Александр Арсентьев - Короли Лероса [litres]

– Да! Это я!

Улыбка Кеста стала еще шире.

– Парень, успокойся. Я узнал тебя, даже несмотря на годы, прошедшие с той далекой поры.

– Как ты… – на миг Кайл замешкался, затрудняясь сформулировать вопрос. – Как ты узнал, что нужен мне?

– Как я узнал?! – Кест запрокинул голову и расхохотался. – Боги! Да призывая меня, ты орал так, что сотрясались основы мироздания! Находясь за тысячи миров отсюда, я всем своим существом ощутил этот безумный вопль и без промедления отправился на помощь. Признаться, на тот момент я решил, что сотни демонов рвут на части наследника великой династии… Давненько я так не путешествовал! Копыта этих коней оставили следы в мерцающей пыли целого букета реальностей!

Только сейчас Кайл заметил, что холки скакунов взмылены, а покрасневшие глаза его собеседника излучают безмерную усталость. Принц смутился, потупил взор и тихо произнес:

– Прости… Я не… Я не рассчитывал на то, что ты меня услышишь. То был крик отчаяния и безысходности… Этот мир, он…

– Я знаю, – кивнул Мэйс. – Кому, как не мне, знать особенности этого укромного места.

– Я не понимаю… – Кайл обреченно покачал головой.

Словно соглашаясь с ним, Кест тряхнул гривой белокурых волос:

– Да, парень, боюсь, ты еще слишком многого не понимаешь. Правильнее будет сказать – практически ничего не понимаешь. Прости, но сейчас я не в силах даже слегка приоткрыть твои глаза, застланные ограниченностью реальности, в которой до этого момента тебе приходилось существовать, – уж слишком утомительным был мой путь. – Мэйс вновь отхлебнул вина и отбросил бутыль в сторону. – Ну, принимай гостя! Где тут у тебя может отдохнуть усталый путник?

Он приложил ладонь к глазам и осмотрелся.

– А, сдается мне, что вон то милое ложе из сухой травы будет весьма кстати!

Кайл спохватился и, словно услужливый хозяин, принимавший дорогого гостя, поспешно ответил:

– Конечно, Мэйс! Располагайся, где тебе будет удобно!

Они достигли пристанища Кайла, где Кест немедленно спешился и растянулся на хозяйской постели. Художник сомкнул веки, потянулся и сонно произнес:

– Парень, я отдохну, а потом попытаюсь ответить на все твои вопросы. И да, там, в седельной сумке, ты найдешь все, чтобы привести себя в порядок.

После этого Мэйс захрапел, а Кайл, потрясенный всем произошедшим, какое-то время неподвижно сидел рядом. Он всматривался в тонкие благородные черты лица усталого путника и в очередной раз задавал себе ставший уже назойливым вопрос – кто перед ним? Сумасшедший художник, способный воплощать на холсте иную реальность… Странник, о цели путешествий которого не смог бы догадаться обычный смертный… Воин, о непревзойденном искусстве фехтования которого до сих пор ходили легенды при дворе – судя по длинной череде дуэлей… Знаток человеческих душ, способный лишь однажды заглянуть в глаза человека и навеки остаться в его сердце… Поэт, при звуках речи которого по щекам женщин сбегает непрошеная слеза…

Кайл покачал головой и сжал ладонями виски: «Почему именно мне он подарил свое самое гениальное полотно?» В памяти всплыли слова: «Когда цепляться будет не за что…» Выходит, он знал! Или предвидел? «Ты не такой, как все они…» «А кто же я? – Кайл прикрыл веки. – Такой, как ты?»

Принц с трудом поборол в себе желание немедленно растолкать спящего перед ним человека. Он припомнил слова Мэйса о седельной сумке и непроизвольно провел пальцами по заросшей голове. Потом поднялся на ноги и подошел к пасшимся неподалеку коням. В сумке, притороченной к седлу гнедого, который, судя по всему, предназначался именно для него, Кайл обнаружил сверток с одеждой. Развернул его и восхищенно выдохнул – черный, как глубокая безлунная ночь, камзол из мягкой ткани, отделанный золотой нитью; такие же штаны и легкие сапоги из тончайшей кожи. Он на время отложил одеяние в сторону и продолжил обследовать сумку – помимо прекрасного черного же плаща, там были изящные маленькие ножницы, бритва и кинжал в ножнах искусной работы…

Кест сонно потянулся, протер глаза и с улыбкой взглянул на принца – пока он отдыхал, Кайл преобразился. Заросший бродяга исчез, уступив место гладко выбритому и изысканно одетому молодому человеку, подстриженные до приемлемой длины волосы которого были стянуты на затылке с помощью шнурка.

– Вижу, ты не терял времени зря. – Мэйс пристально посмотрел на собеседника и многозначительно покачал головой: – Боги, как же ты похож на нее…

– На кого? – изумленно поднял брови Кайл.

– На свою мать, – коротко ответил Кест, поднялся и направился к озеру.

На какое-то время принц застыл в замешательстве. Тем временем Мэйс умылся, ласково потрепал по холке своего коня и вернулся, держа в руке холщовый мешок. Он развязал тесьму, расстелил на траве широкий платок и принялся раскладывать на нем провизию. Даже несмотря на то, что голод вовсе не беспокоил Кайла, рот его невольно наполнился слюной, а при виде аппетитных ломтей копченого мяса, свежих овощей и душистых хлебцев желудок принца призывно заурчал. В завершение художник извлек из мешка глиняную бутыль и пару кубков.

– Мой юный друг, – сверкнул улыбкой Кест. – Я думаю, мы должны отпраздновать нашу встречу.

С этими словами он откупорил бутыль и, наполнив посуду, протянул один из кубков принцу.

– Выпьем за наследника престола великого Лероса! И… – выдержав эффектную паузу, Мэйс продолжил: – За потомка древнего рода Кестейлов, готового отправиться на земли его предков! Та варга!

После восклицания на незнакомом Кайлу языке Кест залпом опорожнил кубок, ухватил кусок мяса и принялся есть с таким аппетитом, что принц тут же последовал его примеру. Вино оказалось весьма недурным на вкус, а мясо и овощи стали прекрасным к нему дополнением. Но Кайл более не мог выдержать возникшей в разговоре паузы.

– Мэйс… – он требовательно взглянул на занятого едой собеседника. – Ты знал мою мать?

– Кому, как не мне, знать Вилейну Кестейл, – кивнул с набитым ртом Кест. – Незабвенная Вил – моя сестра.

Кубок выпал из ладони Кайла…

– Постой… – Он буквально задыхался от волнения. – Так ты…

– Да, – тряхнул белокурыми локонами Мэйс. – Римэс Кестейл – твой горячо любимый дядя.

Мир поплыл перед глазами принца… Он возбужденно вскочил на ноги, сделал несколько шагов в сторону, ничего перед собой не видя, замер и с мольбой взглянул в небеса: «Четверо, молю…» Затем с большим трудом взял себя в руки, вернулся к Кесту, сел и сокрушенно покачал головой:

– Мэйс, вернее… Римэс, я совершенно ничего не понимаю! Мама и ты… Я ее совсем не знал – она покинула этот мир, когда я был еще младенцем, почти сразу после того, как у нее родился Дибор. Я знал, что она из какого-то знатного рода, но вопрос о ее родственниках никогда не поднимался при дворе.