Ирина Фуллер - Лебединая башня

– Госпожа Дольвейн, мне запрещено…

– Ваше Высочество, – Сова так произнесла эти слова, что Омарейл все поняла.

Эта женщина знала о каждой фотокарточке, каждой газете, каждом журнале, что попадали к принцессе в руки. Омарейл решила отбросить притворство.

– Мне было бы действительно интересно посмотреть на такие фотографии, – сдержанно ответила она.

После нескольких секунд тишины Сова заговорила с Омарейл особенно нежно и проникновенно:

– Не думайте, что я не понимаю, в каком вы положении. Не понимаю вашей боли. Но безопасность всего Ордора в ваших руках, это так. Это – суровая правда жизни.

Омарейл сложила руки на груди, не желая верить в это показное сочувствие.

– Но сегодня не просто помолвка вашей сестры и моего сына. Это и наш с вами праздник. Мои будущие внуки – это ваши будущие наследники. Мы станем одной семьей. Для меня это многое значит, как, уверена, и для вас…

В уголках глаз защипало, Омарейл отвернулась, стараясь дышать ровно.

– Не думайте, будто я не знаю, как вы относитесь ко мне. Ваши чувства мне понятны. Не стану скрывать, я приложила руку, – Сова чуть ухмыльнулась, – к тому, чтобы Бериот и госпожа Бенедикт… разглядели друг друга. И если говорить откровенно, я боялась, что ваша ко мне неприязнь может стать преградой на пути к этому брачному союзу.

Омарейл ненатурально фыркнула: порой ее пугало, насколько точно Сова угадывала ее эмоции.

– Но речь идет о большем, чем просто мои или ваши желания. Речь идет о людях, которые нам с вами дороги. О нашей с вами семье. Именно поэтому, Ваше Высочество, я хочу, чтобы сегодня вы чувствовали себя сопричастной. Это и ваш день. И ваше одеяние так символично. Вы в какой-то степени тоже станете сегодня невестой.

Омарейл издала смешок, чувствуя, что слезы все же проступили.

– Невеста без жениха, – пробормотала она.

– Это свадьба королевского престола. – Сова зашуршала юбками. – К сожалению, я должна покинуть вас, нужно готовиться к празднику. Я просто хотела бы, чтобы вы помнили о том, что я сказала. Это и ваш праздник тоже.

В подтверждение своих слов вечером Сова велела отправить принцессе шампанское и кусок праздничного торта, а на следующий день прислала снимки. На одних фотографиях лиц не было видно, так как они не попали в кадр, на других – так как люди стояли слишком далеко от камеры. Но Омарейл с огромным удовольствием рассматривала Большой Солнечный Зал, богато украшенный к празднику, нарядно одетых гостей и, особенно, хрупкую фигурку невесты в красивом белоснежном платье, расшитом жемчугом. Ее светлые волосы аккуратными локонами лежали на груди, в волосах блестели цепочки и заколки с камнями. Жених был заметно выше. Его подтянутая фигура всегда была будто чуть позади, руки аккуратно касались кончиков тонких пальцев Севастьяны. Только на одной фотографии руки Бериота лежали на талии невесты.

Увы, Омарейл не удалось по этим немногочисленным кадрам понять, как же Советник Короля относился к своей будущей жене. Ей хотелось бы верить в лучшее, но рациональная сторона предлагала отбросить иллюзии: Бериот был расчетливым и холодным, как зимняя ночь. Было трудно представить, что он мог вдруг воспылать любовью к такой тихой, скромной девушке, как Севастьяна.

Помолвка госпожи Бенедикт и господина Дольвейна стала сенсационной новостью. В школе только и разговоров было что о предстоящей свадьбе и о том, что все это значило для будущего Ордора.

– Мне кажется, принцесса Омарейл ненавидит принцессу Севастьяну.

Все ждали начала репетиции в кабинете Анделя, и Луна, сжав в руках Освещение, размышляла на самую горячую тему недели.

– А я думаю, Севастьяна – единственная и лучшая подруга Ее Высочества, – заявила Омарейл. – С чего бы ей ненавидеть самого близкого человека во вселенной?

– Из зависти, конечно, – отозвалась Луна, пожимая плечиками, точно это было самой очевидной вещью в мире. – Принцесса Омарейл никогда не сможет выйти замуж!

– Не для всех это является главной целью в жизни.

Луна покачала головой, снисходительно глядя на собеседницу.

– Рано или поздно каждая женщина испытывает желание выйти замуж и родить детей. Это в нашей природе.

Омарейл ответила:

– Но это не значит, что все, кому это удалось, становятся объектом для ненависти.

– Увы, но значит, – вздохнула Луна на манер много повидавшей на своем веку дамы. – Это тоже в нашей природе.

Май, вероятно, заметил, что Омарейл была готова начать новый виток спора, поэтому попытался это предотвратить:

– Если вы не относитесь к тем уникальным людям, которые умеют читать эмоции окружающих, то нет смысла говорить об этом.

Но Луна не хотела завершать разговор. Слова Мая она просто проигнорировала.

– Она всю жизнь живет взаперти. Не очень-то трудно догадаться, что она ненавидит весь мир. Каждый день видеть одни и те же стены, это сведет с ума кого хочешь.

– Но, может быть, все-таки правда, что принцесса Омарейл – страшная, – заявила Тень, которая все это время молча слушала разговор.

Омарейл вопросительно подняла бровь.

– Как это относится к теме? – уточнила она прохладно.

– Ну, тогда у нее просто нет шансов выйти замуж, поэтому ей все равно, что принцесса Севастьяна выходит.

Тень всегда казалась ей недалекой. Омарейл поджала губы и взглянула на Мая, ища поддержки.

– То есть тебя не задевает, когда люди вокруг умнее, по тем же причинам?

Тень приоткрыла ротик, силясь понять слова Мая. Другие вокруг рассмеялись, сообразив, что он имел в виду, гораздо быстрее.

– Если бы не пророчество, будь принцесса Омарейл хоть трижды страшной, – снова вступила в разговор Луна, – она все равно вышла бы замуж. Она принцесса, привет! Любой хотел бы стать ее мужем.

Один из мальчишек скривился.

– Ой, только не говори мне, что не хотел бы жениться на принцессе и в будущем стать Королем Ордора! – обратилась к нему Луна эмоционально.

– Если она страшная, то не хотел бы!

– Он так говорит просто потому, что никогда не смог бы получить такую возможность, – сказал Май. – Он не из первых семей, и даже не из вторых.

Молодой человек сложил руки на груди и демонстративно отвернулся.

– Как и ты, – заметила Луна.

– Но я и не претендую, – отозвался Май спокойно. – И уж тем более не заявляю, что не стал бы жениться на принцессе, если она страшная! Это вообще не наше дело, как она выглядит.

– Это дело каждого в Ордоре, – не согласилась Луна. – Глупое предсказание, и никто в стране не знает, как выглядит наш будущий правитель! Да мы даже не можем быть точно уверены, что она существует!

Омарейл впервые слышала так много рассуждений о собственной персоне. Ее щеки горели от неясного возбуждения. Она испытывала так много эмоций: ей льстило, что она была в центре внимания, она чувствовала негодование оттого, что кто-то считал принцессу Омарейл физически непривлекательной, что это вообще обсуждалось, ей было любопытно, что еще они скажут. Весь этот клубок бурлил внутри ее, и Омарейл не до конца понимала, почему простая болтовня вызывала такую яркую и неоднозначную реакцию.