Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Ну и дурак, — усмехнулась Витари. — Интересно, как он поступит, если узнает, на кого ты работаешь на самом деле? Для кого шпионишь? Для нашего общего дружка из Допросного дома, да? Калеки из инквизиции его величества? Докладываешь Союзу, как обстоят дела в Стирии… нелегко тебе, наверное, помнить, кого уже предала, кого собираешься предать на неделе.

Эйдер, так и сидевшая, обхватив руками грудь, взглянула на нее сердито.

— Я жить хочу.

— Умрешь, коль Арио узнает правду. Все, что для этого требуется, — маленькая записочка.

— Чего вы от меня хотите?

Монца шагнула вперед.

— Хотим, чтобы вы помогли нам подобраться к Арио и Фоскару. Хотим, чтобы вы впустили нас в ночь праздника в Дом досуга Кардотти. Что до лицедеев… хотим, чтобы вы наняли тех, кого пришлем мы. И никаких других. Ясно?

Лицо Эйдер побелело.

— Вы собираетесь их убить? — Ей не ответили, но молчание было достаточно красноречивым. — Орсо догадается, что я его предала! Калека узнает, что я его предала… да врагов страшней, чем эти двое, не найти во всем Земном круге! Лучше убейте меня сразу, сейчас!

— Хорошо. — Монца со звоном выхватила из ножен Кальвец.

Глаза Эйдер расширились.

— Погодите…

Монца приставила блестящий кончик меча к ямке между ее ключицами и слегка надавила. Любовница Арио, беспомощно взмахнув руками, вжалась в спинку стула.

— Нет! Нет!

Монца принялась вертеть запястьем. Безупречное стальное лезвие засверкало, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, медленно вжимаясь, ввинчиваясь, вгрызаясь острием в горло. Из ранки тонкой темной струйкой засочилась кровь, поползла по груди. Эйдер взвизгнула громче:

— Ай! Нет… не надо, пожалуйста!

— Не надо? — Монца еще немного подержала ее прижатой к спинке стула. — Значит, умереть все-таки не готова? Мало кто готов… когда подходит время.

Затем отвела Кальвец, и Эйдер, вся дрожа, задыхаясь, качнулась вперед и схватилась рукой за окровавленное горло.

— Вы не понимаете! Это же не просто Орсо! Не просто Союз! Обоих поддерживает банк. Валинта и Балка. Оба — собственность банка, для которого Кровавые Годы — не более чем интермедия. Мелкий эпизод. Вы понятия не имеете, в чьем саду собираетесь нагадить…

— Не так. — Монца наклонилась к ней, заставив отпрянуть. — Мне все равно. А это меняет дело.

— Пора? — спросила Дэй.

— Пора.

Девушка, молниеносно вытянув руку, блестящей иглой кольнула Эйдер в ухо.

— Ай!

Дэй зевнула, убрала иголку в карман.

— Не бойтесь, это действует медленно. У вас остается по меньшей мере неделя.

— До чего?

— До того, как заболеете. — Дэй куснула сливу, сок брызнул на подбородок. — Фу, черт, — буркнула она, вытираясь пальцем.

— Заболею? — переспросила Эйдер.

— Ну да. И через день будете мертвее Иувина.

— Поможете нам — получите противоядие. И возможность бежать. — Рукой в перчатке Монца стерла кровь с кончика меча Бенны. — Расскажете кому-нибудь о наших планах, здесь или в Союзе, Орсо или Арио, или нашему дружку Калеке, и… — вогнала клинок обратно в ножны, — …Арио недосчитается одной из своих любовниц.

Эйдер, прижимая руку к горлу, обвела взглядом всех троих.

— Сучки злобные.

Дэй обсосала сливовую косточку и бросила ее на пол.

— Мы жить хотим.

— Дело сделано, — сказала Витари, поднимая за локоть любовницу Арио на ноги и подталкивая к двери.

