Катарина Херцог - Фэй. Сердце из лавы и света [litres]

Арон подошел ко мне:

– Я знаю. Я знал это с самого начала. Но мы должны рискнуть. Пожалуйста! – он опустил руки. – Возьми кулон!

Я неохотно повиновалась. Его цепочка впилась в мою кожу, но была прохладной и гладкой. От прежнего обжигающего жара не осталось и следа. Но все же я бы хотела скорее избавиться от нее. И знала, что Арон прав.

Взявшись за руки, мы бежали к бузине и пробивались сквозь ветви. Где была эта проклятая дыра? Со вчерашнего утра дерево, казалось, еще больше опустилось. Вот она! Вчера утром мне не было так страшно. Но теперь я смотрела на нишу как на рот монстра, который просто сожрет сердце лавы и Арона вместе с ним.

– Давай! – призывал он.

– Я не могу, – слезы текли по моим щекам, и из-за них ничего не было видно.

– Ты сможешь! Мы сделаем это вместе, – Арон вложил звенья цепочки в мою руку, его ладонь обхватила мою, он поднял их, и наши руки исчезли в нише дерева. Я снова посмотрела на Арона, попыталась запомнить каждую черту его лица, его шоколадные глаза, мягко изогнутые губы, ямочку на щеке…

Рев нарушил бездыханную тишину, царившую на поляне последние несколько мгновений. Каким-то образом Карлссону удалось освободиться от эльфийского луча света. Его голова вытянулась вперед, и он, как раненый боевой бык, помчался в нашу сторону и почти добрался до нас.

– Сейчас! – крикнул Арон.

Арон раскрыл ладонь. И я тоже. Прохлада звеньев цепи исчезла, но исчезло и тепло кожи Арона. Рев Карлссона заглушил дикий вой. Внезапный порыв ветра сбил меня с ног. Я чувствовала под руками траву и небольшие ветки. Со стоном и треском ствол бузины снова выпрямился. Ветви поднялись в воздухе, и на поляне стало светло как днем. Ярко, как во сне. Луна ушла, и вместо нее над верхушками деревьев засиял огненный шар солнца. Карлссон закричал, корчась под лучами. Его крики доносились до моих ушей несколько мучительных секунд, прежде чем силуэт исчез. Частицы танцевали и кружились, как туман на рассвете, а затем медленно оседали на землю. Остались только листья рубиново-красной розы, засунутой в нагрудный карман его пиджака.

Все кончено! И только сейчас я поняла, что все это время я не дышала.

Обернувшись, я поняла, что Арона больше не было рядом со мной. Я закричала.

– Берегись! – крикнула мама. В следующий момент ветка попала мне в висок. Когда я упала, услышала вой сирен и шум двигателей. Внезапно все стало черным.

Когда я снова открыла глаза, то лежала на влажной траве, и мама была со мной рядом.

– Слава богу, с тобой ничего не случилось! Я бы этого не пережила, – она обняла меня.

Лаурин тоже прибежал и встал рядом со мной на колени.

– У тебя все в порядке?

– Да, – ответила я, хотя в голове стучало, будто там сидел дятел.

Мама помогла мне сесть, при этом ее взгляд встретился со взглядом Лаурина.

– Лаурин? – прошептала она.

Он кивнул и медленно вытащил зеленый платок из кармана пиджака.

Я заметила, как мама растрогалась. На ее глазах были слезы.

– Где ты был все эти годы?

Он накинул платок ей на шею.

– Не там, где должен был.

Очевидно, в моем присутствии здесь больше не было необходимости. Все еще немного ошеломленная, я встала и решила пройтись.

Мария громко спорила с родителями Хельге в нескольких метрах от нас.

– Почему Ивансон пропускает тебя, а не меня? – прогрохотала она. Мотоцикл был припаркован рядом с ней, в обтягивающей кепке и больших очках она еще больше походила на комнатную муху Пака. – Я сделала для него его первый мопед. Что ж, пойду разберусь, – яростно фыркнув, она подошла к Ариану, молодому полицейскому, который припарковал свою машину рядом с другой перед бузинным деревом.

Дерево теперь снова стало прямым. В его ветвях щебетали птицы. Бабочки тоже вернулись. Некоторые танцевали в лучах утреннего солнца. Они уже поселились на серо-коричневой коре Иггдрасиля, покрывая ее бархатным синим ковром. Ниша, в которую мы с Ароном закинули цепь, была намного выше, чем раньше.

Арон! В груди стало так тесно, что заболело, я думала только об одном: «Где он?» Я вскочила и ударилась о что-то мягкое.

– Смотри куда идешь! – отрезал мэр, прежде чем повернуться к одному из полицейских. – Вы идиоты! – крикнул он мужчинам. – Я дал вам строжайшие инструкции не пускать никого на поляну, но вы снова просто сидели и играли в карты. Что здесь делают все эти люди? И что вообще случилось с деревом?

– Фэй! – Лиля подбежала ко мне. Раик и Хельге последовали за ней. Она обняла меня за шею. – Хельге только что рассказал нам, что произошло. Мне так жаль. Если бы я знала, о чем идет речь, я бы тоже участвовала в гражданской инициативе. Но мои родители… – она фыркнула. – Я говорила тебе, что они зависят от этой гостиницы.

– Все хорошо закончилось, – великодушно сказал Хельге. – Я горжусь тобой! – он похлопал меня по плечу. – На мгновение я действительно забеспокоился, что этот парень заставит тебя отдать кулон ему.

– Ты знаешь, где он? – во рту так сильно пересохло, что я едва смогла задать вопрос.

– Понятия не имею. На самом деле это уже не имеет значения.

– Так плохо вышло с его дядей… – начала Лиля.

Я оставила их втроем и побежала дальше, расспрашивая всех, кто попадался мне на пути, видели ли они Арона. Но никто не мог мне сказать, где он. Он должен быть где-то! И где эта чертова Эрла? Она все знала. Но и следов старухи тоже не было.

Я убежала в лес. Может, он прятался там от солнечного света. Я упала, поцарапала колено о корень дерева, встала, прошла несколько метров и снова упала. Там, где мое сердце только что билось, теперь зияла темная дыра. Какая ирония судьбы. Я отдала сердце бузинному дереву и потеряла свое. Прижавшись к стволу ясеня, я вцепилась ногтями в его кору. Арон! Он ушел. Прямо как его дядя. Его светлая часть была недостаточно сильной. Моя грудь так сильно сжалась, что я не могла больше дышать. Мои глаза щипало от слез. Со стоном я рухнула на мягкую лесную траву.

Арон знал, что он не переживет утренний свет, когда Иггдрасиль снова разовьет всю свою силу. Он знал и все равно бросил сердце лавы вместе со мной в нишу. Он пожертвовал собой. Для меня и всех остальных. Эта мысль вонзилась в мое сердце, как тупой нож.

В какой-то момент я вернулась к остальным. Поляна была похожа на ярмарку. Там была куча людей. Я знала некоторых из них. Но большинство никогда не видела. Их становилось все больше и больше. Как будто из ниоткуда они вдруг приходили, поодиночке, по двое или небольшими группами. Сначала они смотрели немного рассеянно, потом кто-то обнимался, кто-то аплодировал, а кто-то плакал.