Они выиграли. Бабба одержала верх над нами.

Нащупав в кармане что-то твёрдое, я вынимаю на свет мой кулон-сердечко. Наверное, запихнула его туда после ссоры с Элис, пожалела выбросить в грязь. Цепочка вьётся по пальцам, а разжав кулак, я вижу половинку сердечка.