Но на пути встала Монца.

— Что вы скажете слуге, когда очухается?

— Нас… ограбили?

Монца протянула руку в перчатке. Лицо у Эйдер перекосилось. Она расстегнула ожерелье, бросила в подставленную ладонь. Туда же полетели кольца.

— Достаточно для убедительности?

— Не знаю. Вообще-то вы похожи на женщину, которая будет защищаться. — С этими словами Монца двинула ей кулаком в лицо.

Эйдер вскрикнула, отшатнулась. Упала бы, если бы ее не подхватила Витари. Из носа и разбитых губ хлынула кровь. И, когда она снова подняла взгляд, в нем мелькнуло на миг необычное выражение. Несомненно, это было страдание. Страх, разумеется. Но и над тем и другим преобладала злоба.

Такой же взгляд, наверное, был у самой Монцы, когда ее сбрасывали с балкона.

— Вот теперь дело сделано, — сказала она.

Витари за локоть потащила Эйдер в коридор, к выходу. Заскрипели под ногами грязные половицы. Дэй вздохнула, отлепилась от стены, попыталась стряхнуть со спины следы штукатурки.

— Изящно и аккуратно.

— За что благодарить нужно не твоего хозяина. Где он?

— Мне больше нравится «нанимателя», а ушел он по каким-то неотложным делам.

— Делам?

— Что-то не так?

— Я плачу за мастера, не за щенка.

Дэй усмехнулась:

— Тяф, тяф. Да Морвир ничего такого не может, чего бы я не могла.

— Вот как?

— Он стареет. Слишком самонадеян. Там, в Вестпорте, чуть не погиб из-за лопнувшей веревки. Мне лично не хотелось бы, чтобы подобная неосторожность стала помехой вашему делу. Вы платите не за это. Нет ничего страшнее, чем иметь в компании неосторожного отравителя.

— Спорить не стану.

Дэй пожала плечами.

— В нашем ремесле всех случайностей не предусмотришь. Особенно в старости. Заниматься им на самом деле должны молодые.

Она неторопливо направилась к выходу, пропустив в дверях вернувшуюся Витари, на лице которой от выражения злой радости, как и от развязной походки, не осталось и следа. Черным сапогом она злобно отпихнула стул в угол. Сказала:

— Ну, лазейка найдена.

— Похоже на то.

— Как и было обещано.

— Как было обещано.

— Арио и Фоскар — в одном месте, и возможность до них добраться.

— Сработано славно.

Они посмотрели друг на друга, и Витари пробежала языком по губам, словно почувствовав на них горечь.

— Что ж, — пожала плечами. — Мне тоже хочется жить.

— Винца, винца, винца… Где доброму человеку добыть винца?

Привалившись к стене, Никомо Коска, знаменитый солдат удачи, вновь запустил трясущуюся руку в кошелек, где по-прежнему не было ничего, кроме свалявшейся в комок серой пыли. Никомо выудил его, сдул с пальцев и проводил взглядом. Свое последнее, улетающее по ветру достояние.

— Дрянь! — В бессильной ярости швырнул кошелек в сточную канаву. Но тут же пожалел об этом. Чтобы поднять его, пришлось наклониться. Ветеран закряхтел, как старик.

Старик он и был. Потерянный человек. Почти мертвец. При последнем издыхании. Никомо медленно опустился на колени, глядя на свое отражение в лужице черной воды, скопившейся меж булыжниками мостовой.

Все отдал бы сейчас за крохотный глоток вина. Вот только отдавать было нечего. У него осталось лишь собственное тело. Руки, которые возносили королей к вершинам власти и сбрасывали их оттуда. Глаза, которые наблюдали поворотные моменты истории. Губы, которые целовали первых красавиц разных стран. Зудящий член, ноющие кишки, гниющая шея… с какой бы радостью он отдал все это за одну-единственную чарочку виноградного спирта. Да пойди, найди покупателя…