Катарина Херцог - Фэй. Сердце из лавы и света [litres]

– Не позволяй ему обмануть себя! Старик блефует, – сказал Хельге.

– Да мне плевать, – Карлссон и глазом не моргнул.

– Отлично, сделай это! – кивнул Хельге Лаурину. – Одним темным больше, одним меньше.

– Нет! – прервал его Гюнтер. – Должно быть другое решение. Без кровопролития. Ты действительно пожертвовал бы своим племянником, Элрик? Хорошо подумай. Мальчик – твоя плоть и кровь. И Лаурин полон решимости сделать все, что его душе угодно.

Не готов. Я видела это по его взгляду. Его глаза нервно метались между Гюнтером, Хельге и Карлссоном.

Хельге закатил глаза.

– О боже! Не слушай гнома и убей Арона. Тогда, по крайней мере, мы избавимся от одной из двух темных личностей.

– Гном? Ты действительно только что назвал меня гномом? – рявкнул Гюнтер и сел перед Хельге.

– Что за детский сад. Кроме того, у меня больше нет времени, – взгляд Карлссона упал на вершины ясеней, где горизонт уже начинал немного светлеть. – Я еще раз заверяю тебя, Элрондсон, ты можешь делать с моим племянником все, что хочешь. Разруби его, разрежь на четыре части, съешь – выбирай на свой вкус. А теперь я хочу кулон!

– Ты его не получишь, – прошипел Лаурин. Он прижал лезвие к коже Арона еще глубже.

Лаурин убьет его.

– Отпусти его! Пожалуйста, отпусти его! – я вышла на лунный свет.

– Фэй! – крикнула мама.

Рагнар сразу схватил меня.

– И снова здравствуй! – он прижал меня к себе. – Я-то уж гадал, как скоро ты выберешься из своего укрытия.

– Фэй! – выкрикнул Арон. – Но почему…

Наши взгляды встретились на мгновение, прежде чем я тихо спросила:

– Я ничего не понимаю. Зачем ты заманил меня сюда, когда…? – мой голос сорвался.

– Я сделал это, чтобы мой дядя снова поверил мне после того, как Рагнар увидел меня в твоем доме сегодня утром, – так же тихо сказал Арон. – Чтобы он мог и дальше рассказывать мне о своих планах… Вот почему я предложил отвезти тебя на поляну и убедил его в том, что мы можем заставить твою мать передать нам сердце. Я хотел бросить его в портал, пока дядя не уничтожил бузину. Тогда бы ты узнала, что я с тобой честен. И, возможно, ты поверила бы мне, как много ты для меня значишь, – Лаурин опустил свой меч, и Арон сделал шаг вперед. – До нашей встречи моя жизнь была такой пустой. Я спал днем, а вечером выходил гулять до утра… Я делал все, что мог, чтобы перестать чувствовать себя таким чертовски опустошенным и одиноким. Но потом приехала ты. То, что я сказал тогда на месте крушения самолета, не было ложью. Ты все изменила.

– Какая трогательная сцена! Если бы у меня были свободны руки, я бы сейчас хлопнул в ладоши, – усмехнулся Карлссон. Он посмотрел на маму, которую все еще держал на руках, и злобно улыбнулся. – Юлиана, теперь, когда ты смогла убедиться лично, что твоя маленькая дочь ни в чем не нуждается, ничто не должно помешать тебе передать мне кулон, – он пристально посмотрел на нее. – Или ты хочешь, чтобы Рагнар покончил с неприкосновенностью твоей эльфийки, сломав каждую кость в ее теле?

– Нет! – мама дернула за цепочку, звенья подорвались, и она буквально швырнула кулон в него.

– Ну вот так бы сразу, – он поклонился и отпустил ее.

Мама подбежала ко мне. Мы обняли друг друга и не смогли сдержать слез.

Карлссон поднял сердце в воздух и какое-то время изучал его, прежде чем положить его на траву перед собой. – Спокойной ночи, Иггдрасиль! – он поднял молот Тора.

Я уткнулась лицом в мамины волосы и закрыла глаза. Умрет ли Иггдрасиль спокойно? Или он будет сопротивляться? А луна и звезды – их огни просто погаснут, или они взорвутся с громким треском? Мои пальцы так сильно сжались, что ногти оставили следы на коже. Мама тоже застыла от страха. Я слышала, как молоток ударился о землю. Скоро перед моими глазами предстанет тьма. Стоп! Я раскрыла глаза и подняла голову. Почему звук был таким приглушенным?

– Какого черта! – лицо Карлссона выражало ужас.

Он снова взмахнул молотом и позволил ему во второй раз ударить сердце лавы. Но в последний момент тот, словно ведомый невидимой рукой, изменил траекторию. И снова просто ударился о траву. Карлссон снова и снова пытался ударить по кулону, будто не в своем уме, он бушевал вокруг него, затем остановился, тяжело дыша.

– А чего ты ожидал? – злобно спросил Хельге. – Когда я понял, что ты собираешься разрушить сердце лавы молотом Тора, я был поражен. Ты неправильно прочитал Эдду, или ты действительно страдаешь от самоуверенности намного больше, чем я думал? – он усмехнулся. – Молот Тора может использовать только тот, кто достоин использовать его силу.

– И это явно не ты! – прошипел Арон, его голос дрожал от ненависти. Он подбежал к дяде и ударил его кулаком в живот. Тот неожиданно упал на землю.

– В атаку! – Гюнтер издал боевой клич, прежде чем тоже набросился на Карлссона. Прямо как Хугин. Четверка превратилась в неистовый клубок рук, ног и крыльев. Я услышала крик Карлссона и сразу после этого пронзительный писк, который, должно быть, принадлежал Гюнтеру. Арон, Гюнтер и Хугин кружились в воздухе, а Карлссон исчез в фонтане света. Это произошло из-за Лаурина и его маленькой армии эльфов. Они окружили злодея.

– Поторопись! – крикнул Лаурин маме, стоявшей ближе всех к дереву. – Мы не собираемся держать его под контролем вечно. Ты должна закинуть кулон в нишу. Быстро!

– Нет, не надо, – возразил сорванный, но довольно громкий голос.

Вдруг на поляне появилась старая женщина с деревянной ногой. Была ли она помощницей Карлссона?

Гюнтер, рубашка которого была вся разорвана и в крови из-за раны на плече, встал у нее на пути. Я ожидала еще одного героического поступка, но он крикнул «Эрла!». И прижался головой к ее животу. Она коротко погладила его по голове, затем заковыляла к маме.

Эрла! Итак, это была она, хозяйка бузинного дерева и могущественная богиня жизни и смерти, о которой мне рассказывал Гюнтер.

– Нельзя бросать цепь в нишу, слышишь? – старуха подошла к маме и схватила ее за руку.

– Почему нет? – взгляд мамы переключился с Лаурина на старуху. Она выглядела совершенно растерянной и измученной.

– Потому что только существо, пришедшее из обоих миров, может объединить их снова. Твоя дочь должна это сделать! Только она может восстановить прежнее состояние дерева, – она протянула руку и помахала мне.

Но кое-что из того, что она сказала, заставило меня задуматься.

– Чего ты ждешь, Фэй? – позвал Арон. – Возьми кулон. У нас осталось мало времени. Уже светлеет.

– Я не могу! – захныкала я. – Она говорила о старых условиях. Если Иггдрасиль вернет свое сердце, темные эльфы не переживут рассвета. Ты его не переживешь!