Ирина Фуллер - Лебединая башня

– Мама… Бериота всегда интересовали эти политические… игры. Он всегда видел себя при дворе. Вы готовили его в Советники Короля, когда он еще не научился разговаривать. Но я…

– А ты, мой милый, не обладаешь такими же амбициями. И поэтому твоим счастливым будущим занимаюсь я.

Омарейл слышала, как Дан громко упал в кресло.

– Мама, я прошу, оставь меня. Ты состряпала этот брак Бериота с госпожой Бенедикт. Это грандиозно. Почему ты не можешь довольствоваться этим?

– Потому что ты тоже мой сын. Я делаю это не для себя. Перед смертью я хочу знать, что мои дети устроены.

– Почему бы не дать мне шанс самому как-нибудь устроиться?

Сова фыркнула. Судя по звуку шагов, она неторопливо расхаживала по кабинету. Ее длинные юбки приятно шуршали, отвлекая от ее речей.

– У тебя был шанс. Тебе уже тридцать лет, дорогой, и до сих пор я не трогала тебя, надеясь, что ты действительно сможешь справиться сам. Но я не вижу, чтобы ты достиг каких-либо успехов на этом поприще. У тебя нет ни жены, ни даже невесты. Пока что.

Сова вздохнула.

– Ты прав, брак Бериота – большое дело, и я готова удовлетвориться им. Только солнце знает, как много сил я туда вложила! Он ведь совершенно не умеет общаться с женщинами. Приходилось объяснять ему каждый шаг. Тут скажи комплимент, там подай руку… Мы уделили столько внимания его образованию, но совершенно упустили из виду этот момент. Если бы только ваш отец был еще жив… Но, к счастью, Севастьяна бесхитростна и прозрачна, заставить ее влюбиться в Бериота было пустяковым делом. Это большая, большая удача, поскольку твой брат изящен, как горный валун.

Омарейл сжала кулаки. Стиснув зубы, она продолжала тихо слушать разговор, хотя все, чего ей хотелось, – выскочить из убежища и разоблачить мошенницу.

– Но я не собираюсь останавливаться на этом. Я использую все шансы. И пока принцесса официально не отвергла тебя, ты будешь пытаться заполучить ее.

Теперь Омарейл едва не вывалилась из шкафа. С трудом поборов изумление, она попыталась через щель между дверцами разглядеть лицо Дана. Она хотела увидеть его реакцию. Он выглядел несчастным.

– Мама, я неинтересен Ее Высочеству, она едва знает меня…

– Разумеется, она едва знает тебя, мой дорогой, ты увиливал от знакомства все десять лет, что Бериот работает в замке. Теперь у нее будет возможность узнать тебя получше.

– Но с чего ты решила, будто она проникнется ко мне симпатией?

– Если ты будешь вести себя как болван – то есть как эти три раза, что вы встречались, то, разумеется, надеяться будет не на что. Но я намерена научить тебя, как общаться с принцессой так, чтобы она заинтересовалась тобой. Она упряма – уперта даже, я бы сказала, – но все же мне удалось изучить ее натуру за эти годы.

– Небо, это так унизительно, – пробормотал Дан, потирая лицо.

– Взгляни на это иначе. – Сова отмахнулась. – Ты просто пытаешься добиться расположения интересующей тебя женщины. А в любви все средства хороши.

Он закинул голову назад, устало разглядывая потолок.

– В ход пошли штампованные фразочки. Давай договоримся, что в момент, когда тебе захочется цитировать древних, мы просто разойдемся.

– Дан, это ребячество, оно тебя не красит. Ты – директор школы.

– Да, мама, достижение, которое полностью является моей заслугой, что позволяет мне гордиться своим званием. Если ты убедишь меня в том, чтобы приударить за принцессой и уговорить ее выйти за меня замуж – а ты убедишь, как это всегда бывало, хотя я клянусь перед небом, для меня загадка, как ты это делаешь, – я буду вечно проклинать себя за это. Я буду чувствовать себя последним слизняком. Ты сейчас пытаешься растоптать мое самоуважение. Этого ты хочешь?

Сова раздраженно фыркнула.

– Не надо драмы, дорогой. Тебе это не к лицу.

– Драмы, мама? Ты пытаешься убедить меня связать себя на всю жизнь узами брака с женщиной, которую я никогда не смогу увидеть в глаза, я уж не говорю об остальном. Что это у тебя за материнская любовь такая?

Спина Совы стала неестественно прямой. Подняв подбородок, она медленно подошла к столу Дана и чуть склонилась вперед, нависая над теперь испытывающим неловкость сыном.

– Ты бы ужаснулся, если бы узнал, на что я способна ради вас двоих.

Дан нервно сглотнул. Омарейл тоже.

– К тому же, – Сова распрямилась и вновь перешла на более спокойный, рассудительный тон, – брак ни к чему тебя не обязывает.

– Я уверен, ты забыла определение слова «брак». Он абсолютно точно предполагает некоторые обязательства.

– Ими легко можно пренебречь.

Дан не нашелся с ответом, и Сова, не желая загонять сына в угол, перешла на мягкий, увещевающий тон:

– Думаю, принцесса и сама понимает, что в ее условиях не приходится рассчитывать на нормальные отношения.

– Думаю, не ошибусь, предположив, что она вообще не планирует выходить замуж, – тут же фыркнул Дан.

Его мать кивнула.

– Не планирует, пока кто-нибудь не подтолкнет ее в этом направлении. То, что она не может видеться с людьми, не значит, что она не может заключить формальный союз. А то, что ее мужем станет приятный, умный молодой мужчина, будет лишь приятным бонусом.

Она обошла стол и потрепала Дана по плечу.

– Дорогой, принцессе невероятно повезет.

– Ты самую малость преувеличиваешь, мама, – упрямо ответил Дан.

Сова коснулась его щетинистого подбородка пальцем и вынудила посмотреть ей в глаза.

– Возможно, но ты можешь начать с того, чтобы просто встречаться с ней. Говорить. Знакомиться ближе. Ведь тебе хотелось бы этого? Она показалась тебе интересной?

Дан скривился, но затем прикрыл глаза и кивнул.

– Да, она была крайне мила. Хорошо, мама, я навещу ее еще раз. И если мне не покажется, что она мечтает застрелить меня из ружья, навещу снова. И так – пока она не пригрозит скинуть меня с башни.

– Вот и славно. – По голосу Омарейл услышала, что Сова улыбалась. – Что ж, у меня еще есть дела в городе. Напиши Ее Высочеству сообщение, что желаешь встретиться с ней в четверг вечером.

Дан ничего не ответил, и Сова вышла. Омарейл продолжала тихо сидеть в шкафу, надеясь, что и директор вскоре покинет кабинет. Она задумалась об услышанном. То, что Сова устроила брак Бериота, не было шокирующей новостью, хотя степень ее вмешательства Омарейл до конца не предполагала. Ей было жаль сестру: Севастьяна искренне надеялась, что Бериот все же испытывал к ней симпатию. Но он соблазнял ее, не имея никаких искренних чувств. Омарейл стиснула зубы. Ей стало противно от мысли о том, что и ею теперь пытались манипулировать.

Омарейл так погрузилась в свои размышления, что совершенно забыла о присутствии Дана. Поэтому для нее стало сюрпризом то, что он решил открыть шкаф. Замерев с протянутой к черному плащу рукой, он изумленно уставился на Омарейл. Ее сердце начало биться быстрее. Страх сковал тело, и она не могла вымолвить и слова.