Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Шай плюнула на ладонь и протянула ее лавочнику.

Клэй горько скривил рот, но тоже плюнул на ладонь, и они скрепили сделку рукопожатием.

— Твоя мать была не лучше, — бросил он.

— Терпеть ее не могла, — ответила Шай, локтями пробивая дорогу к выходу, а Клэй остался вымещать бессильную злость на следующем покупателе.

— Ну что, очень трудно, да? — через плечо спросила она Кроткого.

Старый здоровяк-северянин теребил мочку уха.

— Боюсь, я сдался бы на двадцати семи.

— Это потому, что ты проклятый трус. Лучше совершить поступок, чем жить, боясь его. Разве не это ты мне всегда говорил?

— Со временем я понял опрометчивость такого совета, — пробормотал Кроткий себе под нос, но Шай, празднующая победу, не расслышала его.

Тридцать три — отличная цена. Шай уже посчитала в уме, что после того, как они починят прохудившуюся крышу амбара и купят пару свиней на замену зарезанным зимой, останется даже на книги для Ро. А возможно, они смогут выкроить немного денег на семена капусты и посеять их на огороде позади дома. Она улыбнулась, прикидывая, сколько всего можно построить нового и починить старого благодаря вырученным деньгам.

«К чему нужна большая мечта? — говорила ей мать, когда изредка бывала в хорошем настроении. — Хватит с нас и маленькой».

— Давай-ка начнем таскать мешки, — сказала она.

Может, Кроткий и достиг преклонного возраста, стал медлительным, как старая любимая корова, но силу сохранил. Не нашлось еще той тяжести, что могла бы согнуть этого человека. Все, что оставалось Шай, — стоять на фургоне и один за другим переваливать мешки ему на плечи, в то время как Кроткий стоял, жалуясь не больше, чем груженая подвода. Потом он относил их во двор Клэя, по четыре за один раз, будто не зерно, а перья. Шай, пожалуй, весила вдвое меньше его, зато была моложе на двадцать пять лет, но очень скоро истекала влагой сильнее, чем только что выкопанный колодец, жилетка прилипла к спине, а волосы к лицу. Руки покрылись розовыми ссадинами от мешковины и белой пылью от зерна. Она забористо ругалась, прижав язык к щели между зубами. Кроткий стоял, удерживая два мешка на одном плече и один на другом, даже не запыхавшись. Насмешливые морщинки собрались в уголках его глаз.

— Не хочешь передохнуть, Шай?

— Отдохнуть бы от твоих советов, — сказала она, глянув на него.

— Могу сложить пару мешков, чтобы ты могла прилечь. Где-то там у нас и одеяло имеется. А я спою тебе песенку, как пел когда-то, когда ты была помоложе.

— Я и сейчас молодая!

— Ну да… Иногда я вспоминаю маленькую девочку, которая мне улыбалась. — Кроткий оглядел ее издали, покачав головой. — И я все думаю, когда у нас не заладились отношения с твоей матерью?

— Она умерла, а ты стал беспомощным? — Шай с усилием подняла мешок как можно выше и бросила Кроткому на плечо.

Но старик только улыбнулся, прихватив его сверху рукой.

— Может, и так.

Повернувшись, он едва не врезался в другого северянина, такого же здоровенного, но выглядевшего весьма потасканно. Тот начал было выкрикивать ругательство, но замер на полуслове. Кроткий продолжал шагать, опустив голову, как делал всегда при малейшем ощущении приближающейся неприятности. Нахмурившись, северянин посмотрел на Шай.

— Чего тебе? — Она твердо встретила его взгляд.

Он оглянулся на Кроткого и ушел, почесывая бороду.

Тени удлинились, а облака на западе окрасились алым, когда Шай уложила последний мешок перед ухмыляющимся Клэем, а он протянул ей деньги в кожаном кошельке, подцепив его пальцем за тесемку. Она потянулась, смахнула пот со лба перчаткой, а затем, открыв кошелек, заглянула внутрь.

— Тут все?

— Я не собираюсь тебя грабить.

— Это ты чертовски верно мыслишь.

Шай начала пересчитывать деньги. «Ты всегда узнаешь вора, — говорила мать, — по его любви к собственным деньгам».

— Может, мне вскрыть каждый мешок и проверить — зерно в них или дерьмо?

— А если там окажется дерьмо, ты не станешь им торговать? — фыркнула Шай.

— Делай что хочешь, — вздохнул лавочник.

— Я и делаю.

— И ведь сделает, — добавил Кроткий.

Воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием монет и сменой чисел в голове у Шай.

— Слышали, Глама Золотой выиграл еще один бой в яме около Грейера? — сказал Клэй. — Поговаривают, что он самый крутой ублюдок в Ближней стране, а тут хватает крутых ублюдков. Только дурак поставит против него, какие бы ни были выгодные условия. И только дурак выйдет против него драться.

— Не сомневаюсь, — прошептал Кроткий, затихая, как всегда, когда речь заходила о насилии.

— Один мужик своими глазами видел, как он отлупил старого Медведя Стоклинга, да так крепко, что у того кишки из задницы полезли.

— Вот это развлекуха! — восхитилась Шай.

— Все лучше, чем гадить собственными кишками.

— Ну, если выбор заключается в этом…

— Есть и худшие новости. — Клэй пожал плечами. — Слышали о сражении под Ростодом?

— Что-то краем уха, — отмахнулась Шай, пытаясь не сбиться со счета.

— Повстанцев снова побили, как я слышал. На сей раз крепко. Теперь все разбежались. Ну, те, которые не попали в лапы инквизиции.

— Несчастные ублюдки, — сказал Кроткий.

Шай на миг остановилась, а потом продолжила считать монеты. Вокруг полно несчастных ублюдков, но какое ей до них дело? Ей хватало забот с братом и сестрой, с Кротким, с Галли, с фермой, чтобы не лить слезы из-за неприятностей других людей.

— Возможно, они задержатся в Малкове, но вряд ли надолго. — Клэй оперся своим мягким местом о жалобно заскрипевший забор и сунул ладони под мышки, оставив снаружи лишь большие пальцы. — Война закончилась… Если это можно назвать войной. Многих согнали с земли. Согнали, сожгли, отобрали все, что у них было… Дороги открыты, корабли прибывают. Многие люди внезапно увидели на западе надежду на богатство. — Он кивнул на пыльную неразбериху на улице, не утихавшую даже после захода солнца. — И это только первые ручейки. Настоящее половодье еще не началось.

— А когда они поймут, — фыркнул Кроткий, — что горы не состоят целиком из золота, то ломанутся обратно и будет новый потоп.

— Кое-кто вернется. Но некоторые осядут, пустят корни. Следом придет Союз. Сколько бы земель Союз ни захапал, ему хочется больше. А в тех, что на западе, еще и золотом попахивает. Кроме этого, мерзкий старый ублюдок Сармис сидит на границе и бренчит мечом от имени империи. Но он всегда бренчит мечом. А поток не утихнет, как я думаю. — Лавочник приблизился к Шай и заговорил полушепотом, словно делился тайной: — Я слышал, представители Союза уже были в Хормринге, поговаривали о захвате земель.

— Подкупают людей?

— Само собой. У них монеты в одной ладони, а клинок в другой. Они всегда так делают. Нужно думать, как нам поступать, если они появятся в Сквордиле. Нам, старожилам, следует держаться друг за друга.