Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Думаю, никогда не получится предугадать, как поведут себя люди, если дела пойдут скверно.

— Вот тут ты чертовски прав, — глянула она на Кроткого.

На мгновение он поднял глаза, а потом снова виновато отвел взгляд. Шай едва успела открыть рот, как мощный голос Свита раскатился в сумерках, возвещая остановку после долгого дня.

Темпл крутанулся в седле, сердце бешено колотилось. Он видел только лунный свет, пробивающийся сквозь густые ветви. Да и то еле-еле. Тьма хоть глаз выколи. Возможно, он услышал шорох побегов под ветром, или пробиравшегося по своим делам безобидного кролика, или убийцу-духолюда — дикаря, измазанного кровью невинных жертв. Говорили, что они любят сдирать кожу с лиц пленников и носить вместо шляпы.

Под пронизывающим порывом холодного ветра, зашатавшего сосны, Темпл сгорбился. Рота Щедрой Руки держала его в мерзких объятиях так долго, что он привык чувствовать себя в безопасности, полной и всеобъемлющей, которую она обеспечивала. И теперь остро ощущал потерю. В этой жизни есть много вещей, которые вы не цените, пока не потеряете по глупости. Например, добротный плащ. Или хотя бы маленький нож. Или немного отъявленных убийц во главе с любезным мерзавцем, страдающим от старческих недугов.

В первый день он торопился и боялся лишь того, что его поймают. Промозглым утром второго дня начал переживать, что вдруг не найдут. На третий день он очень расстроился, сообразив, что они, по всей видимости, и не пытались его преследовать. Побег из Роты без цели и без припасов через нехоженые пустоши все меньше и меньше походил на легкий путь куда бы то ни было.

За тридцать лет не слишком счастливой жизни Темпл сменил множество ролей. Был попрошайкой, вором, учеником священника, неудачливым лекарем, неумелым мясником, косоруким плотником, очень недолго пробыл любящим мужем и безумно любящим отцом, сразу после этого — несчастным горемыкой и беспробудным пьяницей, самонадеянным мошенником и, наконец, узником инквизиции. Потом осведомителем инквизиторов, переводчиком, счетоводом и законником. Побывал на стороне всех, каких только можно, компаний, за исключением правых. Участвовал как сообщник в убийствах, а последний раз, но весьма неудачно, сумел побыть праведником. Только скитальца и перекати-поле в списке еще не было.

Он даже не удосужился прихватить с собой кремень и огниво. А если бы и прихватил, то не обладал должными навыками, чтобы развести костер. И все равно еды, которую можно было бы приготовить, у него не было. Он потерялся во всех смыслах этого слова. Очень быстро он угодил в когтистые лапы голода, холода и страха, которые теперь беспокоили гораздо больше, чем когда-либо укоры совести. Наверное, побег следовало продумать тщательнее, но побег и раздумья не смешивались, как масло и вода. Он винил Коску. Винил Лорсена. Винил Джубаира, Шила и Суфина. Винил каждого ублюдка из тех, что сумел вспомнить, за исключением самого главного — того, который мерз и голодал в седле, все больше теряясь с каждым мигом.

— Дерьмо! — рявкнул он в пустоту.

Его надежная лошадь дернула ушами и пошла. Она сделалась равнодушно-спокойной к его вспышкам ярости. Темпл глянул на кривые ветки, на луну, чей свет пробивался через полосы стремительных облаков.

— Боже, — пробормотал Темпл, слишком отчаявшись, чтобы задумываться, насколько по-дурацки выглядит. — Ты меня слышишь? — Никто, конечно, не ответил. Бог не отвечал таким, как он. — Я знаю, что не был достойнейшим. И даже не был особенно хорошим… — Он вздрогнул. Как только ты соглашаешься с Его существованием, пропадает всякий смысл юлить и скрывать правду. — Ну ладно, я весьма плохой, но… Но я ведь далеко не худший. — Беззастенчивое хвастовство. Но из этого можно было бы сделать неизбитую надпись на могильном камне. Если не считать, что некому будет ее вырезать, когда он умрет здесь в пустошах и истлеет непогребенный. — Уверен, что могу исправиться, но только в том случае, если ты снизойдешь и дашь мне… еще одну попытку. — Наглость и еще раз наглость. — Всего лишь одну…

Никакого ответа. Лишь еще один порыв ветра, заставивший шелестеть листву. Если Бог есть, то он — весьма необщительный подонок, а если нет…

И вдруг Темпл уловил слабый рыжеватый отблеск между деревьями.

Огонь! Радость всколыхнулась в его душе!

Но тут же осторожность взяла верх.

Чей это костер? Дикарей, которые стоят всего лишь на одну ступеньку выше животных и собирают отрезанные уши врагов?

Затем он уловил запах жареного мяса, и живот издал долгое и грозное урчание. Такое громкое, что Темпл испугался, что его услышат. В молодости он так часто голодал, что считал себя большим докой по части терпения, но, как и во всем прочем, в борьбе с голодом надо упражняться, иначе теряешь мастерство.

Мягко натянув повод, он остановил коня, как можно тише соскользнул с седла и привязал животное к ветке. Пригибаясь, пробрался через кустарник и переплетение теней от корявых веток, шепотом ругаясь, когда цеплялся одеждой и обувью за колючки.

Костер горел посреди маленькой поляны, на огне жарился насаженный на прут какой-то мелкий зверек. Темпл с трудом подавил желание впиться в него зубами. Между костром и потертым седлом расстелено одеяло. К дереву прислонен круглый щит с металлической оковкой, которая вкупе с деревянной основой носила следы частого употребления. Рядом — топор с тяжелым, зазубренным лезвием. Не надо быть знатоком оружия, чтобы догадаться с первого взгляда — он создан рубить людей, а не деревья.

Ночевка одиночки, но воровать у него ужин — идея очень вредная для здоровья.

Темпл отвел взгляд от мяса, собираясь отступить. Рот наполняла слюна, а желудок сводили болезненные спазмы. Возможная смерть от топора не слишком обнадеживает в любое время, но голодная смерть маячила гораздо явственнее. Он медленно выпрямился, намереваясь уйти…

— Хорошая ночка, — выдохнул голос с северным произношением прямо в ухо Темпла.

Он замер, волоски на шее встали дыбом.

— Немного ветрено, — удалось с трудом выдавить из пересохшего горла.

— Бывало и похуже. — Холодное острие уперлось в спину Темпла. — Покажи свое оружие, но медленно, как улитка зимой.

— У меня… нет оружия.

— Что? — после удивленного молчания переспросил незнакомец.

— У меня был нож, но… — Темпл отдал его костлявому фермеру, чтобы тот зарезал его друга. — Я его потерял.

— В великой пустоши и без клинка? — Будто это так же странно, как быть без носа. Темпл пискнул по-девчачьему, когда широкая ладонь проскользнула под его рукой и принялась ощупывать. — И правда, нет. Если ты только не прячешь нож в заднице. — Неприятное предположение. — Я не буду там искать. — А вот это уже радует. — Ты безумец?