Ричард Бэккер - Воин Доброй Удачи [litres]

– В таком случае, – наконец решился заговорить Галиан, – к тому времени как до нас доберутся голые, он будет просто сидеть на куче костей.

Нансурец говорил, ни на кого не глядя.

– Да, – согласился Поквас. – Наших костей.

Казалось, они не столько искали понимания, сколько признавали то, что уже существовало. Если что и доказывает, что люди рождены для интриг, так это то, что заговоры не требуют слов.

– Он сошел с ума, – сказал Акхеймион.

Мимара рассмеялась – звук, который старый волшебник счел шокирующим. Со времени нападения Каменных Ведьм и их неудачной засады девушка казалась погруженной в молчаливые размышления.

– Сошел с ума, говоришь? – спросила она.

– Никто не пережил таких троп, – сказал Галиан.

– Да, – фыркнул Поквас. – Но ведь ни у кого нет домашнего животного – нелюдя.

– Здесь все перевернуто вверх дном, – ответил Галиан. – Ты же знаешь. Сумасшествие – это здравый смысл. Здравый рассудок – это сумасшествие.

Бывший нансурский солдат пристально посмотрел на Акхеймиона.

– Так что же нам делать? – спросил тот.

Некоторое время взгляд Галиана блуждал по окружающему мраку, а затем вернулся обратно.

– Это ты мне скажи, волшебник…

В его голосе слышались гнев и решимость задавать трудные вопросы. Маг обнаружил, что его взгляд столь же пронзителен, сколь и тревожен – он требовал честности от собеседника.

– Каковы шансы, что такой маленький отряд сможет найти твою драгоценную сокровищницу? А?

Именно тогда Акхеймион понял, что противостоит этим людям. Сумасшедший или нет, лорд Косотер не выказывал никаких признаков колебания. Во всяком случае, его последние безумные поступки свидетельствовали о новой решимости. Друзу не хотелось признавать этого, но Хамерон был для него обузой…

Старый волшебник поймал себя на том, что отгоняет мысли о Келлхусе и о его способности приносить в жертву невинных.

– Мы едва достигли Края, – воскликнул Поквас, – и уже на три четверти мертвы!

Краем, вспомнил волшебник, скальперы называли границу страны шранков.

– Как я и сказал, – ответил Галиан. – При таких темпах.

– Как только мы покинем Меорнскую пустыню, – заявил Акхеймион со всей уверенностью, на какую был способен, – мы двинемся вслед за Великой Ордалией. Наш путь будет расчищен для нас.

– А сокровищница? – спросил Галиан с какой-то хитрой настойчивостью, которая не понравилась волшебнику. – Она такая, как ты говоришь?

Акхеймион чувствовал, что Мимара наблюдает за ним сбоку. Он мог только молиться, чтобы ее взгляд не был слишком откровенным.

– Вы вернетесь принцами, – пообещал он.

Клирик был первым, кто услышал крики. Звук был отдаленным, тихим, как хриплое дыхание старика. Они переглянулись, чтобы убедиться, что все это слышали. Земля была изрезана извилистыми склонами и оврагами, но как бы ни был склон крут, кроны деревьев над ними оставались нетронутыми, и ничто, кроме тусклого дождя золота и зелени, не просачивалось на лесную подстилку. Это делало почти невозможным определение расстояния, не говоря уже о направлении криков. Затем они услышали раскат грома, слишком неестественный, чтобы быть чем-то иным, кроме магии. Все скальперы смотрели на Клирика – рефлекс, порожденный предыдущими тропами, подумал Акхеймион.

– Космы, – сказал нелюдь, обшаривая взглядом окружающий мрак. – Деревья играют в игры со звуками… – Он подмигнул ночным тварям. – С нами.

– Тогда нам нужно освободиться от них, – сказал Акхеймион. Едва взглянув на капитана, он начал нараспев произносить непостижимое и погрузил пальцы смысла в мягкую грязь мира.

Не обращая внимания на удивленные взгляды, маг поднялся в воздух и стал пробираться сквозь древесные кроны.

Он пролез через нижнюю часть навеса из крон, цепляясь руками за мертвые ветки, блокирующих его магическое восхождение, и подтягиваясь. Накатившее головокружение заставило его живот нервно сжаться. Даже после стольких лет и стольких заклинаний его тело все еще возмущалось невозможностью этого действия. Закрыв лицо руками, чтобы отбиться от хлещущих веток, когда приблизился к зелени, он поймал себя на том, что сражается, запутавшись в сетях листвы, а затем вуали упали…

Резкий порыв ветра. Обнаженный солнечный свет. Колдун заморгал от яркого света, наслаждаясь солнечным теплом на своих старых щеках.

Он едва мог перешагнуть через кроны, так огромны были деревья, и обнаружил, что ходит по воздуху вокруг них, чтобы получить лучший обзор. Все дальше и дальше, насколько хватало глаз старика, до самого горизонта трепетали на ветру бледно-серебристые клочья сваленных в кучу листьев. Это можно было бы сравнить с медленно колышущейся поверхностью моря, если бы Космы не повторяли все неровности рельефа, все вершины и впадины лежащей под ними земли.

Крики стали отчетливее, но направление их ускользало от колдуна, пока он не заметил краем глаза вспышку магии – на севере. Вдалеке поднимался и опускался выступ лысого камня, формой напоминающего молодую женщину, спящую на боку. Он быстро произнес заклинание, и воздух перед ним стал водянистым от искаженных образов. А затем он увидел их сквозь листву на резко обрывающемся краю чащи.

Люди. Скальперы. Бегущие.

Они бежали быстро, как дети, рассеянной вереницей, мелькая между завесами листьев и могучих стволов, то появляясь, то исчезая в тени. Группа дубов-душителей, чудовищ, которые сжимали живую скалу и спускали вниз по склону откоса мотки корней, переплетая их веерами, возвышалась до середины этого склона. Именно там собрались скальперы, бросая панические взгляды в ту сторону, откуда они прибежали. Некоторые уже начали свой опасный спуск…

Вторая группа скальперов внезапно появилась на откосе, чуть дальше, на его вершине. Акхеймион сперва предполагал, что этот отряд последует вдоль откоса, но теперь понял, что они выбежали из лесной чащи позади них – что они бежали к Шкуродерам. Люди на мгновение заколебались, а потом в их бородах раскрылись дыры ртов. Что бы ни преследовало их, понял Друз, оно было близко, слишком близко, чтобы они могли присоединиться к своим товарищам среди дубов. Онемев и моргая, он смотрел, как они начали прыгать… крошечные человеческие фигурки падали вдоль отвесных каменных граней, исчезая под кронами. Казалось, он чувствовал, как каждое падение пронзает его внутренности.

А затем появились они – стали подниматься из мрака, поглощая тех, кто решил остаться и сражаться с ними.

Шранки. Беснующиеся толпы шранков.

Визжащие белые лица. Воздух наполнился какофонией коротких криков, человеческих и нечеловеческих. Люди рубили белокожих, спотыкались, падали. Один скальпер с дико взлохмаченными волосами, очевидно туньер, стоял на каменном возвышении, держа в каждой руке по огромному топору. Он порезал и порубил первую волну нападавших до основания, успев съежиться за секунду до того, как в его не закрытые броней руки и ноги вонзились черные стрелы. Пошатнувшись, а затем сделав неверный шаг, он заскользил вниз по склону утеса.